Чуть подальше в позе «четвереньки» приходил в себя от потрясения мэр города. Его жена оказалась придавлена другим мужчиной и почему-то не сильно протестовала против такого произвола. Вон лежат себе дальше, тихо о чем-то воркуют.
Краем глаза заметив какое-то движение в другой стороне, я обнаружила уже поднявшегося на ноги Габриэля. Его лоб пересекала длинная кровоточащая царапина, пиджак собрал на себя пыль и мелкую грязь с пола, приглаженные волосы растрепались.
Он помогал встать на ноги искусствоведу, который так громко нахваливал его, а сам искал глазами меня.
Как поняла, что меня?
Так я ж его спутница на этот вечер. К тому же при нем постоянно вляпываюсь во всякие неприятности: то с лестницы упаду, то в городской участок загремлю по ложному обвинению, то устрою охоту за грабителями.
Короче, репутация у меня так себе.
Схватив со стола кактус, я с гордой улыбкой победителя по жизни двинулась к Габриэлю.
Я была четко в середине зала, когда госпожа Случайность решила выкинуть еще один выкрутас.
— Стой! — заорал кто-то за спиной.
— Фелисити, нет! — крикнул Габриэль, кидаясь вперед.
Но предупреждения никогда никого не спасали.
Не спасли и на этот раз.
Запрокинув голову, я оторопело взирала на медленное падение здоровенной люстры с вмонтированным в нее артефактом безопасности.
На какое-то отчаянное, останавливающее сердце мгновение я поверила, что вот и пришел он — неизбежный, как рассвет, неумолимый, как буря.
Конец, друзья.
Все.
Пакуйте хладный труп Фелисити Локвуд в ящик.
Ставьте точку.
И свечку.
Растроганная память, которой положено было на максималках транслировать всю жизнь, прикладывала к мокрым глаза платочек. Паника носилась по черепной коробке с криками: «Мать нас воскресит и повторно прикопает!» И только пофигизм горевал о том, что мы не пожрали на дорожку.
Обрубая все мысли в голове, а заодно и свет в зале, люстра под массовые крики истерии рухнула на пол.
Первыми в перепуганное сознание вернулись звуки.
Что-то настойчиво журчало.
Перепугавшись, что от пережитого страха перестала быть хозяйкой своего мочевого пузыря, я поспешила открыть глаза и глянула под ноги.
Плохая новость: платье безнадежно промокло, «павлиний хвост» прилип к ногам, отчего я сейчас больше напоминала мокрую курицу. Но хорошая новость заключалась в том, что лилось с потолка. Видимо, от падения люстры сработала пожарная система и включила разбрызгиватели.
Упавшая люстра злобно искрила разбитыми плафонами, стилизованными под горящие свечи, а в самом центре крушения, точно стриптизерша, выскочившая из праздничного торта, торчали мы с кактусом.
С моих губ сорвался истеричный не то всхлип, не то смешок.
Поверить не могу: я что — жива?! Если нет, то у людей крайне неправильное представление о том свете.
— Фелисити! — прорычал злой, как тысяча ракшасов, Габриэль, легко переступая через обод люстры и заключая нас с кактусом в объятья. — Больше. Так. Не делай!
Хотелось бы знать, чего конкретно он просит меня не делать?
Не гулять под плохо закрепленными люстрами?
Не спасаться чудесным способом?
Не поднимать ему нерв?
Но крайне сложно вредничать, когда тебя прижимают к груди, где медленно успокаивается не на шутку перепуганное за тебя сердце. Когда теплые ладони согревают голую спину. Когда сжимают так крепко, словно боятся отпустить.
Сбитая с толку реакцией Габриэля и тем, что мне это нравится, я напрочь пропустила момент, когда в опустившемся на зал полумраке гости медленно обступили нас кругом.
Не слышала шепот:
— Святые канделябры!
— Глазам не верю…
— Четко в центре! Бывает же такое!
И дальше продолжила бы игнорировать все вокруг, но Габриэль отвлекся на звук поднимаемых заслонок, хлынувшую следом охрану и выпустил меня из объятий.
Распугав толпу одним своим присутствием, точно акула на мелководье — купающихся, вперед выскочил маг в белом плаще.
— Руки вверх, юная леди. Вы окружены! — выкрикнул он и наставил на меня артефакт.
Артефакт, отчего-то больше похожий на распятье, с какими в темные времена охотились на ведьм. Может быть, поэтому я испуганно подняла горшок с кактусом над головой, демонстрируя поведение законопослушной девушки, а Габриэль уверенно встал рядом и положил руку мне на талию.
Маг скривился. Толпа почему-то ахнула.
Из первых рядов выскочил какой-то не в меру ретивый журналюга. По глазам ударила вспышка, запечатлевая на пленке случившееся.
Глава одиннадцатая. Разбор полетов
— Это унизительно, — заявила я, кутаясь в мужской пиджак и засовывая ноги в возвращенные туфли. — Немедленно прекратите издевательства!
Но если у столичного мага из Элиты и была когда-то совесть, то нынче за ненадобностью хозяину она погрузилась в такую глубокую кому, что даже некромант не спасет.
