— Я спрашиваю вот почему: на видео, услышав от Холли тему предполагаемого разговора, ты просто опешил.
Вернер нахмурился.
— Ничего я не опешил.
Я покачал головой:
— Опешил, Джин, да и напрягся изрядно — аж взмок и побледнел. Мне даже казалось, тебя тошнит.
Вернер наморщил лоб.
— Я не взмок.
— И ты утверждаешь, будто хотел, чтобы Холли узнала о твоем поступке? Ты лукавишь, Джин. Ты молчал как рыба. Холли пришлось повозиться, чтобы ты признался.
— Я нервничал. Глупая получилась выходка, и я знал это. Сначала мне было стыдно, я волновался. Но потом все рассказал.
— Разумеется, рассказал, — хмыкнул я, и Вернер прищурился. — Когда Холли сообщила тебе, что все записала? — спросил я.
Вернер нахмурился сильнее.
— О чем ты?
— Брось, Джин. Очень простой вопрос: когда Холли сказала тебе, что записала ваш разговор на видео? Сразу же или потом? Или, может, она ничего не говорила? Может, в какой-то момент до тебя и так дошло?
— Не знаю…
— Не юли, Джин. Когда ты узнал?
Вернер крутил правой рукой, словно взбивая тесто. Клинок свистел в воздухе.
— Я не юлю. И не понимаю, с какой стати должен перед тобой отчитываться.
Я улыбнулся про себя.
— Джин, передо мной ты отчитываться не должен. Другое дело — полиция. Думаю, тебя уже искали. Не исключено, что ты уже дал показания. А может, и нет. В таком случае я с удовольствием о тебе упомяну.
Он пошел на меня, продолжая орудовать рапирой. Остановился футов за шесть с мерзкой ухмылкой на лице.
— А ты хорошо знаешь копов?
Я поднял брови.
— Ты на что намекаешь, Джин?
Вернер покраснел и раздраженно махнул рукой.
— Ни на что.
— Зачем тогда говорить?
— Просто так, — буркнул он и отвернулся. — И если хочешь знать, Холли сама сказала мне, что записала наш разговор.
Я улыбнулся:
— Когда это было?
— Не помню… через неделю. Может, больше.
— Файл датирован двадцать седьмым декабря. Через неделю или позже — это уже январь. Холли рассказала тебе об этом в январе? — Вернер пожал плечами. — Она прокрутила тебе запись?
Вернер изобразил глубокое раздумье.
— Ага, прокрутила.
— Когда?
Он помедлил.
— После того, как позвонила. После Нового года, наверное.
— И именно тогда ты видел ее в последний раз? — Вернер кивнул. — Число помнишь?
Он нахмурился и со значением посмотрел на часы:
— Мне надо идти.
— Разумеется, надо. Только давай я еще раз пробегусь по фактам — для верности. Холли записала твое признание двадцать седьмого декабря. Через некоторое время… скажем, в начале января… она рассказала тебе о записи, после чего, в последнюю субботу перед ее смертью, ты явился к Холли домой, избил ее и ушел, забрав компьютер и видеооборудование. Правильно?
Вернер открыл рот, но не издал ни звука.
— Что… о чем ты, черт тебя подери? — выдавил он наконец.
Что и требовалось доказать. Я глубоко вздохнул и улыбнулся:
— Джин, у меня есть видеозапись, на которой ты признаешься в шантаже, а потом Холли тебя выгоняет. Видно, как ты был зол, когда наконец сообразил: Холли не хочет, чтобы ты вернулся. Могу себе представить, как ты психанул. Полагаю, когда ты узнал, что Холли записала весь эпизод, злости у тебя отнюдь не убавилось.
Вернер расправил плечи и встряхнул руками. Потер подбородок, словно желая убедиться, что тот все еще на месте. Натянул кривую улыбку.
— Можешь делать любые выводы, на сколько фантазии хватит. Я же знаю, что было на самом деле. А прочее — твои домыслы, совершенно бездоказательные. Так что можешь идти на хрен. Я Холли пальцем не…
— Тебе уже случалось бить ее. Она жаловалась.
— Кому? Кругу? Койлу? Я говорил, что у старого пидора на меня зуб, и у этого уголовника тоже. — Лицо Вернера горело. Он выписал рапирой размашистую восьмерку. Еще одну, поближе ко мне.
— Джин, на видео ты толкнул Холли.
— Я споткнулся. Споткнулся, упал и налетел на нее. — Мерзкая ухмылка стала шире, рапира со свистом разрезала воздух.
— Господи, да ведь Холли отлетела чуть ли не на другой конец комнаты.
— У тебя своя история, а у меня своя.
— Только у меня, Джин, есть еще и свидетель, который утверждает, что ты был в квартире Холли в субботу перед ее гибелью и там была шумная драка. — Вернер опустил рапиру. Губы сердито сжались, челюсть выпятилась. Я продолжал: — Более того, кое-кто видел, как ты выходил от Холли, неся что-то похожее на компьютер и видеооборудование.
Пальцы Вернера на эфесе побелели. Он оскалил крупные зубы и вскинул руку неуловимо быстрым движением. Клинок рассек воздух, и моего лица словно коснулся слабый ветерок. Еще бы дюйм…
Я улыбнулся:
— Хочешь посмотреть, Джин? Я тебе не актер-недоучка, да и дерусь получше Холли.
Он резко опустил рапиру.
— Мне нечего тебе сказать, кроме «Отвали».
Почти задел…
— Значит, придется поговорить в другом месте.
— Врешь ты все — ты не пойдешь к копам. Не сможешь.
— Не смогу? Это еще почему? — Вернер прикусил нижнюю губу, но не ответил. — Я и правда думал не о копах. Скорее, я хотел рассказать о нашей встрече Джейми Койлу.
