«Кровь. Кровь людей. Семочка хочет, чтобы я приносила кровь людей. Может быть, договориться с Центром переливания крови? Нет. Ну, кто меня там послушает. Здравствуйте, мой сын болен раком легких предпоследней стадии и хочет пить человеческую кровь! Смешно. Даже мне смешно».
– Ай, – Лариса прижала к губам очередной порез и кинула нож в раковину. Солоноватая жидкость быстро наполнила рот, и Ларисе на мгновение стало очень спокойно.
«Действительно, придает сил. Так, Лара, ничего она не придает, ты просто сходишь с ума. Опомнись».
– Может быть… Может быть, подойдет моя? – она узнала сына по слабому шарканью за спиной.
– Это было бы слишком легко. Мне нужно много крови и только тех, кто умер насильственной смертью, – Семен чеканил каждый звук, как револьвер отщелкивает пули. Слова отлетали от его зубов и пронзали Ларису навылет. Она даже дергалась в унисон.
– Сынок, ты болен, это нездоровая…
– Я смертельно болен, мама! Ты же обещала мне сделать все! Или это была просто отговорка?
– Нет, конечно, Семочка, я правда готова на все, но это…
– Ты просто хочешь, чтобы я умер. Избавиться от меня, и все.
– Да как ты…
– Да, конечно. Я слышу, как ты молишься по ночам своему дурацкому богу, чтобы он облегчил мои страдания, чтобы я умер!
– Да что ты?.. Я хочу, чтобы у тебя перестала болеть голова, – Лариса подошла к сыну и робко обняла, заливая плечо его футболки слезами. Все ее тело била дрожь.
Лариса отстранилась. Ее покрасневшие глаза смотрели на сына с надеждой. Семен стоял каменным изваянием, от него веяло могильным холодом.
– Если ты правда хочешь, чтобы я жил, у тебя есть только один выход. Или я выброшусь с балкона.
– Семочка, да как же я так?… Да что же?… Может быть, ты поспишь и завтра мы поищем новую больницу?
– Я так и знал! – глаза его безумно вращались, лицо перекосилось, он кричал, с ненавистью выплевывал звуки в мать. – Ты точно хочешь, чтобы я умер! Я никому не нужен, даже тебе!
Лариса рыдала и удерживала рвущегося к балкону сына. Внутри нее словно взорвалась осколочная граната, разнеся сердце, легкие и душу в труху.
***
Спустя неделю бесконечных истерик, скандалов и шантажа измотанная и отчаявшаяся достучаться до сына Лариса решилась. В аптеке на другом конце города она купила катетеры, жгуты, в хозяйственном магазине – тонкий силиконовый шланг и пластиковые банки. Достала с антресоли старый электрошокер бывшего мужа. По видео изучила технологию сцеживания крови при донорстве и даже опробовала на себе. Дело оставалось за малым: найти первую жертву.
Интернет говорил, что серебристая Кия Рио – одна из самых распространенных в России иномарок. Эта информация успокаивала Ларису, которая для надежности запачкала номера грязью. Поездив несколько дней по городу и области и убедившись, что ДПС не обращают на это никакого внимания, она начала присматривать человека.
«С мужчиной я не справлюсь. Старики? Кровь стариков может быть вредна, да и жизни в них мало. Женщины… И дети. Черт, они же тоже чьи-то сыновья и дочери. Это же ужасно – потерять ребенка! Лара, угомонись, твой сын умирает, он ждет твоей помощи, соберись».
Серебристый седан медленно ехал по улицам города. Близилась полночь, а Лариса все оттягивала момент неизбежного, как могла. Она и дальше хотела лишь изображать, что готова, играть перед Семеном эту отвратительную роль, но вчера он перерезал в ванной вены. Неглубоко, поперек. Лариса понимала: хочет напугать. Но от понимания не становилось менее страшно.
Свет фар вырвал из темноты маленькую фигуру на обочине – молоденькая девушка, не старше Семена, голосовала. Лариса чуть не расплакалась от такой удачи.
– Здрасте, до Белкина подкинете? Двести рублей? Телефон разрядился, а я с парнем поругалась, вот хочу к маме уехать, – дружелюбно защебетала девушка, расслабившись оттого, что за рулем женщина.
– Конечно, даже бесплатно довезу. Студентка?
– Да, на третьем курсе педа сейчас. Я так рада, что вы мне попались, а то с мужчинами ездить, знаете, страшновато, вот, даже баллончик в кармане ношу.
– Да, – согласилась Лариса и нажала на газ, – страшновато.
План созрел в голове моментально: пару кварталов на север, к выезду из города, в темноте девушка все равно не разберет, куда ее везет машина, а там оглушить электрошокером и в старый парк. Часа должно хватить.
Девушка не успела ничего понять – разряд тока мгновенно лишил ее сознания. Ольга вытащила ее с пассажирского сидения, взвалила на плечо. Адреналин придал сил, и тело удалось донести без передышки. Шаг. Еще шаг. Пакет с инструментами больно бил по ноге.
Для подстраховки Лариса заклеила рот девушки скотчем, обмотав практически полголовы, перетянула руки спереди и только потом разрезала рукав толстовки портновскими ножницами. Она сжимала и разжимала кулак жертвы, накачивая вену. Как только катетер вонзился под кожу, девушка очнулась. Не осознавая происходящего, она пойманным в силки зверьком начала дергаться под навалившейся Ларисой. Лариса запаниковала. Судорожно шаря по земле, она нащупала ножницы и с воплем воткнула в горло девушки. Та забулькала, движения ее стали хаотичными, руками она хваталась за куртку Ларисы, за воздух, пока, наконец, ее глаза не закатились. Девушка дернулась в последний раз. Лариса почувствовала, как под коленями намокает земля – девушка обмочилась.
