вотчинами, то есть наследуемыми территориями, с которыми можно было делать всё, что захочется, – продать, купить, поделить и даже подарить; это их земля и они ею распоряжаются. А вот князей служилых государь помещал на определенные территории в награду за верную службу. Такое землевладение называлось поместьем – оно принадлежало служилому князьку, пока он лояльно служит государю. В ином случае поместье заберут и поместят туда более преданного слугу. Логично, что с поместьем его обладатель, помещик, мало что мог сделать – ни продашь, ни купишь, ни поделишь, ни подаришь. Можно было только отдать в наследство сыну, если тот тоже будет служить московскому князю, – обычно так и получалось. Очевидно, что для государя выгоднее было, чтобы князья были помещиками, а не вотчинниками. Ведь на помещика всегда можно надавить и отобрать его имущество, а у удельного князя, как мы узнали, землю просто так не забрать. Чтобы помещиков становилось больше, а вотчинников – меньше, великие князья снова шли на уловки. При Иване III и Василии III во владения великого князя попали огромные территории: Новгород, Тверь, Рязань, Псков, множество литовских земель. Они не раздавались родственникам, а добавлялись к уделу московского князя. Была одна проблема: в присоединенных княжествах сидели свои вотчинники со своими уделами. Решение было найдено простое, но жестокое – местную новгородскую, тверскую и так далее знать ждала незавидная участь насильственного переселения в окрестности Москвы или на восточные окраины страны, где великий князь «щедро» давал им в поместье новые территории. А на их прежние владения помещались московские служилые князья, лояльные государю, – так пресекались попытки будущих бунтов. Иначе говоря, великий князь занимался насильственным переселением и заселением тысяч людей. Спойлер: тем же самым любил увлекаться один советский лидер в середине XX века. В итоге, при Василии III почти все его князья были служилыми, полностью зависящими от него в своем благополучии.
Именно удельные и служилые князья входили в состав Боярской думы, совещательного органа, с которым мы познакомились в прошлой главе. Логично, что боярин – это не только титул, но и обобщающее название княжеской верхушки вотчинников и помещиков. Внутри боярства рождалась своя система каст чинов, ведь к боярству относили себя и дворяне, ближайшая прислуга князя. Были и свои должности – дьяки-управляющие, воеводы, окольничие и так далее. Для читателя уже получается какой-то винегрет из знати. Поверьте, эта путаница доставляла достаточно хлопот и для московского князя, но подробно весь абсурд распределения должностей мы рассмотрим в следующей главе.
Что же касается церкви и её препятствий единоличной власти великого князя, то всё упиралось в наличие у русского православия тех же инструментов, что и у государя: статусность и крупные земельные владения. Свой авторитет Русская православная церковь стремительно подняла после захвата Константинополя турками в 1453 году. Получив независимость от византийцев, она стала самой крупной и богатой православной организацией в Европе. Этому активно помогали сами московские князья, давая монастырям и церквям огромные земельные владения и щедрые финансовые пожертвования за поддержку собирания земель вокруг Москвы и укрепление великокняжеской власти. На поддержку митрополита можно было рассчитывать и в борьбе против мусульманских ханств на востоке и юге, и в войнах против литовских, польских и немецких католиков на западе. Не облагаемая налогами и дележом земли, в какой-то момент православная церковь стала очень сильной организацией с собственной системой управления. Получалось какое-то государство в государстве.
Великие князья мало что могли сделать против церковного усиления. В случае разногласий у митрополита и епископов «за спиной» всегда стоял сам Бог, и в глазах населения покушение на веру считалось страшным преступлением. Но если нельзя повлиять на церковь снаружи, можно попробовать сделать это изнутри. И тут как раз кстати с начала XV века то тут, то там начали возникать так называемые ереси – идеи и учения, противоречащие догматам церкви. Еретики собирали вокруг себя сторонников, в том числе среди религиозных деятелей и даже бояр и приближенных князей. Большая часть расхождений во взглядах касалась именно организации русской церкви, её богатства и показной роскоши, строгих обрядов и враждебности к новшествам. Схожие процессы на полвека раньше начались и в Европе, поэтому первые русские ереси стали возникать в Пскове и Новгороде, а уже оттуда расползаться до Москвы. Русская православная церковь собирала специальные соборы, на которых обвиняла еретиков во всех смертных грехах и приговаривала их к преследованию и уничтожению. Так, во время ереси жидовствующих[42] её сторонников сжигали заживо, топили в прорубях и просто казнили. Несмотря на столь жестокие расправы, Иван III и Василий III не сильно противодействовали появлению ересей, ведь те обличали церковь, подрывали её авторитет. Этим можно было воспользоваться для укрепления власти князя (власть светская) над властью митрополита (власть духовная).
