к Москве отошли территории Углича, Костромы и Белоозера. Последняя территория была слабо заселена, зато в лесах было столько древесины и пушнины, что московские купцы стали ещё больше конкурировать с новгородскими.
Историки спорят: по правде говоря, покупки земель (в то время их называли «купли») Ивана Калиты вызывают сомнения у историков. С ними есть юридическая неувязочка – в своём завещании Иван не передал якобы купленные им территории своим детям. А сама фраза «купли Калиты» появляется только в завещании Дмитрия Донского через почти сто лет. Да и сам Донской вроде как отвоёвывал те же самые территории силой оружия. Часть историков считает, что Иван Калита скорее купил право что-то делать на этих территориях: собирать дань, торговать или что-то такое. Другие говорят, что и этого не было и все эти «покупки» – просто выдумка, чтобы всё тот же Дмитрий Донской мог обосновать свои нападения на эти земли: мол, «мой дед когда-то вас купил, а вы не подчиняетесь, как же так». Так что вполне может быть, что при Иване Калите территория чисто Московского княжества и вовсе никак не изменилась, просто оно стало крайне богатым.
Но укрепление Москвы меркло в сравнении с тем, что творилось на западе с Великим княжеством Литовским. С 1316 года в нем стал править князь Гедимин. К тому времени сложилось примечательное комбо интересов: литовская знать была не против расширяться на юг и восток за счёт бывших русских княжеств, а русское население было не прочь признать верховенство Литвы и освободиться от зависимости от Золотой Орды. К моменту, когда Иван Калита только получил ярлык на великое княжение во Владимире, Гедимин уже присоединил к Литве Минск, Витебск, Волынское княжество и множество других западнорусских земель. До границы с Москвой оставалось преодолеть только Смоленское княжество. Кажется, у московских князей появился новый соперник за объединение.
Литовский князь Гедимин, поднявший свое государство с колен перед немецкими рыцарями
Но до поры до времени Гедимин прямо не вмешивался в разборки за ярлык, а просто предоставлял убежище беглым боярам и князьям. Так, именно к Гедимину из Пскова бежал опальный тверской князь Александр Михайлович. Эта ситуация напрягала Ивана Калиту, который опасался, что беглец ещё попортит ему нервы. Но, по свидетельствам летописцев, бывший тверской князь смирился с политическим поражением и тосковал по родному городу. Сначала ему удалось вернуться в Псков, а в 1336 году и вовсе отправить в Орду своего сына Фёдора, чтобы выпросить у хана прощение за бездействие во время восстания. Узбек попросил уже самого Александра явиться в Сарай. Там князь своей смелостью убедил хана вернуть ему тверское княжение – благо, лествичное право старшинства всё ещё было на его стороне.
На Калиту нашла какая-то политическая паранойя. Теперь уже он отправился к Узбеку и с помощью даров и репутации смог убедить хана, что Александр Тверской на самом деле затевает очередное восстание и собирает прочих князей для бунта. Московский князь выставлял себя защитником интересов Орды в русских землях – политический ход, на который другие княжества так и не решились. В итоге Узбек ещё раз вызвал тверского князя вместе с сыном в Орду и, несмотря на советы приближенных, казнил обоих. В Твери был посажен лояльный Москве брат Александра, и на время на северо-востоке Руси не осталось соперников в борьбе за великое княжение.
А в это время: между Англией и Францией начинается Столетняя война. На самом деле конфликт будет длиться 116 лет с большими перерывами. В какой-то момент англичане захватят Париж и попытаются слиться с французами в одно государство, но Жанна д’Арк совершит один из самых эпичных камбеков в истории.
Вплоть до конца своего правления в 1340 году Иван Калита пытался как-то повлиять на подъём Литвы: и женил своего сына Семёна на дочери литовского уже короля Гедимина, и вместе с ордынскими войсками Смоленск пограбил (это была демонстрация силы для литовцев: бей своих, чтобы чужие боялись). Становилось понятно, что земли, которые Москва не подчинила или не приобрела, будут идти на союз с Литвой, и разбираться с этим будут уже следующие московские князья.
Держа это в голове, Иван Калита составил оригинальное завещание. В те времена их называли духовными грамотами: сильные мира сего перед самой смертью прощались со всеми мирскими благами, передавали всё своим родственникам и как бы отправлялись на небеса «чистыми», без ничего. Вы уже знаете, чем это заканчивалось раньше – поделённые поровну между сыновьями земли становились причиной кровавых разборок и грабежа простого населения. Как раз поэтому Иван решил усилить своего старшего сына Семёна, отдав ему бо́льшую часть московских владений, остальные сыновья получали куда меньшее наследство. Это не давало им возможности оказать сопротивление старшему брату и устроить усобицу. Это гениальное, но простое решение (потомки Калиты будут составлять аналогичные духовные грамоты) на целых сто лет обезопасило Московское княжество от скатывания в феодальный беспредел.
