– Нет не знаю. – Настя обиженно засопела, прекрасно осознавая, что его спонтанные философствования сильно попахивают экстремизмом. – Хорошо, пусть так. Но я же не люблю тебя!
– Полюбишь, – убежденно успокоил ее Филон, приблизившись к ней настолько, что она разглядела бесовский огонь на дне его глаз. – Еще как полюбишь! Такого парня, как я, просто невозможно не любить…
– Скромно!
– Но со вкусом…
– Все равно я не понимаю, – не унималась она, изо всех сил удерживая край одеяла, который отчего-то предательски пополз вниз. – Я тебя не люблю! Я тебя не хочу! Как же так можно?!
Филон молчал, продолжая стягивать с нее одеяло.
– Ответь мне!!! – Настя откровенно запаниковала. – Ответь! Как можно ложиться в постель с женщиной, наперед зная, что ты ей противен?!
Наконец-то его проняло. Филон отшатнулся, словно получил пощечину, и несколько минут лишь гневно сверкал очами. Затем грубовато выругался и с налетом цинизма заявил:
– А мне плевать, кого трахать! А если еще телка с такими сиськами, как у тебя!..
Ну, наконец-то! А то она уж было засомневалась в нем да уколы совести начала понемногу ощущать. Пусть она вынудила его говорить подобные гадости, пусть! Но кто бы знал, какое облегчение она испытала от этого.
– В общем, слушай сюда… невеста! – Это слово он произнес с особым нажимом и, поднявшись с кровати, двинулся к выходу из спальни. – Если за неделю твой детектив не появится, то мы с тобой через восемь дней играем свадьбу. И попробуй закапризничать! Задницу надеру солдатским ремнем. Посмотрим тогда, кого ты будешь любить, а кого желать… Поняла? Неделя, и ни днем больше!
Он протопал, чеканя шаг, в прихожую и изо всех сил шарахнул дверью. Настя подождала, пока под окном свистнула сигнализацией его новехонькая машина, и выбралась из кровати.
Бутылка шампанского так и осталась стоять наполовину початой на столе в кухне. Не особо ломая голову над тем, что она делает, Настя схватила ее за горлышко в ошелушенной фольге и опрокинула оставшееся вино себе в рот. Пара кусочков сыра, две виноградины, половинка киви – это все, что пожелал принять ее желудок. На большее его не хватило. Вернее, просто не осталось места после «игристого». А последнее заиграло, да не на шутку.
Стены «пентагоновской» квартиры вдруг отчаянно заплясали и разом опрокинулись на нее. Пол закачался под ногами, как при хорошем шторме. Руки, растопыренные в стороны, безуспешно пытались найти какую-нибудь точку опоры. В итоге Настя добрела лишь до гостиной и, особо не сопротивляясь головокружению, улеглась прямо на пушистый ковер на полу. В конце концов, она у себя дома. Завтра первый день каникул, так что на работу спешить не надо. Имеет она право это отметить или нет?.. Так, а что, собственно, она отмечала, надравшись, как портовый грузчик? Палец, на котором посверкивал дорогой камушек, вдруг отчаянно зачесался, и Настя все вспомнила. Ну как же, как же! Очередное бракосочетание!.. Что же еще может с нею случиться?! Только так, и никак иначе. Что ни претендент, то отморозок. Сначала один Андрюша, потом второй… Второй, правда, безвременно погиб, за что она не раз вознесла в мыслях благодарственную молитву судьбе. Может, и этот так же сможет?.. Вот так вот прямо – фьюить и на небеса. Стоит кому приспособить кольцо ей на палец, так прямиком или в тюрьму, или в преисподнюю…
Настя пьяно захихикала и устало прикрыла глаза. Надо бы выспаться, а то утром будет совсем худо. Но худо ей стало не утром, а чуть ближе к трем часам ночи.
В голове громыхали громовые раскаты, сполохи молнии резали глаза неоновыми зигзагами, во рту… Н-да. Об этом лучше помолчать.
Настя приоткрыла сначала один глаз, потом второй и едва не заорала от ужаса. Прямо перед ее лицом торчали каблуки мужских ботинок. Потом изображение начало искажаться и через мгновение исчезло. Настя кувырнулась с бока на спину и посмотрела в окно. Тюлевая шторка надувалась на ветру парусом. По оцинковке подоконника громыхали чудовищно крупные капли дождя. Должно быть, не меньше пятиалтынного, иначе не было бы такого грохота. А грозовые признаки неистово круговертили не только в ее полупьяной головушке, но, как оказалось, и на улице тоже.
Настя громко застонала, благо это-то она могла себе позволить и, в очередной раз перевернувшись на бок, встала на четвереньки.
«Поза, достойная эмансипированной женщины, – осуждающе шепнула ей ее феминистская частичка и, не успокоившись, добавила: – Как, впрочем, и само состояние…»
А состояние, надо сказать, было ни к черту. Мутило – раз, жутко хотелось пить – два и отчаянно требовалось посетить туалет – три. Такой вот преинтересный набор взаимоисключающих ощущений. Кое-как добравшись до туалета, она переползла затем в кухню и припала к крану, захлебываясь холодной водой. Стало полегче, но ненадолго. Стены опять зашатались, громовые раскаты то ли в голове, то ли за окном стали еще неистовее. И в довершение ко всему ее вновь посетило привидение.
