ександра или Андрея?..
Во всяком случае те «проблемы», с которыми прибыли братья Ярославичи, не были решены в Сарае. Братья были отправлены в монгольские земли, в ставку великого хана всех монголов — в Каракорум. Какие сложные дипломатические ходы за всеми этими распоряжениями и действиями стояли, сегодня очень трудно, практически невозможно понять, хотя домысливать можно бесконечно… Дорога в Каракорум была долгая и трудная. Мы знаем ее по описаниям того же Плано Карпини, Рубрука и Андре Лонжюмо. Ехали братья вместе, или порознь, какие были их отношения; можно только гадать… Каракорум (Хара-Хорин) представлял собой даже и не город (даже в феодальном смысле), а именно ханскую ставку. Находилась эта ставка у восточного подножия Ханчайских гор в верхнем течении реки Орхон и включала в себя дворцовый комплекс и жилища знати и «обслуживающего персонала» — юрты и некоторое количество каменных домов, дворец был выстроен из гранита, кровли из полированной черепицы восходили уступами. Огромные изваяния — каменные черепахи — украшали подходы к дворцу. Одна из этих черепах и остатки дворцового комплекса сохранились до настоящего времени. В одно время с братьями Ярославичами находились в Каракоруме доминиканский монах Асцеллин, некий Мауро Орсини и посол французского короля Людовика IX, францисканский монах Андре Лонжюмо. До них побывали в Каракоруме Плано Карпини и Рубрук. Благодаря писаниям этих людей, мы довольно много знаем о ханской ставке, где обретались представители самых разных верований, извергали кумыс трубы серебряного фонтана, работали прекрасные мастера-ювелиры: киевлянин Козма и француз Гильом Буше, и была замужем за монгольским сановником парижанка Пакетта.
И в эту пестроту вписались и «русские принцы»… В частности, Андре Лонжюмо в «Хронике путешествий» приводит любопытный эпизод, с которым не мог не быть знаком Шекспир, любивший подобное занимательное чтение; тем более, что «Хроника» была переведена на английский язык… Так вот, любопытный эпизод из «Хроники» Лонжюмо: ханша беседовала с братьями в присутствии других гостей дворца и сановников. Братья не пользовались переводчиком, другие гости дворца к услугам переводчиков прибегали, не владея языком монголов (впрочем, это и не был один язык, а разные диалекты). Во время беседы Андрей Ярославич вдруг вырвал у одного из трубачей при троне его трубу и спросил ханшу, может ли она играть на этом инструменте; она отвечала, что нет; на что князь ей ответил, что на нем самом тем более играть нельзя… Интересно, что у Шекспира в известном эпизоде «Гамлета» не «флейта», а именно «recorder» — старинный инструмент наподобие трубы… О дальнейших отношениях братьев с правительницей Лонжюмо не сообщает и более о них не упоминает…
Пикантная подробность: в Каракоруме братья застали не хана Гуюка, уже умершего, и не хана Мункэ, вступившего на престол позднее, но вдову Гуюка, Огул-Гаймиш. Кажется, ее никто не выбирал правительницей, она заняла великоханский трон самовольно и соответственно правила очень недолго. Но Александр и Андрей побывали в Каракоруме именно в этот недолгий период ее правления. Таким образом, мы можем думать, что Андрей Ярославич добыл ярлык на великое княжение самым простым способом, то есть близкими отношениями с правительницей… Но что бы там ни было, близкие отношения, или чудеса дипломатии; а ярлык на великое княжение владимирское был дан Андрею. Александр получил великий стол в Киеве, совершенно для его планов ненужный и непрестижный…
Таким образом, покамест, по своим действиям, Андрей Ярославич предстает перед нами сильным политиком, который умеет добиваться желаемого. При этом нет никаких данных о том, чтобы он запятнал себя предательством, какими бы то ни было недостойными действиями… После каракорумского распределения великих столов конфликт Андрея и Александра неминуем. В сущности, брат Андрей — единственный сильный противник Александра в северо-восточной Руси. Михаила уже нет в живых, остальные братья и дядя Святослав не столь активны и не представляют особой опасности для Александра… Любопытно, что об этом шекспировском противостоянии двух братьев наши историки до недавнего времени предпочитали не упоминать вовсе, или упоминать вскользь, глухо. Оно и понятно, ведь это противостояние явно бросает тень на «мифологизированный» образ Александра…
Тотчас по возвращении во Владимир Андрей начинает предпринимать дальнейшие действия, политическая направленность его действий становится все более определенной. Святослав уступает ярлыку Андрея и «освобождает» владимирский стол, однако вовсе не оставляет дальнейших попыток вновь «вокняжиться» во Владимире, однако его хлопоты в Орде оказались безрезультатными, авторитета у ордынцев он не приобрел, что лишний раз доказывает, чем они руководствовались, контролируя распределение столов на Руси. «Право» Святослава-Гавриила совершенно их не впечатляло…
К 1249–50 году относится свадьба Андрея Ярославича. Значит, сразу по возвращении он завязывает сношения с Галицко-Волынским княжеством, сильным южнорусским государственным образованием, возглавляемым князем Даниилом, который фактически остается независимым от Орды и ориентируется на военные и дипломатические союзы с немецкими, польскими, венгерскими и литовскими государственными образованиями. Женитьба Андрея Ярославича на дочери Даниила, конечно, скрепляла новый военно-дипломатический союз…
