Спойлер: это вам не XX век.
Тут-то посольский приказ и вспомнил про «юрьевскую дань». Ещё в конце XV века на русско-ливонской границе происходили стычки. Это настолько стало обыденностью, что две крепости, стоящие друг напротив друга, – ливонская Нарва и русский Ивангород – постреливали друг по другу при любой возможности. При Иване III в 1481 году был заключён очередной мирный договор, по которому Ливония должна была выплачивать ежегодную денежную компенсацию за то, что русские войска вернули захваченный ранее город Юрьев[54]. После каждой стычки вплоть до начала XVI века в каждом договоре помимо прочего постоянно упоминалась эта выплата. К 1554 году уже Иван IV обнаружил, что ливонцы задолжали немалую сумму за многие годы. За просрочку удалось выбить обещание Ливонии не заключать союзов ни со Швецией, ни с Великим княжеством Литовским. В 1557 году Иван снова потребовал выплату «юрьевской дани», но собирать деньги никто не торопился. Наличие пусть и символического, но долга и было предъявлено в качестве повода для начала войны.
Карта-спойлер поможет вам решить проблему топографического кретинизма в этой главе
Историки спорят: почему царь упорно не хотел воевать с крымским ханом вопреки советам окружения и жадно смотрел в сторону Ливонии – вопрос, занимающий историков до сих пор (особенно в контексте исхода войны). Существует три рабочие версии, что на самом деле скрывалось за надуманной «юрьевской данью». Быть может, царь всерьёз опасался, что ослабленный Ливонский орден рано или поздно пойдёт на союз с Литвой или вовсе войдёт в её состав – нужно было остановить эту опасную тенденцию. А может быть, что Иван хотел защитить местное православное население и остановить влияние католиков и протестантов у границы с Новгородом. В своих переписках с императором Священной Римской империи он неоднократно упоминал некие надругательства над православной верой, но многие историки считают, что царь притягивал за уши ещё один повод. Третьей версией может быть действительно стремление Ивана IV получить выход к Балтийскому морю, чтобы усилить связи с Европой и через балтийские порты торговать с той же Англией без посредников. В этом смысле Ливонский Орден – просто преграда, которую нужно уничтожить, преодолеть. В пользу этой версии говорят и переговоры Швеции, Дании и Литвы, непримиримых соперников, о возможных совместных действиях против царя. Как мы увидим ниже, русскую угрозу намеренно сильно преувеличивали, не желая пускать к Балтике нового игрока. Такие экскурсы в международные отношения часто помогают понять истинные причины крупных войн и конфликтов.
А в это время: во Франции начинается гражданская религиозная война – за свои права пытаются бороться протестанты-гугеноты, а католическое руководство страны жестоко подавляет их волнения.
Русский царь рассчитывал, что Ливонию удастся покорить довольно быстро. Ослабленный орден мог выставить не более 10 тысяч воинов, а их крепкие замки могла вскрыть та же артиллерия, что брала Казань. Нужно было успеть за пару лет, чтобы соседние страны не успели договориться и вовлечься в конфликт. И начавшаяся в 1558 году Ливонская война сперва складывалась крайне удачно для Ивана IV. Первые же рейды показали, что ливонские немцы не организованы, а местное эстонское и латышское население готово было признать кого угодно, только не Орден. В апреле удалось взять крепость Нарву, которую подкосил мощный пожар. Православные хроники объяснили это богохульством пьяных немецких цирюльников, бросивших икону Богородицы в костёр, – такие религиозные подтексты были в новинку и неплохо справлялись с объяснением, за что и почему воюем. В июле был взят тот самый Дерпт (Юрьев), где в тайниках нашли столько денег, что ими можно было бы оплатить любые долги на годы вперёд. К концу года русские войска заняли около 20 крепостей и городов. А в начале 1559 года воеводы дошли до Риги – столицы Ливонии. Всё складывалось как нельзя лучше: царские войска заняли больше половины территории ордена, потерпев минимум поражений. Да, все ещё сопротивлялась крепость Ревель на севере, да и Ригу сходу было не взять. Да, в соседних странах уже начали распространять листовки с изображением якобы зверств русских над местным населением. Но какое это имело значение, если война почти выиграна?
