ой отказ. Слезы стали душить, и все же вырвались наружу. Не одна-две слезинки, а целый поток. Ну не могу, нельзя ему знать.
Он отстранился от меня, и стало так холодно и пусто, что захотелось рыдать еще сильнее, но меня бережно подняли и опустили в постель, накрыли одеялом и начали уходить.
– Вить, – голос был сломлен, хотела хотя бы немного намекнуть, но он отрицательно покачал головой.
– Не сейчас, Полин, не сейчас. Ты спи, а я…
И не договорив, ушел в ванну.
Пока шумела вода, я беззвучно плакала. Не знала, что отказывать не менее больно, чем получить отказ. Насколько сильно он обиделся, что меня ждет потом, когда он соберется с силами и мы поговорим? Просто так мне не выйти сухой из воды. Что-то сказать придется, вот только что, в голову не приходит. Вот уже и вода прекратила шуметь, открылась дверь. Я ждала, что он ляжет со мной, но он просто ушел. Хотелось броситься за ним, все рассказать, но не смогла. Слишком рано. К утру я что-то придумаю.
Он все сделал правильно. Если останемся на одной территории, то обязательно можем дров сейчас наломать. Его давление, мой протест – гремучий коктейль. Эх, Рыжуля, Рыжуля, сложные нас ждут времена. Пора нам объединяться, потому что не знаю, как ты, но я долго отказывать ему не смогу. А в ответ тишина. Эта мадам улеглась спать. Причем по ощущениям очень давно.
Я снова ушла в себя настолько сильно, что упустила момент прихода Виктора, который прижал к себе, но без той радости, что все дни «До».
Глава 26
Проснулась ожидаемо – одна. Впервые за последнее время не рада выходному. Я совершенно не готова к встрече с парой, а он дома. Судя по шуму, что-то делает на кухне. Завтрак в постель после всего? Нет. Судя по тому, что я чувствую мясо, и не ощущаю чая, то готовит он себе.
Встала с постели, как старая рухлядь. Марафон был для меня запредельным. Хоть мы и быстро регенерируемся, но общую усталость не задушить. Откат от произошедшего никто еще не отменял. Взглянула на часы – почти двенадцать. Судя по времени, я поспала достаточно, но ощущение, что во сне пребывала час, от силы два.
Включив душ, забралась в кабинку. Теплая, хорошо. Долго не могла понять, что меня смущает. Уже по второму разу напенила мочалку и прошлась по телу. Меня преследовал запах пихты, а моя мята усилилась. Неужели? Нет, не может быть. По ощущениям ничего нового не наблюдается. Может просто последствия не принятой метки? Ладно. Подожду пару дней, а потом уже пойму, что к чему. Да и он тоже заметит, если подозрения верны. Но рука сама потянулась к животику и погладила. Интересно, все же девочка, или мальчик?
Закончив водные процедуры, быстро высушила волосы и надев домашнее платье крупной вязки, спустилась вниз. Если быть предельно откровенной – мне страшно. Застыла в дверях на ароматную территорию. Как зайти, что сказать?
– Чего остановилась? Заходи, скоро будет готово, – обманчиво спокойно говорит, а у меня от его низкого голоса все внутри предательски сжимается.
Хочется и ринуться к нему в объятия, поцеловать. И в то же время стыдно, страшно, хоть убегай куда глаза глядят, чтобы не видеть обиды. Почему меня так беспокоит вчерашнее? Ведь если по сути не только я посмела отказать. А всех наших действий есть последствия. Так почему мне так жутко стыдно? Почем чувствую себя предательницей, которой нет прощения? Если сопоставить ситуации, мы оказались заложниками одной. Просто немного разные цели. Нет, я не страус, чтобы прятать голову в песок. Надо бороться за свое, как бы трудно не было.
– Доброе утро, – поздоровавшись, начала заходить вглубь комнаты, и вроде даже сбила градус напряжения, повисший в воздухе.
– Доброе, – выкладывая стейки по тарелкам, отвечает и поворачивается ко мне, ставя одну порцию.
Такое блюдо удивило. Подняла голову на мужчину и удивленно вскинула бровь. Но видимо посыл никто не оценил.
– Я не ем по утрам такое, ты же знаешь, – пыталась объяснить свой отказ, на что получила лишь странное снисходительное поведение пары. Он внимательно посмотрел на меня, явно в желании донести какую-то информацию, но не получив должного отклика, решил сказать. Да, не едины мы, иначе бы не пришлось действовать так сложно.
– То есть это пока без изменений? – выгнув бровь, убивает вопросом. Неужели он тоже чувствует ребенка? У самцов этот детектор всегда срабатывает раньше.
– Да, без изменений. Что-то не так? – Луна, прошу, пусть он скажет первым. Я очень боюсь обмануться. Ведь маленькая жизнь могла бы стать отличным толчком для принятия меня полностью, вместе с мохнатой.
– Я думал малышка на тебя повлияет, но видимо еще слишком рано, – устало качнув головой, он начал отворачиваться, чтобы приготовить мне стандартный завтрак.
Но я не хочу так. Нам надо поговорить. Выяснить в конце концов все раз и навсегда, чтобы двигаться дальше. Иначе так и будем топтаться на одном месте, но вот в мыслях все всегда легко, а на деле… На деле вырываются другие слова, и поступки диктованы сердцем, а не разумом.
– Малышка? – Луна, спасибо тебе за нее. Видимо хоть в чем-то, но мы смотрим на вещи одинаково.