– Черт! Черт-черт-черт-черт! – опомнилась Лариса и подставила банку под бьющую из шеи струю. Вышло миллилитров пятьсот.
Семен был рад подарку больше, чем Деду Морозу в детстве. Он жадно глотал остывшую жидкость прямо из банки, казалось, еще мгновение и он воспарит над полом с блаженной окровавленной улыбкой на бледном лице. Но его вырвало. И рвало еще полночи.
– Сыночек, я тут прочитала, это нормальная реакция организма, люди не приспособлены пить кровь, нужно искать другой выход. И я… я больше не смогу. Это ужасно. – Лариса зашла к сыну, виновато потупив взор и вжав голову в плечи.
– Это бред! Это все потому что она остыла! Ты будешь приводить их сюда и давать мне свежую кровь, – безумные слова сыпались от Семена, который и сам в этот момент походил на буйнопомешанного: с воспаленными от рвоты глазами, растрепанными волосами и ходящей туда-сюда челюстью, словно перемалывающей мать до пыли. У Ларисы подкосились колени, стало трудно дышать, а потом Семен зарыдал, и она сломалась:
– Хорошо, но соседи как? Как это все сделать?
– Если ты действительно меня любишь – найдешь выход.
***
В городе стали пропадать дети. Поговаривали, что какой-то освободившийся недавно педофил взялся за старое. Народный патруль даже выловил похожего на шаблонного педофила мужичка в очках с залысинами и линчевал на месте. Полиция и Следственный комитет работали, не зная отдыха. Машины ППС двадцать четыре на семь патрулировали город. Детей не пускали на улицу одних. Весь город пронизывал дикий, первобытный ужас.
– Семочка, я не знаю, как мне добывать лекарство для тебя теперь, – Лариса нервно теребила одеяло сына, сидя на краю его кровати.
– Ты же видишь, что мне лучше? Тебе не нравится это? Хочешь, чтобы я умер? – обросший за месяц Семен накручивал волосы на палец и кривил губы, отчитывая мать.
– Нет-нет, Семочка, что ты. Я кого-нибудь приведу сегодня. Я все сделаю.
Мальчик стоял у ворот школы ― ждал машину отца. Лариса остановила машину и опустила стекло пассажирского:
– Давай я подвезу тебя, дождь начался, промокнешь, заболеешь.
Мальчик замялся, взглянул из-под козырька на затянутое в сизый до самого горизонта небо.
– Только я маме позвоню, ладно?
– Я с ней говорила, она просила тебя забрать. Давай же, не мокни! – Лариса клацнула зубами и ударила по рулю. Мальчик замер.
– Что-то не так?
Сторож вынырнул откуда-то сбоку, незаметно, и встал между мальчиком и автомобилем.
Вместо ответа Лариса подняла стекло и резко газанула. Сторож недоуменно посмотрел вслед удаляющейся иномарке, особенно пристально на отмытые дождем номера, а потом достал телефон.
– Ты никчемная, никчемная! – бесновался Семен. – Ты все делаешь, чтобы я сдох!
В стену полетела тарелка с размороженной печенью предыдущей жертвы ― на одной крови Семен не остановился. Лариса вздрогнула. Глаза ее наполнились слезами, а в груди закололо иглами. Она смотрела на лицо сына, а мерещилась кодла копошащихся мух. Прожорливых, неутомимых. Иглы из сердца пошли к горлу и во рту появился привкус железа.
В домофон позвонили. Требовательно. Долго.
Лариса вздрогнула, кивнула, подошла, положила руки Семену на плечи и прошептала:
– Съешь меня, сыночек. Говорят, сердце матери – самый святой и самый сильный орган на свете. Я верю, оно тебя исцелит.
Семен просиял:
– Самый сильный… Точно. Источник жизни.
– Быстрее, Семочка, быстрее. Ты будешь здоров.
Нож вошел под ребра, как в сливочное масло. Лариса втянула в себя воздух со свистом и неловко погладила сына по щеке, словно смахивала муху. Перед тем как все померкло, она успела сказать:
– Я люблю тебя, Семочка, живи.
Звонок раздался уже в дверь.
Александр Сордо – «На дне Лимба»
Я слышу: в коридоре
Слепые санитары
Уже идут за мною.
Им вирой – гнутый сольди,
Они едят друг друга,
Когда им станет мало –
Они полезут в небо.
Веня Д’ркин, Anno Domini
Я замер, услышав шорох в коридоре. Зажал в руке топор. Если это санитары, то он не поможет – останется только бежать. Если фантомы – отобьюсь.
Стараясь не дышать, я подкрался к двери. Снаружи было тихо. В операционной ржавая труба ритмично капала гниловатой водой. Может, показалось? Может быть, крысы?
Последние полчаса я не помнил. Видимо, снова словил приступ. Иногда они не откладываются в памяти – к счастью.
Я всё ещё находился в больнице. Прятался в разбитой операционной, пялился в сероватый кафель, уляпанный красно-бурыми пятнами. Пахло канализацией, свежим мясом и рвотой.