Заказы на уборку приходили часто. Амина поняла, что хорошо платили за скорость, и с назначенной напарницей Милой справлялась с любой квартирой менее, чем за два часа.
Ее не смущало, что на каждом объекте клинеры просто заходили в открытую дверь и выходили, закончив уборку, ни разу не пересекаясь с хозяевами. Выплаты в офисе выдавались в срок в белом, пахнущем типографией и клеем, конверте. Она помогала матери и даже скопила приличную сумму на университет, в который так мечтала поступить. Через месяц Амине и Миле подняли ставку, а еще через месяц пригласили на разговор.
Амина пришла заранее. Протерла обеззараживающим раствором стол и офисные кресла, расстелила на одном из них стерильную салфетку, сменила перчатки и маску и стала ждать. Мила пришла точно в срок вместе с управляющей.
Ангелина Ивановна, словно собираясь с духом, молча смотрела на девушек. Амина заерзала: неужели, она сделала что-то не так и теперь ее уволят?
Наконец, женщина поправила очки и заговорила:
– Амина, Мила, наша компания очень ценит вас, как работниц. Вы показываете блестящие результаты как по скорости, так и по качеству уборки. Ни один наш заказчик не разочарован. Поэтому вышестоящим руководством принято решение предложить вам перевод на следующую ступень в нашем агентстве. Но огласить условия я смогу только после того, как вы подпишете это, – она протянула девушкам по одному листу с одинаковым текстом.
«Соглашение о неразглашении» – прочитала Амина и удивленно уставилась на Ангелину Ивановну. Та поймала ее взгляд и стойко смотрела в ответ.
– Если вас что-то смущает, мы можем просто оставить все как есть.
– Нет, нет! Все в порядке, мне вообще все равно, лишь деньги платите, – Мила подвинула к управляющей подписанный не глядя документ.
– Амина?
Мила носком пнула напарницу. Амина вздрогнула, отвлеклась от чтения и схватила ручку:
– Штрафы нехилые, конечно.
– Поверьте, девочки, штрафы – это меньшее, что вас должно волновать. Амина, подпиши и приступим уже к сути.
В коридоре Мила повернулась к Амине и посмотрела ярко-зелеными глазами прямо в душу:
– Ты ведь понимаешь, что это значит?
– Какая мертвому разница.
Первый заказ на новой должности был за городом. Когда Амину с Милой привез на место черный минивэн, их встретил мужчина в лыжной маске и провел на территорию.
– Три тела на первом этаже, два на верхнем. О тех, кто был во дворе, уже позаботились. Ваша задача начисто смыть любые следы и не оставить новые. Тела вымойте, одежду соберите в мусорные мешки. Все понятно?
Амина кивнула. Боковым зрением она видела, что напарница сделала то же самое.
Убирать кровь было несложно. По крайней мере не труднее ржавчины или накипи. Трупы Амину также не напугали. Как выяснилось, мертвый человек вызывает не больше эмоций, чем свинья на прилавке: слегка неприятно, да и пахнет не очень. Закончив уборку на втором этаже, девушки разложили пахнущих хлоркой и стиральным порошком мертвых мужчину и женщину на одной из кроватей – это показалось им ироничным – и спустились.
– Я – налево, ты – направо, – сказала Амина и, не дожидаясь ответа, повернула по направлению к кухне-столовой, видневшейся издалека.
Амина схватила за ногу труп в белом переднике, чтобы убрать с прохода.
– Так, дорогуша, подвинься.
В ответ донеслось тихое:
– П-помогит-те.
Амина опешила и резко отскочила, посуда с задетого стола полетела на пол.
«Что делать? Позвать Милу? Мужчину в маске?» – лихорадочно соображала Амина, пока девушка в костюме горничной пыталась подняться. Амина подошла к ней ближе. Та открыла глаза и смотрела, не отрываясь, моля о помощи. Белки глаз покраснели от лопнувших капилляров. Кровь, вперемешку с соплями из разбитого носа, коркой засохла на лице. Рот раскрывался зияющей раной, оставшиеся зубы красным выделялись на фоне черноты. «Грязная. Какая же грязная эта девка».
Решение вспыхнуло в мозгу словно капризная лампочка. Амина схватила пропитанную дезраствором тряпку со столешницы и нагнулась. Девушка даже толком не могла сопротивляться.
Как только Амина поняла, что все кончено, ее словно током прошибло с головы до пят. Сердце ухнуло и тут же бешено заколотилось, в глазах поплыло.
«Я убила, убила ее, надо же».
Заканчивала работу она как обычно – быстро и безэмоционально. Но мысль крутилась и крутилась в мозгу: «Я убила ее, я смогла, и мне ничего за это не будет». Всю дорогу до дома Амина думала только об этом.
Дверь открылась бесшумно. Амина поставила пакеты с продуктами на пол и крикнула вглубь квартиры:
– Мама, я дома!
Мать не заставила долго ждать. Ее скрипучий, прокуренный, сорванный многолетними криками голос разнесся по помещению, словно поглощая тот свежий воздух, что принесла с собой дочь с улицы:
– Я чуть не померла тебя ждать. Кто мне укол поставит? Ты идешь?
Амина, уже снявшая обувь, перчатки и маску, откликнулась:
– Столько ждала – подождешь, пока я умоюсь.