Тут-то и было принято опрометчивое решение заключить с Ливонией перемирие на полгода без каких-либо договорённостей. Ивана к этому подталкивали Алексей Адашев и Сильвестр. Они уверяли, что вот-вот в спину ударит крымский хан и лучше не раздражать Швецию с Литвой, которые могли вступиться за ливонцев. На самом деле за спинами царских советников могли стоять боярские семьи, не сильно понимавшие, что царь забыл в болотистой Прибалтике, когда на юге лежат обширные крымские степи, ждущие новых владельцев. Иван доверился окружению и отправил в Крым Андрея Курбского, одного из лучших своих командующих в Ливонии. Удалось разорить даже крымское побережье, но никаких признаков готовящегося нападения не обнаружили. Зато крымский хан Девлет-Гирей был в гневе и начал выжидать момента, чтобы совершить камбек. Ложная крымская тревога, поднятая Избранной радой, оказалась настоящей свиньёй, подложенной царю. Дело в том, что ливонский магистр договорился с литовским князем (и параллельно польским королём) Сигизмундом II о переходе большей части Ливонии под его протекцию. Параллельно шведам доставалась северная часть ордена с крепостью Ревелем. Даже датчане смогли договориться с местными епископами и отжать себе крупные прибрежные острова. Получалось, что ослабленные в войне с русскими ливонские земли просто растащили себе все соседи, кроме Русского царства. Спойлер: такие ситуации будут повторяться до обидного часто – загуглите Семилетнюю или русско-турецкую (1877–1878 гг.) войны. Прибавим сюда, что Иван IV прознал обо всём этом, только когда ливонские рыцари нарушили перемирие и атаковали воевод.
А в это время: пока португальцы завоёвывают себе колонии в Индии, испанцы привозят в Европу диковинное «земляное яблоко» – картофель.
Как будто мало в жизни разочарований, в 1560 году скончалась супруга царя Анастасия. После 6 родов[55] её здоровье и так было неважным, но в могилу 28-летнюю девушку, скорее всего, свело отравление – современные исследования останков обнаружили столько ртути и мышьяка, сколько Анастасия не смогла бы нанести себе через средневековую косметику, даже если бы была страшно некрасивой. Ивана IV смерть любимой супруги буквально подкосила. Рыдая на похоронах жены, он переменился навсегда. Вредные политические советы от окружающих, загадочная смерть жены – царь потерял последние остатки доверия к людям. Гнев и злоба заполонили его душу – к тёмной стороне обратился государь.
Так и произошёл разрыв с Избранной Радой: Сильвестра отправили в турне по монастырям, из которого ко двору он так и не вернулся; Алексея Адашева поместили воеводой в Ливонию, чтобы не мешался при дворе. Царь приблизил к себе новых «друзей»: князя Ивана Мстиславского, воевод Ивана Бельского и Афанасия Вяземского. Всё ещё на хорошем счету был и князь Андрей Курбский, который представлял интересы Боярской думы. И как раз знать стала примечать какие-то перемены в поведении государя – его сыновья от покойной Анастасии, Иван и Фёдор, были перемещены в особый двор внутри Кремля, куда доступ был только у доверенных воспитателей. При этом Иван IV сразу же начал поиск новой невесты – одни историки говорят, что он опасался за наследников и хотел наплодить их как можно больше; другие – что спасением от горя и неудач стал блуд, и государь скатился в распутный образ жизни. По мнению же автора, в начале Иван ещё рассуждал головой, но со следующими жёнами – чем-то другим.
Дело в том, что с этого момента начинаются удивительные похождения русского царя за новыми женщинами за семейным счастьем. Сперва отправили прошение к Сигизмунду II взять в жёны его сестру (и заодно не воевать за Ливонию), но тот потребовал себе в приданное треть русских земель. Тогда царские послы отыскали в предгорьях Кавказа дочь кабардинского князя Темрюка по имени Кученей. Прибыв в Москву, она быстро поладила с царём, и уже в 1561 году состоялась торжественная свадьба в присутствии митрополита Макария. Новую жену нарекли Марией Темрюковной. Вместе с ней в столицу прибыло её окружение с Кавказа, потеснив некоторых русских дворян и бояр у престола. В дальнейшем на этой почве распространятся слухи, что на последующие безумства царя надоумит именно Мария Темрюковна вместе со свитой.
Но пока что Иван IV из войны за Ливонию ввязывался в войну против Швеции и Литвы – конфликт приобретал европейский масштаб. В 1561 году Великое княжество Литовское объявило о вхождении земель ливонского ордена в свой состав, а населённые немцами области превращались в герцогство Курляндию под литовской протекцией. Получалось, что теперь русские войска оккупировали земли не Ливонского Ордена, а Литвы. Царь не собирался отступать. Сперва войска под командованием Андрея Курбского успешно разбили остатки ливонских войск и вступили в стычки с литовцами. В битве под Невелем в 1562 году князь Курбский упустил победу над литовским отрядом, разорявшим окрестности Пскова, чем вызвал недовольство царя, но не более. Князь насторожился, а Иван IV новой целью обозначил принадлежащий Литве крупный город Полоцк – его взятие могло открыть дорогу на столицу, Вильно. В феврале 1563 года русские войска под командованием уже самого государя взяли крепость штурмом. Даже в такой непростой ситуации Иван, казалось, контролирует положение дел.