Крымское ханство рассорилось с московским государем. Заручившись поддержкой татар, Иван смещает свою мать и отправляет в Бахчисарай, столицу ханства, предложение породниться с дочерью хана. Об этом мгновенно через своих агентов узнал Василий III и в 1517 году пригласил рязанского князя к себе в гости «обсудить ситуацию». Иван Иванович чувствовал подвох, но некоторые приближённые смогли уговорить его поехать. А дальше – пленение и заточение под стражу в монастырь. Последнее независимое русское княжество оказалось включено в состав Московского государства.
А в это время: португальский мореплаватель Фернан Магеллан совершает первое кругосветное путешествие. Правда, сам исследователь погиб по дороге в стычке с индейцами, но его команда завершила начатое.
Через 4 года, в 1521 году, рязанский князь совершил побег, но вернуть свое княжество так и не смог, эмигрировав в Польшу. Как ему удалось сбежать? Всему виной – невероятная суматоха, устроенная набегами казанских и крымских татар. Василий III, как и его отец, пытался если не покорить Казань, то хотя бы посадить туда лояльного правителя. Но результат оставался такой же, как и последние 50 лет до этого, – мирные промежутки перемежались с войнами. Разбираться в них рядовому читателю смысла нет. Разве что стоит упомянуть тот самый злосчастный набег 1521 года. Дела у Василия III были настолько плохи, что это вторжение получило название «Крымский смерч».
Прошли те времена, когда крымские татары сотрудничали с Москвой и грабили по её призыву литовские территории[41]. Крымское ханство нашло себе нового покровителя – Османскую империю. Турки набрались такой мощи, что угрожали половине Европы своим вторжением, а султан Сулейман I Великолепный навсегда вписывал своё имя в историю и одноименный сериал. Крымское ханство стало считаться вассалом Османов, то есть подчиненным государством, самостоятельность которого всегда могли ограничить. Крымский хан Мухаммед Гирей настолько преисполнился в своей уверенности в светлом будущем, что организовал переворот в Казанском ханстве и посадил там своего брата Сагиб Гирея. Вместе они и затеяли грандиозный поход на Москву. Не смущало ханов даже то, что сам султан не рекомендовал им эту затею – турки не хотели ссориться с русскими раньше времени. Но летом 1521 года «крымский смерч» прорвал оборону москвичей на реке Оке и дошел до столицы России, а свою ставку татары расположили на Воробьевых горах. В Москве были проблемы с порохом, войско толком собрать не удалось, и Василий III по совету бояр решился подписать свой самый унизительный договор в жизни – признание своей зависимости от крымского хана и возобновление выплаты дани. Довольный Мухаммед Гирей развернулся обратно в степи, желая по пути разорить ещё и Рязань.
Летописная миниатюра крымского разорения – сплошные кони, люди и пожары
Но возвращению ордынского ига на Русь помешал довольно курьезный случай. Можно даже сказать, что так облажаться с успехом в самом конце надо ещё постараться. Дело в том, что, подойдя к стенам Рязани, крымский хан обратился к командовавшему обороной воеводе Хабару Симскому с требованием явиться к нему, ведь, мол, теперь он хозяин земли русской, так как это признал Василий III. На что Хабар выдал что-то в духе «не верю, где ваши доказательства?» Крымский хан не нашёл ничего лучше, кроме как отправить в город грамоту о выплате дани, подписанную московским князем. Мухаммед-Гирей почему-то не учёл одного – у него не было копии этого документа. То есть он без задней мысли отдал рязанцам единственный оригинал позорного для Василия III договора. Ясное дело, Хабар Симский тут же заперся в городе и начал отстреливаться пушками со стен. Крымчанам пришлось в спешке возвращаться в степи. В итоге Василий чудесным образом лишился обязанности платить что-либо, ведь подписанная им грамота «куда-то пропала». Через пару лет русские смогли в ответ пограбить Казань и добиться смещения нелояльного хана. На какое-то время в сложных русско-ханских отношениях наступила пауза.
Помимо соседей с востока, Василию III за обиды от его отца хотели мести и на западе. В Великом княжестве Литовском к власти пришёл Сигизмунд I, потребовавший у Москвы вернуть то, что отнял ранее у Литвы Иван III. Василий предсказуемо не согласился, и началась очередная русско-литовская война 1507–1508 гг. По её итогу Василий согласился потерять выход к реке Днепр в обмен на признание литовцами всех других его владений. Ничем не примечательная приграничная войнушка имела одну особенность, повлиявшую на всю дальнейшую историю рода Рюриковичей. В процессе войны служащее Литве семейство Глинских во главе с князем Михаилом решило взбунтоваться против Сигизмунда и перешло на сторону русского государя. Как считают историки, скорее всего, Глинские хотели выторговать себе новых привилегий от Сигизмунда и реально оставаться в подчинении у Василия не собирались. Но литовский правитель решил подавить мятеж силой и конфисковал владения Глинских. Самому же семейству со всеми пожитками разрешили переехать в Москву в конце войны. Среди мигрантов оказалась и племянница Михаила Глинского – Елена, девушка юная и красивая. Спойлер: а ещё, как выяснится позже, властная и жестокая. Запомним её и продолжим копаться в войнах с Литвой дальше.
На самом деле остался лишь один 10-летний конфликт – русско-литовская война 1512–1522 гг., которую на этот раз затеял уже Василий III. Его целью было взятие Смоленска. Внимательные читатели наверняка обратили внимание, что эта крепость подозрительно часто стала мелькать в событиях последних 3–4 глав. И это неспроста: от Смоленска до Москвы шла кратчайшая и наиболее современная дорога. Бедные жители Смоленска с XVI века оказались в положении каната в игре «тяни-толкай»: вплоть до XX века, с кем бы Россия ни воевала на западе, Смоленск обязательно становился главным полем брани. Ведь кто владеет Смоленском, владеет подступами к столице Русского государства. Именно с этой целью Василий III и организовывал одни походы за другими, чтобы взять крепость и отодвинуть границу подальше от Москвы. В итоге в 1514 году удача улыбнулась русским полкам, и вплоть до конца войны стороны обменивались рейдами и стычками. По перемирию Литва признала Смоленск за Москвой, но получила обещание не претендовать на Киев и Полоцк. И те, и другие обманут друг друга.
Пока что все эти войнушки и стычки с переменным успехом ничем не отличают Василия III от предыдущих московских и русских князей. Но ещё его отец Иван III начал в своих неудачах винить окружающих – мол, делают все всё по-своему, государя не слушаются. Поэтому в конце XV – начале XVI вв. начинаются масштабные изменения в жизни правящей верхушки. Эти перемены стали возможны, потому что московские князья стремительно расширили свои владения и подняли свой статус всеми возможными способами. Василий главными ограничителями своей власти видел родственников и бояр, а также церковь. Поэтому в его правление именно эти категории населения получили новую организацию.
Сначала правящее сословие. На вершине властной пирамиды находился государь всея Руси (он же великий князь московский), который формально был главным среди своих родственников – братьев, дядей, племянников и так далее. Их всех обычно называют удельными князьями, ведь у каждого из них был свой кусочек земли в личном владении – удел. Удельные князья оставались хозяевами своей земли, распоряжались её судьбой сами, могли передать её в наследство кому и как пожелают. При этом удельные князья обычно не смели ослушаться великого князя, предоставляли ему войска и платили налоги. И всё же те же крестьяне в уделах считали своим хозяином прежде всего удельного князя, а не великого. В чём же тут отличие от феодальной раздробленности, где каждый был сам по себе? Чтобы лучше понять эту странную систему, используем бытовую аналогию. В каком-нибудь XIII веке Русь можно представить в виде огромного дома с множеством отдельных квартир, в каждой из которых свой порядок. Так вот, хозяин большей части жилплощади – московский князь, а владения удельных князей – отдельные маленькие комнатушки. В каждой из них ещё сохраняются свои порядки, но в любой момент может нагрянуть «проверка», а к общим кухне и санузлу и вовсе без разрешения владельца доступ не получить.
Уделы князей могли быть раскиданы крайне хаотично, а их хозяева ожидали, что им как «бедным родственникам» перепадёт ещё что-нибудь в качестве наследства от покойного государя. Великие князья московские не желали усиления удельных князей, а потому шли на любые уловки: передавали в наследство родственникам все меньшие и меньшие по размеру территории, принуждали их самих завещать свои владения в пользу государя. Василий III пошёл уж на совсем радикальные меры – он запрещал своим братьям жениться и заводить семьи. Не будет детей – некому будет передать уделы и придётся отдать их государю. Единственным успешным семьянином оказался младший брат Андрей Старицкий (по названию главного города его удела – Старицы). Свой удел он сможет передать сыну Владимиру (тоже Старицкому). Именно это семейство и останется единственным крупным и самостоятельным удельным кланом к концу правления Василия III.
Ниже по властной лестнице шли уже служилые князья. Эти ребята формально тоже имели некое родство с великим князем, но уже настолько далёкое, что носили совершенно другие фамилии. Их главное отличие от князей удельных – земельное владение, а точнее его частое отсутствие. Так могло произойти из-за семейных усобиц, набегов врагов или перебежки на службу к московскому князю. В этом случае получить землю из рук государя можно было только верной службой – отсюда и название таких князьков. Самое время познакомить читателей с ключевой деталью, на каких условиях эти служилые князья получали свою землю. Пойдём от обратного: князья удельные владели