Ганза, торговый союз портовых городов. Новгородцы не были частью этого «средневекового Евросоюза», но от них зависело благосостояние Ганзы. Так, купцы поставляли из Руси меха, древесину и воск[6], а завозили множество тканей, вина и металлических изделий. Новгородские купцы еще до Петра с Петербургом открыли свое «окно в Европу» и торговали от Дании и Норвегии до Ближнего востока.
Само собой, городская знать стремительно богатела, приобретала все новые территории вокруг города и даже отправляла целые экспедиции на восток и на север, чтобы освоить новые территории с лесами и шкурками их обитателей. Формировались целые семейные боярские кланы, которые из поколения в поколение наращивали свои богатства. Сравните это с владимирскими порядками, где все вертелось вокруг раздачи князем земель своим верным слугам-боярам. Поэтому именно бояре-землевладельцы обладали большим влиянием и властью в городе.
Не смогли этому помешать и вездесущие князья-Рюриковичи, которые, как мы помним, воспринимали всю Русь как свою коллективную собственность. Новгород был очень удалён от Киева, и до него банально не доходили княжеские разборки XI–XIII вв. Вдобавок киевские князья часто сажали именно в Новгород своих старших сыновей набираться опыта – молодые и не всегда умелые, они адаптировались под местные порядки, а не наоборот. Вообще в Новгороде никто из князей не хотел задерживаться надолго, ведь отсюда было крайне тяжело следить за борьбой за киевский престол и участвовать в ней. Поэтому новгородцы умело играли на противоречиях каких-нибудь Мономаховичей или Ольговичей, приглашая к себе то одних, то других «покняжить». Но если какой-либо из князей пытался использовать новгородские ресурсы для борьбы за великокняжеский титул, новгородцы оказывали сопротивление.
Именно так и «случилась» независимость Новгородской земли в 1136 году. До этого Мстислав Великий, последний князь еще единой Киевской Руси, был любимчиком новгородцев: его туда посадил Владимир Мономах набираться опыта, а уже потом самостоятельный Мстислав из Киева не мешал новгородцам вести свои торговые дела. Так же должно было получиться и со Всеволодом Мстиславичем. Но того интересовали владения на юге. Сначала он покинул Новгород ради борьбы за Переяславский престол, а по возвращении обнаружил запертые ворота; новгородцам не был нужен князь, который использовал их ради своих властных интересов. Через какое-то время обида горожан прошла и Всеволод снова стал их князем. Но теперь его интересовал Суздаль. Собранная им новгородская рать оказалась разбита войском суздальцев. Тогда горожане собрали вече и приняли решение арестовать князя. Проведя два месяца под стражей, князь оказался выдворен из Новгорода с формулировкой «не блюдет смерд», то есть не выражает интересов народа. Так Новгород добился независимости и изобрёл люстрацию.
Уже несколько раз в этой книге вы могли встретить слово «вече» без должного объяснения. В контексте новгородского управления настало самое время объяснить, что это. Именно так еще в догосударственные времена называли сходки местных жителей для решения важных вопросов. В самом начале (и в идеале) вече включало в себя всех жителей поселения, где каждый мог высказать свое мнение и повлиять на итоговое решение. Но затем круг сузился сначала только до «мужей», а потом и до тех из них, кто был свободным и владел какой-либо собственностью. Со времён Ярослава Мудрого, когда древнерусское общество стало расслаиваться на разные по социальному статусу группы населения, всё большую роль в принятии решений вече стала играть боярская аристократия. Официально они выражали волю и интересы простых горожан, но по факту действовали в своих интересах, умело играя на настроениях толпы.
Историки спорят: ряд исследователей уже мог бы обвинить автора этой книги в некомпетентности, так как вече должно было мелькать в каждой предыдущей главе, ведь его роль была гораздо больше, чем просто «народный сход по интересам». Есть теория, что вплоть до монголо-татарского нашествия на Руси было настоящее двоевластие князя и вече. У каждого были свои полномочия и свой суд; вече могло издавать новые законы и распоряжаться деньгами города. Другие историки говорят, что вече играло формальную роль при князе, который всегда мог подавить любое недовольство силами дружины, – восстания в Киеве в 1069, 1113 гг., когда действительно вече принимало ключевые решения, это только подтверждают.
Типичный вечевой сход в Новгороде. Видите кого-то, кроме знатного боярства в полушубках?
