поле как место погребения князей и богатырей вполне вероятно пользовалось почтением еще в языческую эпоху. Отдавая дань памяти первым правителям своей земли уже в рамках «двоеверной» традиции, автор рисунка мог изобразить трех варяжских князей, поместив кирпич в стену сакрального сооружения новой религии в непосредственном соседстве с языческим захоронением их предка. В пользу этого говорит и обстоятельства возведения самой церкви. В 1352 г. во Пскове начался мор. По просьбе горожан, искавших божественного заступничества, к ним отправился легендарный новгородский архиепископ Василий Калика. Он благословил псковичей, но, заразившись чумой в городе, на обратном пути в Новгород умер. Эпидемия обрушилась и на северную столицу Руси: «Того же лѣта бысть моръ силенъ в Новѣградѣ,… множество бещислено людии добрых помре тогда». В этих условиях новгородцы спешно избирают своего нового церковного иерарха: «С молбою введоша Моисия архиепископа на свои ему столъ къ святѣи Софѣи»[237]. Именно новый церковный глава города все в том же 1352 г. спешно возводит церквь Успения на Волотове, которую искусствовед А. Н. Трифонова рассматривает как обетную. Действительно, на знаменитой фрески из этой церкви ее заказчик, архиепископ Моисей, протягивает Богородице модель Волотовского храма, моля ее о заступничестве. Сама церковь была построена по случаю спасения новгородцев от морового поветрия. Атмосфера того года, когда после смерти одного владыки на новгородцев обрушилась страшная эпидемия, прекратившаяся благодаря молитвам нового архиепископа, вполне могла вызвать ассоциацию с более ранней междоусобицей, последовавшей после смерти Гостомысла и прекращенной благодаря призванию Рюрика. Хоть в XIV в. имела место смена церковных иерархов, однако не следует забывать, что в языческую эпоху князь совмещал в своем лице светскую и религиозную власть. В целом же смерть старого владыки, повлекшая за собой обрушившееся на Новгород бедствие, прекратившееся благодаря действиям нового архипастыря, вполне могла вызвать в памяти современников подобное событие, случившееся в самом начале новгородской истории. С учетом того, какое огромное значение для средневекового сознания имели параллели и аналогии, воспроизведение некоего первоначального события, такое понимание весьма возможно. Поскольку подписи под рисунком нет, только справа от него были изображены буквы н, ω, о, однозначно утверждать этого нельзя, но данная версия ничуть не хуже объясняет уникальность волотовского изображения, чем гипотеза о греческом архитекторе, изобразившем в благодарность за свое спасение корабль с воинами. Если это так, то перед нами уникальное изображение прибытия на Русь Рюрика, Синеуса и Трувора, как оно представлялось человеку XIV в. Что касается букв на кирпиче, то по поводу их мы можем высказывать лишь гипотезы. Предположение, что это имя Иоанн, которое якобы носил автор композиции, принять трудно, поскольку в нем нет второго о. Еще одно возможное объяснение будет предложено ниже, но и оно носит гипотетический характер.
Память о Рюрике и его предках сохранилась и на южном берегу Варяжского моря в мекленбургских генеалогиях и написанной там же Гюстровской оде 1716 г. Последнее произведение было посвящено свадьбе мекленбургского герцога Карла Леопольда и Екатерины Иоанновны, дочери старшего брата Петра I. Прославляя это бракосочетание, автор оды обращается к его далекому историческому прецеденту:
Сегодня же напомнить должно то,
Что были Венд, Сармат и Рус едины родом.
Хочу спросить у древности о том,
Как королём и почему у нас стал Вицлав,
Что своим браком и примером показал,
Какое Венд и Рус нашли у нас богатство?
Великое оно для Вендов и для Русов,
Ведь от него их славные правители пошли.
В комментарии 1716 г. к данному месту говорилось: «Мекленбургские историки Латом и Хемниц считали Вицлава (Witzlaff, или Vitislaus, Vicislaus, а также возможно написание Witzan, Wilzan) 28-м королём вендов и ободритов, который правил в Мекленбурге во времена Карла Великого. Он женился на дочери князя Руси и Литвы, и сыном от этого брака был принц Годлейб (Godlaibum, или Gutzlaff), который стал отцом троих братьев Рюрика (Rurich), Сивара (Siwar) и Трувора (Truwar), урождённых вендских и варяжских (Wagrische) князей, которые были призваны править на Русь»[238]. Согласно сочинению мекленбургского нотариуса Ф. Хемница, написанном в 1687 г. и использованном в труде 1717 г. Ф. Томаса, и генеалогическим таблицам С. Бухгольца, опубликованным в 1753 г., ободритский князь Витслав был дедом трех братьев, а король вендов и ободритов Гостомысл (которого не следует путать с новгородским посадником) приходился трем этим братьям племянником (рис. 4).
