Эйде пренебрежительно фыркнул, но Хорвек, пристально глядя на него, повторил:
— Если там ее схватят, я тут же вспорю тебе брюхо. Ну, пес, что скажешь — нужно ли этой дурехе встречаться со своим дядюшкой?
Оборотню не оставалось ничего иного, кроме как неохотно покачать головой — издевательская улыбка исчезла с его губ.
— Видишь, Йель? — обратился теперь ко мне Хорвек. — Там тебя ждет ловушка — наш юный друг это подтверждает. И ты ничем не поможешь своему родственнику, если пойдешь туда.
— Но дядюшка думает, что я его бросила… предала… — упавшим голосом произнесла я.
— Не думаю, что ему будет намного приятнее гнить в тюрьме, зная, что ты мертва. А ты и впрямь будешь мертва, Йель, — Хорвек вздохнул, явно устав от повторения очевидных истин. — Хотя, иной раз мне кажется, что милосерднее будет дать тебе отмучиться побыстрее.
Его правота была неоспоримой, и я, сгорбившись, отступила от лестницы, по которой некогда взбиралась, еще не зная, чем обернется для меня это легкомыслие.
— Я знаю дорогу, — угрюмо буркнула я, выдернув карту из рук оборотня. — С этой минуты твоя помощь нам не нужна.
— А как же вы вернетесь? Вы не пройдете по этому пути без моих подсказок! — оборотень, пытаясь скрыть беспокойство, улыбался, но я видела, что его взгляд все время обращается к Хорвеку, державшему руку на эфесе своего оружия. Оборотень не слишком-то доверял нам.
— Йель слишком торопится, — мягко произнес бывший демон, жестом призывая Эйде к спокойствию. — Разумеется, ты проводишь нас обратно. И когда мы окажемся на кладбище — я расскажу тебе, где спрятано золото. Там его так много, что ты сможешь купаться в крови, жадная тварь.
Оборотень задышал жадно и часто, а потом облизнулся. Я же избегала смотреть в лицо Хорвеку, который сейчас казался мне едва ли не более отвратительным, чем пес колдуньи.
Дорогу к библиотеке я не позабыла, и замедляла шаг лишь когда меня одолевала грусть — на этой каменной лестнице меня частенько поджидал господин Казиро вместе со своими слугами. Мне показалось, что на ступенях лежит позабытая дудочка — но нет, то была всего лишь старая косточка.
У потайной дверцы, ведущей в библиотеку господина Огасто я некоторое время прислушивалась, опасаясь наткнуться на Его Светлость. Когда-то он частенько ночевал здесь, но сегодня, должно быть, чары не позволили ему повиноваться зову сердца — за дверью было тихо. Эйде, впрочем, по-собачьи наклонил голову набок, ловя какие-то отзвуки, недоступные уху обычного смертного, и отчего-то развеселившие его — я видела это по его блестящим глазам с расширенными зрачками. Но спрашивать оборотня, что он слышит, было бессмысленно — он все равно бы обманул меня, если бы предугадывал впереди опасность.
Нажав на рычаг, я, пригнувшись, вошла в темную комнату, где так знакомо пахло дядюшкиными микстурами, ароматическими свечами и смесью южных благовоний, которые нравились господину Огасто. За мной следовали Хорвек и Эйде.
В свете фонаря золотились корешки книг, и библиотека показалась мне на мгновение уютнейшим и прекраснейшим местом на свете. Тут я видела господина Огасто, говорила с ним… Я провела пальцами по краешку стола, за которым обычно сидел герцог, и вздохнула.
— Где тот портрет? — поторопил меня Хорвек, разумеется, не находившийся под влиянием чувств, сходных с моими, и оттого действовавший куда разумнее.
— Он был вон там, — я, очнувшись от сладко-горького наваждения, указала в сторону святилища Его Светлости, запоздало испугавшись, что портрет после прибытия в Таммельн ведьмы мог исчезнуть из дворца. Но нет, изображение прекрасной юной девушки ничуть не изменилось с тех пор, как я его видела в последний раз. В свете фонаря тонкое лицо казалось еще красивее и одухотвореннее.
— Хороша, — признал и Хорвек. — Еще на площади мне показалось, что плата была слишком щедра для такого ничтожества, как твой прекрасный герцог.
— Не смей так его называть! — вспылила я.
Уж не знаю, куда бы завел нас этот спор, но Эйде, все это время державшийся чуть поодаль с притворно-смиренным видом, вдруг шумно принюхался, и мне показалось, что его светлые волосы взъерошились сами по себе — как шерсть на загривке у пса. Он издал какой-то хриплый, торжествующий возглас и метнулся куда-то между книжных полок. Движение это было настолько молниеносным, что я растерялась и приказы остановиться выкрикивала уже на ходу, торопясь за Хорвеком, соображавшим куда быстрее меня. Лишний шум мог оказаться для нас, незваных гостей, мог оказаться роковым, и мои приказания походили на беспомощное шипение.
Несколько испуганных тонких взвизгиваний, перемежаемых рычанием оборотня, послышалось из темноты. Полоса света, исходящего от фонаря, выхватила из темноты маленького человечка, сжавшегося от ужаса у стены — я сразу узнала Харля, о котором совсем позабыла. Эйде припал к полу напротив него, злобно и довольно урча. Должно быть, мальчишка прятался здесь от ведьмы, а мы, того не хотя, обнаружили его укрытие.
— Проклятие, — пробормотал с досадой Хорвек, ставя фонарь на пол.
