й себе, властно подчиняя все вокруг одной цели — потребности в сотворении колдовства. Хорвек страстно желал колдовать, и люди вокруг чудесным образом начинали хотеть того же, превозмогая страх.
Случаев таких было множество. Как-то раз, в одной из придорожных гостиниц, где мы коротали ночь, под утро я услыхала шорох у нашей двери. Чутье подсказало мне — происходит нечто странное, и я выбралась из-под одеяла, чтобы проверить свои неясные догадки. Хорвек, как мне показалось, крепко спал — за день он доводил себя до полного изнеможения упражнениями в колдовстве. Шагнув за двери, я немедля угодила босой ногой в миску, полную молока. Она стояла аккурат у порога нашей комнаты.
— Ах, чтоб бесы унесли в преисподнюю ту корову, что дала это молоко! — вскричала я, отряхивая ногу. — Чтоб руки отсохли у той ведьмы, что доила ее! Ну а тому, кто принес сюда эту паскудную миску…
— Ох, не проклинайте меня, милостивая госпожа! — в ноги мне упала растрепанная служанка, до сих пор малодушно прятавшаяся в темноте. — Не произносите худого! Ваше слово — закон, что скажете, то и сбудется…
— Если бы… — буркнула я, укрепляясь в подозрениях. — Какой малоумный дух-искуситель нашептал тебе на ухо, что под нашу дверь нужно поставить миску с треклятым молоком?
— Я слыхала, что молоко с кровью угодно вкусу… — начала робко девица, но замялась и не договорила.
—Чьему вкусу, скажи на милость? — с еще большей досадой воскликнула я, разглядев, что пролитое молоко и вправду розоватого цвета. — Молоко с кровью! Кому может прийтись по нраву эдакая дрянь?
Растерянная служанка заплакала, не поднимая голову от пола, и я смогла разобрать лишь несколько слов: «духи», «чары» и «замужество».
— Что за шум ты учинила, Йель, да еще и в такую рань? — услышала я недовольный голос Хорвека.
— Вот уж не моя вина в том, что под нашими дверями полоумные девицы молят духов о замужестве! — рявкнула я, окончательно выведенная из себя всхлипываниями служанки. — Ну, говори, кто надоумил тебя сотворить эдакое непотребство?
— Так все… — пробормотала она, заикаясь и шморгая носом. — Вечером только и разговоров было, что на ночь у нас остановился сведущий господин, и тетушки с кухни сказали, что уж если он не поможет мне свести венец безбрачия — так никто не поможет…
Я не нашлась, что ответить на это, и, резко повернувшись, удалилась в свою комнату, хлопнув дверями перед носом девицы так, что содрогнулась вся гостиница.
— Твои колдовские штучки соберут вокруг нас всех безмозглых девиц и безумцев, которые только водятся в этих землях! Хорошенькое же выйдет у нас приключение!.. — прошипела я Хорвеку, и принялась собираться в дорогу, вполголоса продолжая проклинать чародейство — сон как рукой сняло.
Конечно же, я заметила, как бывший демон перед самым отъездом отдал покрасневшей служанке кусок бечевы, скрученной хитрыми узлами, при этом что-то коротко и тихо ей сказав. Хорвек не отказывал тем, кто обращался к нему за помощью, ни в одной мелочи, словно выполняя неведомый обет.
И везде, где ему довелось колдовать, он оставлял тот самый знак, о котором я уже спрашивала, однако ответ получила весьма общий. Кто-то должен был его прочесть и что-то для себя уяснить, но кто и зачем — этого я не знала.
— Все дело в том, что ты излишне важно и загадочно себя ведешь, — выговаривала я ему в дороге. — Как ни посмотришь на тебя — о чем-то думаешь, ни на кого не бранишься, словно ничего вокруг себя не видишь… Конечно, люди тут же думают, что с тобой что-то неладно! А волшебство твое довершает начатое, и вот, к полуночи каждая судомойка уже слыхала, что у нового постояльца есть какое-то тайное дело. А потом им в голову и лезет невесть что. Будь живее, Хорвек! Пни ногой гуся, когда идешь через подворье, обругай стряпню кухарки… Ты же на человека-то не похож, вот в чем беда.
Хорвек коротко и насмешливо благодарил меня за советы, отчего я злилась еще больше. Мне казалось, что он подыгрывает своей магии, настырно лезущей в человеческие умы. До поры, до времени я верила в то, что будь бывший демон чуть неприметнее — перешептываний о колдовстве стало бы меньше.
Однако, тайная сила была куда хитрее, чем я могла вообразить: как-то, въехав в одно из поселений, мы тут же наткнулись на сборище крестьян, явно чего-то ждущих. Завидев нас, они смолкли, а затем какая-то старуха громко завопила:
— Говорила я вам, что сон вещий! Истинный! Вот, прибыли странники, которые мне три ночи кряду виделись!..
К Хорвеку тут же подошел староста и с опаской попросил его в этой деревеньке не останавливаться, однако, по возможности, незваному гостю следовало осмотреть местное коровье стадо — в одну из животин, по мнению крестьян, вселился злой дух. Бабка-шептунья, которой оказалось не по силам подобное задание, несколько ночей кряду видела сон, из которого поняла, что скоро здесь появится человек, умеющий изгонять нечистую силу из скотины.
— Он! Он это! — подтвердила старуха с уверенностью, и я поняла, что магия опережает нас, проникая в человеческие сны. Обычными человеческими уловками — скрытностью и притворством — с этим справиться никак не получилось бы.
Где-то нас попросту отказывались пустить на порог, где-то встречали с почтением, а кое-кто прогонял для виду, чтобы потом, под покровом ночи отыскать и обратиться с просьбой — причем прошение это неизменно оказывалось довольно гадким и преступным. Но, как я уже говорила, Хорвек никогда не отказывал просителям, относясь к себе, как к покорному исполнителю воли высшей силы — а высшей силе было угодно творить чары при любой возможности.
Самой неприятной стала история, приключившаяся с нами в городке Асмалло, где пришлось задержаться на пару дней из-за разыгравшейся непогоды. За две ночи, которые мы провели под кровом здешней гостиницы, колдовство успело въесться в умы горожан настолько сильно, что вечером третьего дня сразу несколько из них, сговорившись, пришли к Хорвеку с просьбой самого дурного и черного свойства.
В тот вечер мы спустились к ужину в пустующий общий зал, где от холода и сырости спасал огонь в очаге, и молча посматривали в сторону маленьких закопченных окон — они дребезжали от порывов ветра и ударов крупных капель. Непогода непроглядным дождевым покрывалом упала на здешние края, и отправляться в путь, покудова северный ветер не унялся, было бы безумием. Хорвек говорил в последнее время скупо, отвечая лишь на самые простые вопросы, и я видела, что его также беспокоит эта вынужденная заминка — с севера по нашим следам шли не только зимние холода, но и темная воля рыжей ведьмы.
Поздних гостей я приметила сразу — немногие решались этим вечером покинуть свои дома ради хмельного веселья. На путников, застигнутых врасплох непогодой, трое новоприбывших не походили — их плащи не успели промокнуть насквозь, да и при себе у них не имелось ничего из того, что требуется в дороге — не считая оружия, которое они не слишком-то прятали. «Ох, не к добру!» — огорченно подумала я, наблюдая за тем, как троица, не теряя ни минуты, направилась к нашему столу, словно свидание этим вечером давным-давно было оговорено между нами. Взгляды — внимательные, настороженные, — не обещали ничего доброго, а в грубоватых лицах угадывалось явное родственное сходство: наверняка друг другу эти рослые мужчины приходились братьями, и разница в возрасте у них была совсем невелика.
— Чтоб мне пусто было, это и в самом деле он! — воскликнул старший из них, когда суровое семейство замерло перед нами, уставившись на Хорвека то ли с восторгом, то ли с изумлением.
-как вам будет угодно, — любезно и невозмутимо отвечал бывший демон, едва заметно кивнув в знак приветствия и тут же вернувшись к своему ужину.
Не спрашивая на то никакого разрешения, гости придвинули к нашему столу пару лавок и расселись так, что ни я, ни Хорвек не смогли бы уйти из-за стола без их на то согласия. Я рассматривала их точно так же нахально и открыто, пытаясь угадать, за какой грешный умысел на этот раз зацепились острые крючки колдовства. Но на темных, загорелых лицах прочитать тайные умыслы было не так-то просто. Под плащами просителей виднелась добротная одежда, которая не пришлась бы по карману обычным горожанам, но в манерах, которые демонстрировали братья, не имелось ни единого признака изящества, свойственного людям благородного сословия. На их руках я не заметила отметин, которые неизбежно оставляет тяжелый труд, но разговаривали они громко и отрывисто, с трудом подбирая слова. Иными словами, с нами пожелали свести знакомство богатеи из простонародья, а простой люд почти никогда не обзаводился деньгами праведным путем. Я вздохнула: перед глазами возникло лицо мастера Глааса, который сгодился бы братцам в дальние дядюшки.
Хорвек же вел себя так, словно не видел ничего странного в событиях этого вечера — потягивал вино да смотрел в темный провал окна, отвернувшись ото всех. Его не заботили громкие перешептывания, неотрывные жадные взгляды и прочие знаки внимания, оказанные ему странными гостями, и я готова была поклясться, что это не притворство: мыслями демон был бесконечно далек от крошечной гостиницы на окраине городка Асмалло, иссеченного дождями и продуваемого северным ветром.
— Уж не знаю, что за дьявол привел тебя сюда, — довольно произнес старший из визитеров, вдоволь насмотревшись на Хорвека. — Но ты сегодня здесь, как нам и обещали, и у нас к тебе дельце.
— Да какие у нас с вами могут быть общие дела?.. — не удержалась я от дерзости, придя к очевидному выводу: и эту свинью нам подложило треклятое колдовство.
— Цыц! — прикрикнул на меня один из братцев, и подтолкнул ко мне миску, указывая на то, что рот мне нужно занять едой, а не разговорами. — Не нами решено, что помощи нужно искать здесь и сейчас.
— И что за помощь вам нужна, милостивые судари? — спросил Хорвек.
— Не та, о которой просят громко, — проворчал громила, которому, однако, пришлось по душе вежливое обращение: не так уж часто подобных людей называли сударями — скорее, проклинали сквозь зубы или грозили виселицей, если на то доставало храбрости.