Хоть все эти данные по мекленбургским генеалогиям и были написаны или опубликованы в XVII-XVIII вв., однако восходят они, судя по всему, к более ранней традиции, поскольку еще в 1226 г. в Гюстрове была заложена церковь Святой Цецелии, в которой на камне была вырезана мекленбургская родословная[239]. Следует отметить, что средневековые франкские анналы упоминают короля ободритов Виццина или Витцана, убитого саксами в 759 г.[240], и ободритского князя Гостомысла, убитого Людовиком Немецким в 844 г.[241] Точно так же известен средневековым хроникам и Годлиб, отец Рюрика согласно мекленбургской генеалогии. В 808 г. датский король Годофрид в союзе с велетами «овладел и главною торговою пристанью бодричей… которую датчане называли Рерик (по-видимому, славянское имя ее было Рарог). Дражко оставил свою родину, где великокняжеская власть, освященная приговором Западного императора, окружила его врагами: он бежал, без сомнения, в Германию. Другой бодрицкий князь Годолюб, попался изменою в руки датского короля и был им повешен»[242]. Судьба этих трех ободритских правителей отражает трагическую судьбу возглавляемого ими народа, исчезнувшего с лица земли под совместным натиском германцев и скандинавов. Трех сыновей Годлиба современные описываемым событиям западные хроники не знают.
Чрезвычайно интересно и название города Рерика, в котором погиб отец Рюрика и которое явно перекликается с именем первого русского князя. О том, что это было не случайное созвучие, говорят и слова Адама Бременского, сказанные им еще в XI в., о том, что «ободриты… ныне зовутся ререгами»[243]. Как видим, и название всего племени в XI в., и название его главного города в IX в. чрезвычайно похожи на имя основателя династии Рюриковичей. Очевидно, что не племя и город получили свое название в честь Рюрика, а он получил свое имя в их честь. Относительно города норманисты любят утверждать, что его название было образовано от скандинавского названия тростника и потому никакого отношения к имени Рюрика иметь не может. Однако возникает закономерный ряд вопросов: разве это единственное из известных скандинавам место на Балтийском море, где рос тростник? Если нет, то почему такое необычное название было дано ими именно этому городу? Почему славяне называют свою столицу датским словом, хоть никаких данных о более раннем присутствии там датчан нет? Окончательно все проясняет история возникновения данной этимологии: «Датская же этимология Рерика появилась в 1939 году в нацистской Германии в процессе далеко ненаучной патриотической дискуссии, в которой принималась за данность неспособность славян к торговле, градостроительству и мореплаванию, а потому для подтверждения этих утверждений стараниями сразу нескольких историков искалась германская этимология ободритскому торговому центру. Изначально предлагалось выводить Рерик от скандинавского Рёрвикр (“гавань в узком проливе”), от имени германского варварского правителя Берика, норманнского конунга Рёрика или Орика и даже “шведского викинга Рюрика, основавшего русское государство”, пока не остановились на версии происхождения Рерика от исл. “рейр” – “тростник”. При выведении этой этимологии не учитывались не только возможные славянские этимологии, но и сам факт самоназвания ободритов как ререгов в XI веке, в результате чего выводы эти нельзя назвать соответствующими общепринятым научным нормам и следует пересмотреть»[244]. Кроме того, Руриком называется впадающая в Одер река, упоминаемая в форме Rurica, Rorica[245]. С учетом того, что племенное название ободритов означало живущих близ Одера людей, данный факт указывает на существование у них данного названия еще до переселения в более западные регионы.
Рис. 4. Мекленбургская генеалогия, составленная по Ф. Хемницу В. И. Меркуловым. Источник: Меркулов В. И. Откуда родом варяжские гости? М., 2005
Весьма красноречива даже современная топонимика близ города Рерика (Rerik). Рядом с ним находятся Roggow и Russow – первое название возможно связано с ругами, а второе однозначно соответствует названию русов. Близ самого Висмара на материке находятся населенные пункты Lübow, Perniek, Rüggow и Greese. Название первого перекликается с упоминавшейся выше рекой Любшей у Ладоги, второго – с именем бога Перуна. Что касается двух последних названий, то они указывают на связи с ругами и греками. Прямо напротив Висмара лежит остров Поел с населенным пунктом Rustwerder. На восток от Рерика при впадении Варновы в Балтийское море находится город Росток (Rostok), название которого образовано по точно такому же принципу, как и название древнерусского города Ростова. Недалеко от него находится Wilsen, указывающий на присутствие вильцев-велетов. На полпути между Ростоком и Висмаром находится город Radegast, недвусмысленно свидетельствующий о распространенности культа Радигоста в земле варнов. На восток от Ростока есть города Woltow и Krakov: первый точно соответствует русскому названию волотов, т. е. великанов, а второй перекликается с именем Крока, сына Радигоста, из мекленбургской генеалогии. Еще один Krakow расположен южнее по р. Варнове, что доказывает не случайность этого названия в данном регионе. Также южнее по этой реке находятся уже упоминавшиеся выше святилище Гросс-Раден и город Туров (Thurow), соответствующий древнерусскому городу Турову, получившему свое название в честь пришедшего из-за моря варяга. Топонимика по среднему и южному течениям р. Варнов вновь указывает на русов (Schloss Rossewitz, Ruester Krug, Ruester Siedlueg, Ruthen), ранов или рунов (Runow), кривичей (Kritzow, Crivitz), а также на корень