Мой вопрос заставил его обернуться и вернуться за стол. Пусть будет мясо. Я на все сейчас согласна, лишь бы мы не отворачивались друг от друга ни в прямом, ни в переносном смысле. В каждом из нас говорит боль и обида, страх неприятия в будущем. Надо с этим бороться. Я должна дать ему понять, что все это временная трудность, которую просто надо переждать. Еще бы в идеале дать понять, что нам хочется, чтобы этот несносный человек перестал нас разделять нас.
– А ты не чувствуешь ее? Маленькая принцесса, пихта и мята, – и шумно принюхался, и я повторила за ним. Да, вкусный аромат, но слишком слабый. – Красивый запах. Слабенький пока, но уже есть.
Улыбка прошлась по его лицу, делая более мягким и добрым. Если учесть, что ему нет трехсот лет, то суровая складка рановато-то проявилась на лбу, а взгляд стал тяжелым. Ладно Верховный, Александр. Этим волкам уже больше пятисот лет. Или на нем, так же, как и на Азизе сказалось расставание? Пытаюсь вспомнить, была ли она у него в прошлую встречу – и не могу. Только глаза, эти родные глаза остались в памяти.
– Я думала, мне показалось. Ты не рад? – он дернулся от моих слов. – Я о ней, – и положила ладони на живот, боясь услышать, что он не хочет ее.
Мало вероятно, ведь в его глазах столько любви и нежности появилось, когда опустил их на живот, что чувство ревности пронеслось в душе. На меня он так не смотрел ни разу. Страсть, похоть, безудержное желание, страх, много чего. Но не такая любовь. Ничем не прикрытая, без примесей. Чистая, как капля росы прохладным утром.
Когда-нибудь он посмотрит так и в мою сторону? Ведь у родителей Аньки именно такие взгляды. Чистой любви и обожания. Возможно это приход с годами. А если он так расстроиться от бесконечных отказов, пока мы не соединимся, что навсегда забросит это дело и откажется от нас уже добровольно? И любовь у него будет только к дочери. Смогу ли я это принять еще вилами по воде писано. Если во мне уже проснулась ревность к собственному дитя, тогда что может случиться ели он оставит? Я возненавижу собственного ребенка? Нет. Нам надо поговорить, разобраться, чтобы не было такой перспективы.
– Рад. Но ты. Ты все. Ладно. Не важно. Завтракай уже, – его речь была сбивчивой и непонятной.
В голове пары творился кавардак явно не меньший, чем в моей. Но он упорно пытается уйти с этой скользкой дорожки, в то время, как я на нее заманиваю. Мы взрослые люди. Не дело убегать от проблем, откладывая решения на потом. Со временем клубок еще больше запутается и принять верное решения, решиться на первый шаг по решению будет куда сложнее.
– Вить, не надо так, – и накрыла его руку своей, – пожалуйста, – но он отводит глаза, не идет на контакт.
Ну же, посмотри на меня, почувствуй в конце концов, что мне тоже плохо. Не тебе одному.
Виктор
Смотрю на нее и не понимаю. Что не надо, вот что?
Вчера, когда увидел ее мохнатую, чуть дар речи не потерял, настолько она красивая. Да, меньше наших самок, но настолько их превосходящая по красоте. Нет тех угловатых черт в мордочке. А это сочетание рыжего и белого? Это ведь очень редко бывает, чтобы цвет волос соответствовал цвету зверя. Вдоволь насмотреться было некогда, не те обстоятельства.
Меня поразило то, с какой легкостью она забыла о наших разногласиях, что вроде обижена, поэтому и прячется, и кинулась спасть подругу. Их связь с Аней оказалась весьма сильна. Волк проникся уважением к своей паре. Ведь такая самоотдача дорого стоит, если вы не связаны, как Альфа и Бета. Маленькая – все равно, главное успеть защитить. Такой храбрый волчонок.
А когда оказались на заднем дворе и лицезрели золотую самку, которая защищает белого волка впали в легкий шок все, кроме рыженькой. Она так же неслась к подруге, чтобы помочь. Знала засранка и ничего не сказала. Но это не столь важно. Умеет хранить секреты – хорошо. А умение держать тайну даже от того, кто подарен богиней вообще бесценно. Это показатель высокой выдержки.
С этого момента их будут уважать, ведь им плевать на свои габариты, порвут любого. Вся стая в этом убедилась.
Когда оказались в больнице, она сама ко мне прижималась, искала защиты, поддержки. Все, как и должно быть у настоящих истинных. Она слабое сокровище, а я сильный хранитель. Когда от меня отходила, становилось пусто, неуютно. И ей тоже, видел. Наши отношения хоть и изменились за эти недели, но вот так, сама она впервые ко мне потянулось. Омрачает факт того, что на фоне стресса, но приятно. Рассказ Ани удивил даже больше, чем ее волчица. Хотя должен признаться, сначала подумал, что у нас еще один враг. Но уловив запах и убедившись в спокойствие своей девочки, понял, что у меня все в порядке с головой, и это не враг.
Домой вернулись очень поздно. Полинка кинулась с поцелуями, а у меня тормоза начали сдавать. Просил остановиться, хотел увидеть в глазах неуверенность. Но там было лишь желание покориться, быть вместе. Все, все предохранители к чертям. Брал свою малышку, сначала нежно, прося о такой же маленькой копии самой любимой женщины, а потом грубо, по животному. Чувствовал ее отдачу, ответную симпатию. Но стоило начать ставить метку, все рухнуло. Это как падение в бездну. Ты цепляешься, просишь, но все бес толку. Она отказалась. Просто отказалась.