— Эйде, не смей его трогать! — воскликнула я, шагая вперед, но меня опередили — из тьмы к мальчишке метнулась хрупкая фигурка, в руке которой блестел кинжал. Если Харля я признала сразу, то это явление всерьез сбило меня с толку, поскольку на защиту мальчика от оборотня бросилась госпожа Вейдена, которую я никогда бы не заподозрила в эдакой отваге. Да, оружие она держала неумело, однако встала между Харлем и Эйде безо всяких сомнений.
— Убирайся! — прошипела она, грозя кинжалом. Оборотень тут же вцепился в ее руку, выворачивая нежную кисть. Госпоже Вейдене наверняка было больно, но она не вскрикнула, и оружие упало на пол едва ли не в полной тишине — только Эйде глухо ворчал, да тоненько всхлипывал Харль. На нас с Хорвеком, замерших совсем рядом, никто их них не обращал внимания, словно мы были каменными истуканами — по чести сказать именно так бестолково я себя и чувствовала.
— Эйде! — мой голос дрожал, но я старалась говорить как можно тверже. — Остановись! Ты слышишь меня? Я твоя госпожа этой ночью!
Заговоренная веревка, должно быть, почти истощила свою магическую силу, а кровь, выступившая на запястье госпожи Вейдены из-под когтей оборотня, и вовсе раззадорила Эйде. Одной рукой он удерживал юную герцогиню, ноги которой уже подкашивались от боли, а второй вцепился в свою шею, пытаясь порвать невидимую магическую удавку. Я невольно шагнула вперед, не зная, что делать, но не в силах просто смотреть на происходящее, однако в этот же миг у горла Эйде появился клинок Хорвека.
— Ты слышал, что тебе приказали, — негромко произнес он. — Отпусти благородную даму, кровожадная скотина.
Меня невольно поразило то, как он назвал госпожу Вейдену — в этих словах звучало подлинное почтение, хоть Хорвек и видел Ее Светлость всего лишь несколько мгновений. Выходило, что бывший демон все-таки делал различия между людскими сословиями — обо мне он рассуждал совсем иным тоном…
Пальцы оборотня разжались и герцогиня упала на колени рядом с Харлем, зажмурив глаза от страха и боли. Однако и теперь она нашла в себе силы заслонить от нас Харля, хоть по отчаянному выражению ее лица и было понятно, что она сама не верит в то, что может его защитить.
— Это жена Огасто? — мрачно спросил у меня Хорвек, не отводя меча от шеи оборотня, который тяжело дышал, вздернув подбородок, но даже сейчас не мог удержаться от того, чтобы не принюхиваться жадно к запаху свежей крови.
— Да, это светлейшая госпожа Вейдена, — растерянно ответила я, все еще не понимая, с чего вдруг герцогиня очутилась здесь этой ночью, да еще и вооруженная кинжалом.
— Светлейшая госпожа… Добрейшая наша госпожа!.. — забормотал оборотень, косясь на Вейдену, и меня передернуло от мерзкого сладострастия, звучавшего в его голосе. Лезвие касалось его шеи, но ненасытный голод был в нем сильнее страха.
— Что ж, придется несколько изменить наши планы, — вздохнул Хорвек и одним резким сильным движением полоснул Эйде по горлу. Оборотень, не успев толком ничего понять, повалился на пол, в агонии протягивая пальцы к своей смертельной ране.
Мы с госпожой Вейденой совершенно одинаково вскрикнули. Она подалась назад, подтянув к себе ноги, а я наткнулась спиной на книжную полку. Харль, к счастью, ничего не видел, все так же скрючившись у стены и тоненько всхлипывая.
— Ты… ты убил его! — потрясенно произнесла я, уставившись на Хорвека то ли с ужасом, то ли с удивлением.
— Разумеется, — ответил он, отпихивая ногой все еще подрагивающее тело. — А что еще я мог сделать с этой тварью? Пришлось немного поторопиться, но чары совсем выдохлись и он вот-вот перестал бы тебе повиноваться.
— То есть, ты собирался убить его с самого начала?.. — я попятилась еще немного.
— Да, — Хорвек смотрел на меня с некоторым недоумением, словно не мог поверить в то, что произошедшее стало для меня неожиданностью.
— Но ты же поклялся! — воскликнула я, взмахнув руками. — Поклялся, что отпустишь его, если он проведет нас во дворец…
— Одной нарушенной клятвой больше, одной меньше, — бывший демон не выказывал никаких признаков беспокойства. — Или ты хотела бы, чтобы я сдержал слово и отпустил на свободу жадного до крови пса, всучив ему кошель золота? Разве тебе не полагается сочувствовать своим сородичам, а не тем, кто их пожирает?
— Но… но… — я растерянно терла рукой лоб, не находя слов. — Все равно, так поступать нельзя! Он ведь послушался меня и остановился!
— Если бы я его отпустил, то уже завтра этой женщине — которая, кажется, приходится тебе госпожой — пришел бы конец, — Хорвек кивнул в сторону Вейдены, которая затравленно смотрела на нас и не пыталась ни о чем спрашивать. — Оборотень не удержался бы от доноса, поскольку его ума не хватило бы на то, что о происшествиях сегодняшней ночи нужно помалкивать. Желание выслужиться и получить похвалу пересилило бы любые доводы рассудка, который, признаться, у этого щенка был не слишком ясен даже по меркам его рода. Или ты не так уж огорчилась бы, обрушься на твою госпожу гнев ведьмы? Кажется, ты не настолько уж верная служанка, не так ли?