Еще во время экскурсии по залу я заметила алую вышивку на белом плаще мага, выдававшую его принадлежность к Алой Элите. Но даже без плаща и знаков отличия достаточно было всего пяти минут в закрытой комнате, чтобы сразу опознать мага огненной стихии.
Их считали непревзойденными лидерами и талантливыми организаторами, политиками и властолюбцами. Маги огня могли без труда зажечь как огонь в камине, так и людские сердца. И с тем же успехом гасить любую инициативу со стороны.
Он игнорировал мои попытки оправдать себя и кактус (этот-то вообще был не при делах). Пропускал мимо ушей голоса свидетелей, громко и с превосходной артикуляцией доказывающих, что я не покидала зал. Не замечал своих же людей, которые пытались доложить обстановку. И плевать хотел на то, что в таком платье (к тому же насквозь мокром) мне просто некуда было что-то прятать.
Короче, вел себя как распоследняя собака!
Бульдог вцепился в добычу.
Бульдог ее не отдаст.
Опасаясь выпускать из виду, маг за руку притащил упирающуюся меня в комнату охраны, отобрал кактус, последнюю надежду на справедливость и туфли.
— Обыщите ее, парни!
Я обняла себя за плечи и в ужасе уставилась на парочку охранников.
Вероятнее всего, это были просто парни, утомленные и нервные от свалившейся в эту ночь работы, но мое охваченное ужасом момента сознание дорисовало им похотливые улыбки, множество изъянов и ауру маньяков.
Предки, и вот эти вот будут лапать меня своими грязными ручищами?
И тут дверь бесшумно распахнулась.
— Рэй, ты ее не тронешь и пальцем, — разъяренным вихрем влетел Габриэль.
— С чего бы это? — оскалился маг.
— С того, что я готов поручиться за девушку. Она мне нравится, а я крайне раздражителен, когда трогают мое, — сказал Габриэль с натиском стихии и двинулся на мага. — А еще сегодня из галереи украли одну из моих работ, Рэй.
Нравлюсь? Он точно сказал, что нравлюсь — мне же не послышалось, правда?
Но судя по тому, как бульдог сглотнул и оттянул ворот белого плаща, на него произвела впечатление последняя фраза.
— Подумай хорошенько, Рэй, — продолжал напирать мой спутник, адвокат и рыцарь — и все это в одном шикарном костюме. — Мы договорились не поднимать шума, если что-то пропадет из галереи, но это было до того, как кто-то унес из-под носа твоих ребят мою статуэтку. Что, если я вдруг почувствую такое сильное расстройство от ее потери, что начну задавать своим друзьям один несложный риторический вопрос… И вопрос этот будет звучать: «А так ли силен и профессионален Рэй Комад, Алый маг из Элиты, как принято о нем думать?»
Знаете, в чем разница между волком и домашним псом?
Стоит загнать волка в угол, и он станет еще злее и яростнее. Стоит загнать в угол домашнего пса и пригрозить тапкой, как тот подожмет хвост.
— Девочку не трогать. Просто стандартная проверка украшений поисковым артефактом, — приказал Рэй подчиненным и поспешил выскочить прочь, но притормозил на входе и обернулся с нехорошей улыбкой на губах.
Габриэль запретил трогать меня, поэтому маг-самодур решил оторваться на соучастнике.
— Обыщите кактус, — обронил бульдог и затворил дверь.
Двое охранников покосилась на Габриэля, накидывающего мне на плечи свой пиджак. На меня. Затем посмотрели на бедный кактус. Вздохнули и…
И эти бестолочи действительно начали обыскивать несчастное растение!
— Это унизительно, — заявила я, кутаясь в мужской пиджак и засовывая ноги в возвращенные туфли. — Немедленно прекратите издевательства!
Но пытаться остановить подчиненных, получивших прямой приказ севшего в лужу начальства, было так же бессмысленно, как взращивать в душе Тони идею о том, что красть плохо.
Кактусу достались все тридцать три удовольствия от обыска: его просветили в специальной рамке, изучили под лупой, взяли парочку колючек в качестве образцов, вытащили из горшка и даже потыкали землю специальной палочкой!
Потом в кабинет вернулся злой, как кладбище восставших духов, маг и заявил, что мы свободны. За одним лишь исключением.
— Что значит — вы не вернете мне кактус? — вкрадчивым тоном уточнила я, сжимая кулаки.
— Рэй, не глупи, это всего лишь растение, — попытался воззвать к голосу разума мага Габриэль, словно огромная скала возвышающийся позади меня.
— Он выступает уликой по делу ограбления, — упирался бульдог, явно не понимая, что еще немного, и заступит за красную линию, где ждет своего часа готовность к некрасивой женской истерике.
Я запыхтела от несправедливости и абсурда, Габриэль выразительно хрустнул костяшками пальцев, подчиненные «вспомнили» о своих обязанностях и покинули место склоки.
— Рэй?..
Маг зашвырнул исписанный блокнот, с которым пришел, выругался и словно стал человечнее.
— Ладно, Габриэль, — вздохнул он. — Забирай свою спутницу, кактус… Все забирай. Только уходи и больше не дергай меня своими угрозами.
— Насколько все плохо? — уточнил мой спутник, и впервые в его голосе послышалась искренняя обеспокоенность и даже намек на сочувствие.