Даниил — личность очень значительная не только в собственно русской, но и в европейской истории. Однако едва ли в XIII веке возможно было предполагать, что семьсот лет спустя вопрос об «оценке» Даниила будет остро стоять перед советскими историками и пропагандистами…
Осенью 1939 года давняя «отчина» Даниила, бывшая территория Австро-Венгрии, затем — Польши; так называемая Западная Украина, была включена вследствие военных действий против Польши в состав СССР. Однако вскоре, в ходе второй мировой войны, СССР эту территорию снова потерял; окончательно она была «присоединена» лишь в 1944 году. И тотчас возникла (то есть еще в конце тридцатых годов) «идеологическая» проблема. Надо было как-то «разобраться» с Даниилом, которого украинские историки «национальной ориентации», такие, например, как известный Грушевский, считали (и не без оснований, как мы увидим дальше) едва ли не основателем именно украинской государственности. «Отмести» Даниила, сделать вид, что его вовсе не существует, невозможно было. И ведь он был значительное лицо, древнерусский князь Рюрикович, политический противник Александра Невского, поднятого на щит советской пропагандистской системой. Кроме того, Даниил был католик, получивший королевский титул от римского папы. И на вновь «присоединенных» территориях надо было вести антирелигиозную пропаганду именно среди католиков и униатов, надо было вытеснять «латинское», европейское влияние… Но кто-то, сидевший там, «где нужно», явно понимал, что лучше всего воздействует на восприятие слово не простое, а «художественное», что называется. Поэтому в срочном порядке были заказаны два исторических романа, призванных доказать, что Даниил Галицкий — не был католиком, не любил католицизм, и был таким же лучшим другом Александра Невского, как «украинский народ» является лучшим другом русского народа… Были выбраны два писателя, которых сочли подходящими для исполнения столь ответственной миссии. Для помощи им были приданы консультанты типа академика Грекова. Прежде оба писателя не писали исторических романов, но вот вступили на это тернистое поприще. Впрочем, тернистое не для советских авторов. Советский прозаик, которому «поручили» писать исторический роман, мог почитать себя осчастливленным. Толстый, многостраничный (а то и многотомный) кирпич сулил огромные деньги, государственные премии… Разумеется, при условии «правильного» написания… Но эти прозаики писать «не как надо» не то что не хотели, а даже и не умели… Итак, с 1944 по 1954 год Антон Хижняк пишет на украинском языке роман «Даниил Галицкий» (здесь стоит упомянуть и о поэме Миколы Бажана «Даниил Галицкий», опубликованной в 1942 году, в этой поэме князь изображается лютым врагом «немцев»; вполне, впрочем, в стиле времени; то есть не времени Даниила, а времени Миколы Бажана). Но надо же какая синхронность; с 1944 по 1948 год Алексей Югов работает над романом «Ратоборцы», о Данииле Галицком и Александре Невском; причем первая часть этого романа-эпопеи «Даниил Галицкий» выходила отдельной книгой… Дальше все пошло как по маслу — гонорары, переводы на все языки СССР и «стран содружества», премии и награды; и академик Греков вещает в официальной рецензии, что именно таким, как показано у Югова, Александр Невский и был, «и в работе и в семейной жизни»… Читая оба романа, можно, конечно, усомниться в литературной одаренности обоих авторов, но усомниться в мудрости их консультантов и руководителей никак нельзя! Даниил Галицкий оказался лучшим другом Александра Невского, а никакого противостояния Александр — Андрей не было вовсе; да и какое серьезное противостояние могло быть у «великого дипломата» с этим горячим дураком и алкоголиком Андреем, который просто-напросто не послушался старшего брата, не проявил дипломатичного терпения, напал первым на монголов; вот и погорел… А что до свадьбы Андрея Ярославича и дочери Даниила, так это сам Александр ее и устроил, в знак «дружбы двух народов»; и была большая пьянка!..
Так ли? После возвращения из Каракорума Александр не поехал в «пожалованный» ему Киев, а сел в Новгороде. И оттуда он наблюдает за этим сближением Андрея и Даниила. А они-то всячески это свое сближение афишируют и демонстрируют. Брачные торжества, как мы сейчас убедимся, действительно имели размах почти невиданный до той поры… Но почему? Не разумнее ли было бы держать свой союз до определенной степени втайне? Впрочем, Андрей и Даниил — правители, обладающие классической психологией феодальных правителей-полководцев, той еще стародавней психологией, которая заставляла Святослава Игоревича предупреждать противников: «Иду на вы!». Андрей и Даниил честно показывали, открывали свои замыслы. Александр уже понимает, что укреплять ему свою власть возможно лишь будучи верным вассалом Орды. Он, как мы увидим дальше, не афиширует свои действия; да и действия его не есть честный поединок, но самое обыкновенное предательство. Ради достижения власти он предаст родного брата «третьей силе»…