Но в Новгороде вече не просто существовало с князем на равных, но и после обретения независимости полностью взяло власть в свои руки – уникальный случай для российской истории. Вечевые традиции были крайне развиты в городе: собрания мужей были на уровне концов города, его сотен и даже улиц. Именно на таких небольших вече и решались местечковые вопросы и проблемы. Мы знаем это по огромному количеству дошедших до нас берестяных грамот – небольших записок на березовой коре. Судя по всему, немалая часть новгородцев была достаточно грамотной, ведь среди находок есть и любовные письма, списки покупок от жены мужу и даже школьные шутейки[7]. Закономерно, что и собрать вече уличного масштаба для жителей Новгорода не было проблемой.
Немного по-другому функционировало общегородское вече. Собравшись у Софийского собора, люди принимали решения по ключевым вопросам. И если вы подумали, что это пример древнерусской демократии в действии, то вас ждёт разочарование: добивались только единогласного одобрения или отказа через общий крик толпы. Обычно на уровне улиц, сотен и концов уже было понятно, кто о чём как думает, а потому спорные моменты старались разрешать на локальном уровне. Но порою бывало и так, что даже на общегородском вече новгородцы могли не поделить что-то настолько, что оставался единственный доступный способ выяснить, кто прав, – массовая драка на мосту через Волхов в центре города. Иногда этому предшествовало создание параллельного «правильного» вече.
Причиной подобных древнерусских майданов становились интересы 300–500 самых влиятельных и богатых бояр и купцов, в руках которых и находилась реальная власть в городе и его территориях. Они сколачивали свои группы поддержки и выводили их на вече, помогали в нужный момент нуждающимся и критиковали друг друга за воровство и безразличие к народу – занимались политикой. Эти т. н. «золотые пояса» к XV веку полностью возьмут на себя организацию вече, превратив народное представительство в формальную процедуру. Впрочем, для придания всему процессу законности на вече избирались ключевые должности управителей города: посадник, тысяцкий и архиепископ.
Посадник номинально управлял Новгородом, был эдаким городским «завхозом». К прочим обязанностям относились суд, охрана правопорядка, подписание договоров. Тысяцкий совмещал в себе налоговую и военкомат – собирал деньги с населений и возглавлял местное ополчение. Как правило, посадник был ставленником «золотых поясов», а тысяцкий – городских низов. На том и уживались.
Потому что их всех по полномочиям уделывал новгородский архиепископ. Недаром сами новгородцы обращались к нему не иначе как «владыка». Именно он должен был одобрить каждое решение вече, разрешить все его противоречия; именно он ставил главную печать на всех договорах и соглашениях новгородцев с иноземцами; именно в его дворе находилась городская казна; и именно у него был свой штат чиновников и собственное ополчение.
Посадник, тысяцкий, владыка и еще с десяток самых влиятельных бояр входили в т. н. Совет господ, которые и управляли городом от имени вече. Именно поэтому некоторые историки не стесняются называть Новгород олигархической боярской республикой.
И снова самый внимательный читатель задастся вопросом, почему тогда ранее мелькало некое «новгородское княжество»? Разве там был князь? Да, в Новгороде был князь. Правда, не в самом городе – ему не разрешалось владеть городским имуществом, а потому он жил в отдельной резиденции неподалеку от городских стен. Официально на его имя собирались городские налоги (которые собирал тысяцкий) и им вершился суд (который всегда проходил в присутствии посадника и владыки). На деле без князя новгородцы не могли справиться с двумя вещами: обороной своих границ от захватчиков (тут-то и нужна дружина князя) и представительством в переговорах с другими княжествами и странами (тут-то и нужен статус князя-Рюриковича, представителя знатного правящего рода). Все эти функции напоминают древнерусский фриланс, а потому в отличие от любого другого княжества[8]князь в Новгороде приглашался и с ним заключался полноценный договор. «Заказчиком» выступало новгородское вече, а потому оно могло в любой момент отказаться от услуг князя, если тот превышал свои полномочия или плохо справлялся с обязанностями.
Именно в таком виде и функционировала Новгородская республика: торговля с западом позволяла не беспокоиться об отсутствии финансов и товаров (кроме хлеба), а приглашенный князь сохранял связь территории с Русью. В условиях феодальной раздробленности XII–XIII века Новгородские и скоро отделившиеся от них Псковские земли мало интересовали другие княжества, сцепившиеся за киевский престол. Исключение составляли соседи из Владимиро-Суздальского княжества, пыл которых удалось остудить несколько раз в сражениях. В ответ те часто удерживали поставки хлеба, которого так не хватало торговому городу. С конца XII века договорились заключать договор на княжение только с потомками Всеволода Большое Гнездо.
Впрочем, в новгородских реалиях, где знать могла переметнуться к кому угодно, происходило всякое. Так, всю малину Всеволодовичам на несколько лет испортил неизвестно откуда взявшийся