Именно этот нюанс позволил Москве сохранить лидерство среди независимых русских княжеств и начать стремительно возвышаться на их фоне. Логичный вопрос: как Орда, «разделяя и властвуя», проморгала этот момент? Историки считают, что всё дело в политической хитрости москвичей. Князья понимали, в какую сторону дует ветер, и соглашались прислуживать ордынцам, пока они были сильнее. Даже протесты других князей, даже необходимость время от времени убивать и грабить соотечественников не остановили Москву. Удачно совпало и то, что параллельно усиливалась Литва. Эти парни крайне вовремя начали отжимать у ханов их данников, так что тот же Узбек сознательно усиливал Москву как противовес Гедимину. Короче говоря, всему причиной – сложная политика и взаимное недоверие.
Новый московский князь Семён Иванович (1340–1353 гг.), или, как его тогда величали, Симеон Иоаннович Гордый, к удивлению остальных князей, получил ярлык на великое княжение. Орде было не до очередных разборок русских Рюриковичей: с запада наступали литовцы, а внутри самой Золотой Орды после смерти хана Узбека и его сына начиналась феодальная вакханалия (более подробно о ней мы поговорим в следующей главе). Татарским правителям было удобнее просто оставить всё как есть: москвичи исправно платят дань и не дружат с Литвой.
Сыновья Ивана Калиты – Симеон Гордый (сверху) и Иван Красный (снизу) – на двоих направили почти 20 лет, но великих дел не натворили
Симеону от отца достались не только обширные владения, но и куча проблем. Например, помните, как митрополит Феогност окончательно перебрался в Москву со своей резиденцией и сделал этот город религиозным центром? В качестве «благодарности» Иван Калита затеял постройку грандиозного собора, деньги на который было решено взять у богатых новгородцев. Под предлогом «царева запроса» (то есть прихоти хана) с вольного города стали требовать дополнительные финансы и ресурсы. Споры и обидки затянулись так надолго, что к началу правления Семёна Москва и Новгород были в состоянии войны. После пяти лет сражений и осад Новгород согласился выплатить дань и вдобавок признал полную самостоятельность Пскова, где москвичи стали сажать удобных для себя князей[25].
Тем временем в Литве на смену Гедимину пришли два брата: Кейстут и Ольгерд. Первый следил за западными границами и обменивался военными любезностями с немцами, а второй – укреплялся на востоке и соперничал с Москвой. Именно при Ольгерде территория Великого княжества Литовского «обрюхатилась» по форме за счёт почти всей Южной Руси. Киев, Чернигов, Переяславль – помните эти древнерусские города? Вот чем они стали в середине XIV века. [карта] Литовский князь временно подчинил себе и Смоленск и даже попытался захватить у Москвы Можайск, но безуспешно. Спойлер: этот парень ещё вернётся. Дважды.
Соправление в Литве Кейстута и Ольгерда – один из немногих примеров успешного сотрудничества братьев-князей в истории Восточной Европы
Возможно, Семён успел бы совершить какие-то великие дела, но эпидемия чумы, докатившаяся до русских земель, не оставила ему шансов. Как и его детям. Власть в Москве перешла к его младшему брату Ивану Ивановичу.
Иван II (1353–1359 гг.) получил прозвище «Красный» то ли за невероятную красоту, то ли за специфичное церковное название дня своего рождения. Школьные учебники решили, что, пожалуй, это всё, что стоит знать об этом князе и его деяниях. В учебниках вы найдёте стандартную фразу «и он продолжил дело своего отца по укреплению Москвы». Но с этим не согласился бы Константин Васильевич, очередной суздальский князь, пожелавший перехватить у москвичей ярлык на великое княжение. Он перенёс столицу своих владений из чахлого Суздаля в Нижний Новгород, ставший на время ещё одним соперником Москвы за главенство. Константин регулярно ездил в Орду и убеждал забрать великое княжение у Ивана II и передать ханскую грамоту ему. И хотя эти попытки не увенчались успехом, семейство нижегородских князей приметили в Орде. Получилось так, что Иван II не сделал Москву слабее, но позволил усилиться соседям. Сложился следующий расклад сил: Москва держалась за союз со слабеющей Ордой, Тверь и Нижний Новгород пытались подобраться к главенству москвичей, и в этом им была готова помочь Литва, которую в равной степени не устраивал никто, кроме слабых русских князей. Вся эта каша должна была «завариться» совсем скоро.
Отчего Дмитрий Донской не так хорош, как все думают
В этой главе вы узнаете:
– чем малолетний московский князь переиграл своих соперников в борьбе за ярлык;