Именно Василию III представился очень подходящий случай увеличить свое княжеское превосходство в начале XVI века. Ещё при его отце внутри Русской православной церкви разгорелся глобальный спор между нестяжателями и иосифлянами. Сами они себя так не называли, это уже историки привыкли так разделять разные мнения на две вещи: церковное землевладение и образ жизни. Глагол «стяжать» раньше использовали вместо привычных нам слов «приобретать» и «наживать». Соответственно, нестяжатели выступали за снижение аппетитов церковных деятелей в прямом и переносном смысле. Их лидеры, самым известным из которых был Нил Сорский, призывали отказаться от множества мирских благ, принять монашеский образ жизни, искать радостей духовных, а не материальных. Иначе говоря, нечего монастырям и епископам приобретать землю, нечего вмешиваться в политику и принимать подарки от князей – только аскетизм, только хардкор.
Всё это озадачило и напугало церковных деятелей, которые сплотились вокруг Иосифа Волоцкого (отсюда и их название – иосифляне). Они стали защищать свои привилегии и имущество: без своих владений и богатств церковь не сможет помогать нуждающимся, да и вообще внешняя роскошь не мешает внутреннему покою, а кто лично обогащается – тех мы осуждаем. Были и другие расхождения во взглядах (например, что делать с еретиками – нестяжатели скорее хотели перевоспитать, иосифляне скорее хотели перебить), но в целом все споры и скандалы вертелись вокруг того, жить церкви в простоте или в изобилии. Поначалу Иван III, а за ним и его сын Василий III симпатизировали нестяжателям – ребята призывают церковь отказаться от своих владений и богатств и не вмешиваться в государственные дела; чего ещё желать? Те же церковные земли можно было бы забрать себе и раздать дворянам-помещикам. Но иосифляне смогли не только устоять, но и укрепить свое положение, даже добились новых пожертвований и земель. Как же так? Возможно, во всём виновата была виновата женщина.
Супруга Василия III Соломония за 20 лет так и не смогла дать князю наследников. Историки до сих спорят, у кого из супругов и что не получалось, но в те времена все шишки посыпались именно на Соломонию. Девушку обвинили в бесплодии, насильно постригли в монахини и сослали куда подальше. Оставалась одна проблема – официально развестись. Сегодня это сделать достаточно просто и может быть оформлено по обоюдному согласию или требованию одного из супругов. В XVI же веке брак – это союз мужчины и женщины, заключённый перед самим Богом (тем более брак великого князя московского). Мы уже знаем, что идти поперёк религиозных традиций было крайне опасно, а потому Василий III стал искать любые способы развестись. Против этого выступали его религиозные советники, многие из которых были нестяжателями. Для них риск прервать династию казался не таким страшным, как нарушение клятвы перед Богом.
Для тех, кому лень читать и у кого есть лупа, – вот вам визуализация концепции.
Тут-то и подсуетились иосифляне со своим видением княжеской власти. Да, церковь может вмешиваться в дела государственные, но ведь лишь для того, чтобы помочь великому князю править. Здесь самое время познакомиться с навязчивой идеей «Москва – Третий Рим», которая к моменту развода уже заняла голову Василия III. Вся суть вертелась вокруг того, что Русское государство – прямой наследник не кого-нибудь, а древней Римской империи, ну а русские князья – потомки Цезарей и Августов.
При чём тут Рим? Дело в том, что Римская империя просуществовала так долго и включала в себя так много всего, что древнеримская эпоха стала считаться совершенным и незыблемым идеалом. Поэтому после падения Рима какие только страны не хотели стать его наследниками. Например, таковым себя считала та же Священная Римская Империя в центре Европы, хоть она и не включала в себя Рим; ее жители говорили на немецком, а не на латыни; а император не имел реальной власти над своими землями. За идейное римское наследство спорила и Византийская империя[43], где император и жители величали себя римлянами и считали, что именно их православная вера – та самая, что была и у римлян-христиан. Короче говоря, претендовать на римское наследие было статусно и очень почётно. Даже величать себя императорами было нельзя кому попало, ведь раньше такое себе позволяли только в Риме.
А при чём тут вообще Россия? Ведь её территория и близко не совпадала с владениями Древнего Рима; местное население общих этнических корней с римлянами не имело; а титулы «государь» или «князь» мало похожи на имперские. Вот тут-то псковский