Казна. Да-да, с большой буквы. Даже по детским мультфильмам о принцессах и замках нам с вами наличие конкретного места для скапливания золота и прочих богатств кажется естественной и банальной вещью. Но для конца XV века это был настоящий управленческий прорыв. Собирать деньги со всех городов, отправлять их в один орган, где специальные люди будут помогать великому князю тратить их на государственные нужды, – да ладно?! Ещё стоит отметить Дворец (да, тоже с большой буквы) – его «сотрудники» занимались управлением собственностью великого князя, а в особенности его недвижимостью. Признаться, автор немного лукавит и, конечно же, нечто похожее на Казну и Дворец было у каждого князя и раньше, но вот чтобы применить это в масштабе всей огромной страны, которую собирал Иван III, – такое было в новинку. Получалось, что управление самыми разными вещами из самых разных концов Русского государства сводилось в один «центр», в Москву, к нескольким органам и самому государю. Вот именно это историки и трактуют как централизацию Русского государства. Иван не только собрал многие земли под своей властью, но и пытался строить систему управления ими.
Само собой, такое в одиночку было сделать сложно, поэтому под рукой у великого князя всегда была Боярская дума. Так называли круг из примерно десятка самых приближенных к государю бояр и бывших местных князей. Часто своих наместников и представителей Иван выбирал именно из Боярской думы. Но ключевая функция этого органа – помощь и советы московскому князю. Дума не могла ничего приказать или оспорить, но вот выразить своё мнение или предостеречь – всегда пожалуйста. Например, Иван III захотел повысить налоги и выдвигает свою затею на собрании с Боярской думой. Допустим, что большинство начнёт отговаривать государя, ссылаясь на неурожаи, риск восстаний или бегство многих людей на окраины от таких мер. Послушав всё это, Иван III берёт и поднимает налоги. А всё потому что задача Боярской думы – думать, а не решать. Вот так и работают любые совещательные органы[37].
Боярская дума будет существовать долго, пока не будет мешать царю своими советами
Конечно, все эти перемены внутри и снаружи не могли не сказаться на жизни простых обывателей. Здесь обратим внимание на о, боги, впервые за пять веков новый свод законов – Судебник, принятый Иваном III в 1497 году. «Русская правда», созданная ещё во времена Ярослава Мудрого, до всех этих монгольских нашествий, великих княжеств, феодальной раздробленности и централизованного государства, просто устарела. Дошло даже до того, что в отдельных городах были свои версии старых законов и правил, которые трактовались всеми по-разному. Весь этот бардак и должен был исправить Судебник, который брал ключевые положения «Русской правды», добавлял к ним указы прошлых московских князей и замиксовал это с судебными решениями по отдельным случаям. Современный юрист пришёл бы в шок от структуры данного документа – там не было привычных нам статей и разделов, а просто по порядку идущие предписания по самым разным вопросам. Где-то деталей указывалось слишком много, а какие-то базовые вещи вообще опускались. Да и вообще, как понятно из названия, Судебник больше описывал, как вершить суд, а не как жить простым людям, – то есть это большая инструкция по проведению средневекового «часа суда».
Не будем вдаваться в подробности, а отметим самые интересные детали быта того времени. Так, тяжкими преступлениями (за которые казнили) считались убийство, конокрадство и государственная измена. За кражу и грабёж можно было отделаться публичным избиением кнутом. Ну а всякие штрафы надо было выплачивать за оскорбления и прочие непотребства. Кстати, суду разрешалось применять пытки для получения «истинных» показаний или в качестве наказания клеймить калёным железом, чтобы другим неповадно было.
К счастью, бо́льшая часть населения редко прибегала к самому честному и справедливому средневековому суду, так как были дела поважнее: собрать урожай и пережить зиму. К концу XV века уместно говорить, что самой крупной социальной группой становятся крестьяне[38]. Почему всех земледельцев внезапно стали так называть, читатель узнает в следующей главе. Там же объяснится и все более хайповое для XV века название землевладельцев – помещики. А пока что отметим главное нововведение Судебника Ивана III – крестьянин мог перейти от одного помещика к другому не когда захочет, а в строго установленное календарное окно: в неделю до и в неделю после народного праздника «Юрьева дня» (сейчас это 26 ноября). То есть, если хочешь попасть к более богатому и менее жестокому хозяину на участок, жди конца осени. Но и это ещё не всё. Ведь если крестьянин покидает участок помещика и уходит к другому, то для первого это сплошные убытки – пропали ценные рабочие руки (ведь крестьянин забирал с собой ещё и свою семью). А ведь бескорыстный землевладелец позволял крестьянину жить не тужить на своей земле и пользоваться ею! Поэтому крестьянин при переходе в Юрьев день должен был заплатить предыдущему хозяину пожилое – плату за то, что «пожил» у него все эти годы. Размер пожилого был фиксирован, и процедура перехода в новую жизнь для крестьян была довольно прозрачной.