— Сукин ты… — прошептал Вернер.
— Так что произошло после той субботы, Джин? Дома ты порылся в компьютере Холли, однако нужную запись не нашел, верно? Или, может, перепугался — все-таки женщину избил? Ты ведь действительно избил Холли до крови. Оставил следы.
Лицо Вернера из белого стало красным. Он сжал кулаки и поднял рапиру. Еще чуть-чуть…
— Ты боялся, что Холли пойдет в полицию. Или, скорее, что она обо всем расскажет Койлу. Три долгих ночи беспокойства. Когда Холли снова попалась тебе на глаза, ты, верно, уже плохо соображал. Не могу только понять, планировал ли ты закончить начатое или тебя внезапно осенило.
Вернер чуть отвел руку, клинок был нацелен на мою шею.
— Сволочь, — выплюнул он и сделал выпад.
Есть.
Клинок полоснул по руке, и, несмотря на подкладку пальто, меня обожгло болью. Я резко развернулся и ударил Вернера ногой — сильно ударил — в левое бедро. Я вложил в пинок все силы. Удар пришелся над коленом. Вернер рухнул, как марионетка.
По пустому театру раскатился вой. Я отпихнул рапиру подальше и некоторое время смотрел, как Вернер катается по сцене, крича и держась за ногу. Когда он перестал метаться, я вытащил из кобуры «глок». Я не мог держать его нормально, чтобы выстрелить, но Вернер об этом не знал, а я постарался дать ему разглядеть, что у меня в руке.
— Пройдет, — хмыкнул я. — Вопли не помогут.
Его красивое лицо покраснело и исказилось, но он сумел выдохнуть несколько проклятий. Я присел на корточки.
— Джин, ты еще не ответил на мой вопрос: ты собирался закончить начатое или ситуация вышла из-под контроля?
— Ты пси… — Ногу ему свела судорога, он задохнулся.
— Я задал вопрос, Джин.
— Ты говоришь, что я убил ее. Ты говоришь, что я убил Холли. — Обычно глубокий голос звучал надтреснуто.
Я рассмеялся:
— Ну разумеется.
— Но я не…
— Ты избил ее, Джин, и подумай хорошенько, прежде чем отрицать это.
— Я…
— Подумай хорошенько.
На лбу Вернера выступил пот. Волосы растрепались, темные пряди прилипли к лицу.
— Все… пошло не так. Холли сказала, что сняла меня на камеру — насчет Фенна и денег, и я хотел получить запись. Но Холли не отдавала. Только смеялась.
— И ты ударил ее.
Вернер поморщился и сжал ногу.
— Она не отдавала запись и все время смеялась.
Я встал и перевел дыхание.
— Ты избил ее.
— Ты не представляешь, каково это… Холли… она такая красивая. Я должен был получить запись! Но Холли — она же непробиваемая. Что бы ты к ней ни чувствовал, как бы ее ни хотел, для нее это не имело значения. Ничем ее не проймешь — она всегда контролировала ситуацию. Холли продолжала хохотать. Я не выдержал. И даже когда я ее бил, она все равно смеялась.
Я отошел от Вернера, скрипя зубами.
— Ты забрал ее компьютер?
— Компьютер, камеры, диски…
— И запись своего признания? — Вернер кивнул. — А еще ты нашел видео с моим братом и его женой. — Боль на лице Вернера сменилась страхом. Он приподнялся на локте и попытался отползти. — Подумай, Джин, — тихо сказал я. — Ты нашел видео с моим братом? — Он кивнул. — А что было после моего к тебе визита?
— Я… я испугался. Я знал твое имя и отыскал тебя. Понял, что ты его брат. Решил, что ты пытаешься отмазать его, ищешь другого подозреваемого.
— Вроде тебя.
Вернер покачал головой.
— Я боялся, что если полиция узнает, что я… если они узнают о Фенне и об избиении Холли, они подумают, что убийца — я.
— А этого нельзя было допустить, да? Поэтому ты сдал им моего брата и его жену. Ты послал им нужный диск. — Вернер попятился, как раненый краб. Я шагнул следом, и моя тень упала на него. — Ты послал им нужный диск, — повторил я. Вернер кивнул. Я вздохнул. — Расскажи, что было во вторник вечером.
— А что было?
— Мы уже почти закончили, так что без глупостей. Итак, что произошло?
Вернер выглядел озадаченным.
— Ничего… ничего не произошло.
Я шагнул ближе.
— Черт побери, Джин…
— Господи, да я правду говорю! В тот вечер ничего не произошло! — Он побелел, в глазах мелькнул панический ужас. — Я не виделся с Холли, не говорил с ней — ничего. Я не имею никакого отношения к убийству. Так я и сказал копам.
Я покачал головой.
— Что еще ты им наплел?
— Они спрашивали, где я был во вторник вечером. Я рассказал.
— Эту ерунду?
— Это не ерунда.
Я присел на корточки. Вернер попытался отодвинуться, но я схватил его за плечо. У меня вырвалось тихое рычание.
— Не нервируй меня, Джин.
— Да правда же! Я весь вечер был в театре — в «Лицей морнингсайд» при Колумбийском университете. Я поставил там спектакль, а исполнитель одной из главных ролей заболел. Мне пришлось выйти на замену. Я явился еще до шести и всю ночь провел либо на сцене, либо за кулисами с другими актерами, костюмерами, гримерами… Выбрались мы оттуда не раньше половины одиннадцатого, если не в одиннадцать, и пошли поесть всей компанией. Домой я попал во втором часу ночи — и не один. — Вернер сглотнул и зажмурился. Казалось, его сейчас вырвет.