Когда она вернулась на полусогнутых ногах в гостиную, призрак Ивана Мельника встретил ее, загадочно ухмыляясь. Моментально осев на пол и сжавшись в комок от страха, Настя боязливо поглядывала в его сторону, ожидая какой-нибудь гадости в виде протянутых к ней костлявых рук или осклабившегося беззубого рта с выплескивающимися оттуда предсказаниями. Но привидение продолжало загадочно улыбаться и время от времени протяжно с полустоном вздыхать.
В конце концов ей надоело таращиться в темный угол гостиной, где стояло кресло и размытым облачком восседал ее несостоявшийся кавалер, Настя прикрыла глаза и почти тут же уснула.
Пробуждение было не лишено радости. Во-первых, сколько она ни трясла головой, никаких болезненных ощущений не было, тошнота также самым невероятным образом исчезла. Во-вторых, исчезло привидение. Она, конечно же, понимала, что призраки появляются лишь в темное время суток, но на сей раз видение было столь материально законченным, что Настя всерьез опасалась встретиться с ним и поутру.
Она приняла ванну. С волчьим аппетитом уничтожила принесенный Фелоном сыр, запивая его обжигающим крепким чаем. И принялась крутиться перед зеркалом, укладывая волосы и немного приводя в порядок помятую ночными бдениями на полу физиономию.
Телефонный звонок застал ее, когда перышки уже были основательно почищены.
– Алло. – Настя махнула кисточкой с румянами по скуле, завершая портрет, и, довольная результатом увиденного в зеркале, еще раз повторила: – Алло-оо, говорите.
– Здравствуй, милая. – Голос Филона был отчего-то лишен радости, и «милая» прозвучало как-то уж слишком скрипуче и саркастически. – Как спалось?
– Нормально…
– Ага… – Он замолчал ненадолго и потом обрушил на нее это…
Поначалу она даже не поняла, о чем он говорит. Новость звучала совершенно невероятно. В это можно было бы поверить, скажем, после новости о внезапном таянии арктических ледников или, например, об исчезновении с планеты какого-нибудь континента. Но чтобы вот так, ни с того ни с сего?! Нее-ет! Маргарита Николаевна была такой же незыблемой и вечной, как красный цвет банта вождя мирового пролетариата, как формула воды или температура кипения. Поверить в ее внезапную смерть?!.. Это было невозможно.
– Никаких соображений нет на этот счет? – как-то уж слишком вкрадчиво начал Филон.
– Я что-то не пойму, – выдохнула Настя и внезапно разозлилась на своего собеседника. – Ты куда это клонишь?! По-твоему, я ее до инфаркта довела?
– А кто говорил об инфаркте?
– А-а-а от чего же… А как же еще она умерла?
– От проникающего ножевого ранения в спину с левой стороны. Надо понимать, в сердце.
– О господи!!!
Настя произнесла это слишком громко, пожалуй, даже выкрикнула испуганно, и Филон неожиданно проникся.
– Ладно, сиди дома и никому не открывай, я сейчас приеду.
Спустя пятнадцать минут во дворе скрипнули тормоза, и вскоре Филон уже звонил в ее дверь.
– Как ты узнал? – обрушила она на него первый вопрос, едва он переступил порог ее квартиры.
– Мне позвонил мой знакомый из ментовки и все рассказал. Была убита где-то в районе полуночи. Ножом из ее же кухонного стола. Орудие убийства лежало рядом с телом. В квартире все перевернуто вверх дном. Ясно как божий день – что-то искали. Не знаешь, что это может быть?
– Нет. Да и что у нее можно искать? Пару поношенных панталон или ее любимую сумку а-ля «шестидесятые»! – фыркнула Настя и поплелась в гостиную, обнимая себя за плечи, которые отчего-то начало трясти.
– А может… – Филон прошел следом за ней и опустился в облюбованное привидением кресло. – А может, этот визитер шел к тебе, а набрел на нее. И чтобы не поднимать лишнего шума…
– За это людей не убивают! – опротестовала его двусмысленную версию Настя и упрямо повторила: – Кто-то что-то ведь там искал!
– Возможно, но этот кто-то не знал, что ты покинула ту квартиру. Наверняка шли к тебе… Может, надеялись на твой крепкий сон, а может, на понимание…
Он говорил и говорил все об одном и том же, скорее даже для себя, чем для нее. Но Настя почти его не слушала. Широко распахнутыми глазами она смотрела ему под ноги. Что за черт!!! Темные пятна на ковре у самых колесиков кресла. Откуда?! Филон, укладывающийся у себя дома обутым прямо на кровать, переобувался у нее в тапочки. Вот и сейчас, не успев войти, он скинул ботинки и переобулся в тапки, принесенные им собственноручно месяц назад. Откуда же эти грязные (а она теперь уже не сомневалась, что это грязь), следы?!
– Филипп, – неожиданно перебила она его. – Только не смейся, ладно?
– Ну?
– Ты веришь в привидения?
– Что?!
– Повторяю вопрос – ты веришь в привидения? – Настя, старательно избегая его встревоженного взгляда, надо понимать из-за состояния ее психики, рухнула на диван и провела ладонью по глазам. – Ответишь или нет?
– Нет, не верю! – категорично заявил он и пересел к ней поближе. – А почему ты спрашиваешь?
– Особенно в те, что оставляют на твоем ковре в гостиной грязные следы от ботинок?! – продолжила она, буравя глазами грязные пятна на ворсистой поверхности.