Историки спорят: введение правила Юрьева дня и размера пожилого делит историков на два лагеря: одни говорят, что именно здесь и начинается законодательное оформление печально известного крепостного права в России; другие считают, что до полного закрепощения ещё было далеко и Иван просто регламентировал необходимое – массовые переходы крестьян от одних помещиков к другим.
С одной стороны, действительно, права крестьян ограничиваются – нельзя перейти, когда захочешь, так ещё и договориться на сносные условия перехода теперь не получится. А если не скопишь денег? А если при нынешнем хозяине жить уже невмоготу? Вот оно, крепостничество!
С другой стороны, Юрьев день как раз приходился на конец сбора урожая и получение крестьянами прибыли от его продажи. Иначе говоря, именно к концу ноября дедка собрал все репки и продал их на базаре. Получается, что Иван III наоборот дал гарантию крестьянам, что в самое удачное время для смены хозяина им никто и ничто не помешает. А то, что жилось им плохо, – гляньте на холопов, чья участь была куда хуже. Пока что крестьяне ещё не стали кастой неприкасаемых, и считать Судебник символом рабства не стоит.
Пока что Иван III не допустил почти ни одной ошибки ни во внешней, ни во внутренней политике. Получив хоть сильное, но разбросанное то тут, то там Московское княжество и лояльность соседних княжеств, он смог собрать их воедино, контролировать территорию от Балтики до Урала. Вдобавок внутри страны всё больше централизовалась власть, придворные бояре получали всё больше плюшек и наград за успехи – служба государю всея Руси становилась всё более привлекательной.
Эти перемены совпали с обострением ситуации в Великом княжестве Литовском: Казимир IV не мешал ограничениям в правах православных князей и управителей, а сам ввязывался в странные союзы со странными ребятами (вспомним попытку помочь то новгородцам, то Ахмату). Православная знать даже пыталась свергнуть горе-князя, но безуспешно. Дошло до того, что целые семейства приграничных с Россией территорий перебегали на службу к Ивану III. Не было печали, так эти ребята ещё свои владения тоже передавали Москве. Когда семейные кланы Бельских, Воротынских и Одоевских, эмигрировав к великому князю московскому, отдали тому крупные территории своих Вяземских и Верховских княжеств, Литва начала регулярно устраивать приграничные стычки.
Всё, что происходило далее в промежутке с 1487 по 1494 год, учебники называют русско-литовской войной, но она была «странной»[39]. Дело в том, что формально Иван и Казимир друг другу войну официально не объявляли – просто обменивались военным любезностями в виде разбойных рейдов, поджогов посевов или в крайнем случае подкупа кочевников для разорения земель друг у друга. Оба правителя искали себе какого-нибудь сильного союзника, чтобы получить преимущество и объявить войну в открытую. Но у обоих что-то не задавалось. Иван смог договориться все с тем же крымским ханом Менгли Гиреем, и тот успешно смог пограбить южные литовские земли и разорить Киев; но на что-то большее рассчитывать не приходилось. У Казимира же всё осложнялось тем, что у границ Литвы появились турецкие войска и приходилось все силы бросать на борьбу с султаном. В этой странной обстановке приграничные князья вносили ещё большую вакханалию, перебегая то на одну, то на другую сторону. Неразберихи добавило и то, что Казимир умер, а на его место пришёл новый князь Александр, который поспешил вступить в переговоры. Решили, что часть приграничных земель отойдёт к Москве, но местным князькам больше не разрешалось просто так брать и перебегать к Ивану III вместе со своими владениями. На том и порешили. Московский князь даже согласился выдать за Александра свою дочь Елену, чтобы укрепить отношения, но на самом деле попытаться повлиять на своего нового зятя.
Вышло ровно наоборот – Александр постоянно давил на супругу, склоняя её принять католичество. На жалобы дочери Иван мало что мог поделать, а вот риск совсем расколоть православие между Литвой и Россией его очень беспокоил. Известно, что в это время развернулась настоящая агитация в приграничье за переход на службу к Ивану III, где якобы чтят православие и законы предков, а не эти заморские католические обряды и латинское право. Когда в 1500 году в Москву утекло сразу с десяток князей и их города, Александр попытался обратиться к Ивану, чтобы тот вернул «изменников». А те в свою очередь клятвенно заявляли, что их только и делают, что ограничивают в правах, и вообще когда-то давно они добровольно вошли под покровительство Литвы и так же добровольно могут его покинуть. Вместо ответа литовский князь получил уже официальное объявление войны и полномасштабные бои на своей земле. Решающая битва произошла всё в том же