И тут же охнула от своей неожиданной дерзости. Впрочем, мать в долгу не осталась и, как только Амина переступила порог спальни, выплюнула:
– Я должна сдохнуть, пока ты по мужикам шляешься? – она сверкнула потускневшими от болезни глазами на сморщенном желтоватом лице. – На мать тебе похер, тварь?
– Мама, какие мужчины, я работала.
– Работала она. Пиздой своей работала – как начала, так и не остановишься.
– О чем ты… Мама! О чем ты говоришь?
– А ты думала, я не знаю, что ты на Колю моего в десять лет залезла? Хороший мужик, зарабатывал хорошо. Могли бы зажить… если бы не ты, сучка!
Слова хлестнули пощечиной. Она все знала. Все это время.
– Как ты могла, мама? ― сквозь вырывающиеся наружу слезы спросила Амина и пошла в ванную. Умылась ледяной водой. Посмотрела в глаза своему отражению. Что-то колыхнулось в груди и заставило ее затормозить на обратном пути, открыть туалет и взять бутылку доместоса, стоящую у унитаза, а потом набрать офис «Мизофобии»:
– Ангелина Ивановна, скажите, а сколько стоят, ну, наши услуги? Нет, ничего не случилось. Пока. Да, у меня есть такие деньги. Оформите вызов на сегодня, пожалуйста: Ленина сорок шесть, квартира один. Хорошо, спасибо, жду.
Мать приподнявшись смотрела на Амину с брезгливостью.
– Вы только посмотрите, матери укол нужно ставить, а она опять уборку затеяла. Меня от этого запаха хлорки уже тошнит! Себя помой, шлюха грязная.
Амина улыбнулась, одной рукой схватила мать за нос, а другой направила в ее рот открытый доместос:
– Сейчас мы проверим, кто тут грязный, мамочка, сейчас проверим.
Сергей Королев – «Ебанаты»
Дьяволы пришли поздно ночью. Перелезли через забор, выломали дверь, разбили всю посуду, вытащили хозяйку из постели, поставили на колени и заставили сосать.
Она отказалась, и дьяволы выбили ей зубы. Пока она выла и молила о пощаде, один снова поставил ее на колени, связал руки и схватил за голову. Второй вытер ей рот, снял штаны, сказал довольно:
– Без зубов даже лучше, не будет кусаться.
Первый ткнул ножом в шею.
– Или соси, или убью.
Третий стоял у стены, снимал все на телефон.
А она всхлипнула, хотела сказать, что у нее есть Боженька, что он придет, стоит его позвать. И покарает всех.
Но сказать не получилось. Она открыла рот, подавилась собственной кровью и закашлялась. Второй, без штанов, попытался запихнуть член ей в рот, отчего ее вырвало.
– Сука ты блядская!
Ее ударили ногой по голове. Больно и противно хрустнул нос, комната растворилась в красных вспышках, и последнее, что она увидела, прежде чем потерять сознание, – это Боженька.
Он стоял за окном и улыбался.
И в руках у него было ружье.
***
Отметелить инвалидов предложил Сиплый.
– Расклад простой, – сказал он, поглаживая кастет, который называл Троечкой, потому как больше трех ударов этим кастетом никто не выдерживал. – Вчера была пЭнсия, а сегодня в магазе завезли бухло. Значит, шо?
– Что, бля? – спросил Диса, обычно используя «бля» вместо запятой.
– Хуй на, – ответил Сиплый. – Значит, инвалиды уже закупились и ужрались в говнину. Заходим, разъебываем их, снимаем все это на телефон. Сливаем видос Говноеду и получаем по пятихатке. Шо скажешь, Бебур?
Боря Выхин, прыщавый тихоня по прозвищу Бебур, не знал, что ответить. Сейчас пятихатка казалась манной небесной, учитывая, что час назад их жизни и вовсе висели на волоске. Но сам способ заработка сулил скорее неприятности, чем легкие деньги.
Странный заработок приехал в их село на черной тонированной «Бэхе» с блатным номером «300». По селу быстро разлетелась новость, что это некий городской коммерс собрался скупать ненужные земли, на которых планировал возводить склады. Имени коммерса никто не запомнил, но вся пацанва прозвала его Говноедом, потому как сам он ходил в коричневом костюме и постоянно жевал водоросли, похожие на засохшее дерьмо.
Недолго думая, Сиплый, Диса и Бебур решили обнести машину Говноеда, обосновавшегося в пустом доме на окраине села. Дождались ночи, пробрались во двор, где и стояла «Бэха». Вот только обнести машину не получилось: сработала сигналка, пришлось валить. Но Сиплый успел своей Троечкой разбить «Бэхе» зеркало, а Диса спустил колесо.
– Это шобы Говноед не думал, шо у нас жизнь малиновая, – пояснил Сиплый, пока они убегали оврагами.
Говноед нашел их на следующий вечер, как только стемнело. Выцепил по одному, пригрозив стволом, связал, усадил на заднее сиденье «Бэхи» и вывез на заброшенный карьер, где каждого облил бензином, сказал:
– Даю минуту, ебанаты, чтобы вы убедили меня вас не убивать.
Сиплый и Диса, всегда смелые и хамоватые, тут же бросились просить пощады, клялись, что не трогали тачку, потом начали врать, что у них в родне мусора, потом Диса расплакался, а Сиплый клялся, что его мамка привезет на карьер любые деньги. Бебур же сидел, дрожа от ветра, и в голове его крутилась одна мысль: