— Да.
— Я не говорила ему о той нашей… беседе.
— Спасибо, — отозвался Дмитрий.
— Ему и так хватило боли, обид и проблем. Не будем добавлять ещё и наши выяснения отношений, — Ника протянула руку, коснулась его плеча. — Он хочет, чтобы мы оба были с ним.
Дмитрий поднял голову и неуверенно улыбнулся.
— Ну, это-то мы можем, — сказал он.
Аристов приехал с Никой на следующий же день, нагруженный небольшим, но увесистым чемоданом.
— Ну, где у нас больной? — поинтересовался он, оглядывая небольшую комнату.
— Внизу, — отозвался Дэн, привычно открывая люк.
— Конспирация, — уважительно прокомментировал Аристов, следуя за Никой вниз.
Павел встретил их сидя. Он чувствовал себя намного лучше — появление Дмитрия словно подстегнуло его, как чуть раньше встреча с Никой.
— О, да мы знакомы, — воскликнул Аристов, присаживаясь на стул возле кровати. — Я вас помню, капитан!
— Я вас тоже, — отозвался Павел, протягивая на голос руку.
— А Ника говорила, вы не видите, — удивился Аристов, пожимая его ладонь. — Можно просто Володя.
— Я помню. Только я давно не капитан, — он сам удивился, как спокойно сказал это. — Меня зовут Павел. И я действительно не вижу.
— Ну, как я понимаю, потому я и приехал сюда.
Аристов открыл свой чемоданчик, оказавшийся мини-лабораторией.
— Ника, останься, ты мне поможешь. А остальные могут погулять на свежем воздухе, — категорично заявил он.
«Остальные», недовольно нахмурившись, молча поднялись наверх.
— Ника сказала, сегодня к вечеру вы уедете, — сказал Дэн, когда они уселись на диван.
— Да, её отец пришлёт машину с охраной, — подтвердил Дмитрий. — Что ты будешь делать дальше?
Дэн помолчал.
— С одной стороны, мне бы сейчас слинять отсюда, как Карина. Так, чтобы не вычислили. Но я не смогу сделать себе фальшивые документы, а по моим меня всё равно найдут.
— А с другой?
— А с другой — я устал бегать. От себя всё равно не убежишь, Димка.
Дмитрий кивнул. Он знал это лучше, чем Дэн мог себе представить. И понимал того так, как не мог понять год назад, на «Киплинге».
— Так что я останусь. Сейчас второй уровень не работает. Видимо, там почуяли что-то. Говорят, на Каджеро появились люди, копающие парочку исчезновений. Друзья Жертв или что-то в этом роде. В общем, пока у меня только обычная работа в лесу. Я поработаю, а там видно будет.
— Ника говорит, её отец начал своё расследование. Пока что у него есть только некоторые записи от Сайдаровой, мы с Пашкой и ты. Если понадобится…
— Если понадобится — вы знаете, где я живу, — сказал спокойно Дэн. — Я не собираюсь больше прятаться.
— Тебя посадят, скорее всего. Да и меня могут, — Дмитрий усмехнулся, и это была далеко не грустная усмешка.
— А тебе всё весело, — улыбнулся и Дэн.
— Знаешь, я уже наплакался, мне на всю жизнь хватит.
— Тоже верно. Ну, посадят, так посадят. Отсижу — выйду. В принципе, в дальних колониях на судимости смотрят сквозь пальцы. Да и сюда могут обратно взять, если помогу следствию, чем чёрт не шутит.
— Да ты оптимист, — восхищённо сказал Дмитрий. — Никогда за тобой этого не замечал.
— Я хорошо шифровался, — рассмеялся Дэн.
— Меня лично перспектива загреметь за соучастие как-то не радует, — весело сказал Дмитрий. — Но тут ещё ничего не известно, да и ты прав. Отсижу-выйду.
— Ну, что ты оптимист, в этом никто и не сомневался.
Аристов поднялся спустя полчаса. Дэн помог ему вытащить чемоданчик из люка, предложил присесть к столу, на котором уже стояли наскоро сделанные бутерброды, сок и кофе.
— Ну, что я могу сказать, — начал Аристов. — Случай с глазами непростой, но не смертельный. Если завтра-послезавтра начать лечение, через пару недель будет, как новенький.
Дэн и Дмитрий молча переглянулись. Аристов поднес к губам чашку с кофе и чуть не захлебнулся от дружного «Ура!», выкрикнутого вполголоса, но так эмоционально, что он вздрогнул.
Переезд состоялся тем же вечером.
Время было выбрано как нельзя лучше — Орест так и не появился на Каджеро. Он уехал после их разговора на балконе в тот же день, а потом Ника столько узнала — и про него и вообще, что видеть его, даже слышать о нём было просто невмоготу. Она ничего и не спрашивала. Кир отправился в Алмазный. Тони возвращался именно сегодня, и Киру наверняка хотелось встретить его, пообщаться наедине.
В доме сейчас находился только отец. Он, казалось, вполне оправился от новости о парне своей дочери, и уже пылал желанием с ним познакомиться.
Ника не разделяла этих его неуёмных стремлений, но откладывать переезд было нельзя. В конце концов, знакомить его с Павлом пришлось бы рано или поздно. Жаль, что встреча произойдёт в такое смутное время, и жаль, что Павел сейчас не в форме, но, в конце концов, он не стал хуже от того, что был болен. Если он понравится отцу — понравится и такой. Если нет… Ника от всей души надеялась, что подвиги Риты ей повторять не придётся.
Прибывший аэрокар с тремя знакомыми Нике охранниками приземлился недалеко от крыльца.
— Дэн, ты не скучай, — услышала Ника голос Дмитрия. — Я забегать буду.
Она развернулась. Оба парня аккуратно выводили из дома Павла.
— Я надеюсь, я тоже, — вставил тот.
— Непременно, как только начнёшь видеть и передвигаться самостоятельно, — кивнул Дэн.
— Ничего подобного. Не раньше, чем здесь наведут порядок, — нахмурился Дмитрий.
— Тогда, Дэн, это тебе придётся забегать, — не растерялся Павел.
Тот улыбнулся, но ничего не ответил.
Они простились у машины, Дэн коротко обнял молчавшую Нику и отошёл ближе к крыльцу. Дверцы аэрокара опустились, и машина плавно взлетела.
Ника успела увидеть, как Дэн, не оборачиваясь, вернулся в свой коттедж.
Ревнёв нервно ходил по холлу, благо тот был немаленький. Прислугу он отослал отдыхать до вечера, в доме было пусто. Он взглянул на часы. Почти семь. Они вот-вот должны прилететь.
Так, спокойно! Это не президент Содружества и даже не премьер-министр, а всего лишь парень твоей дочери. Это он должен нервничать, а не ты!
Ревнёв понимал, что голос разума прав. Но волноваться перестать не мог. Ника — его единственное родное существо. Этот парень ей очень дорог, она его действительно любит. А если он плохой человек? Ника совсем девочка, ей и двадцати ещё нет! Ну, будет скоро, но ведь ещё нет! Она же не разбирается в людях. Как сказать ей, если его опасения оправдаются?
Еще голос разума подсказывал, что лучше бы он переживал из-за Ореста, но сейчас разум проигрывал отцовскому сердцу. Ладно, недолго осталось.
О, а вот и они. Аэрокар сел на площадке перед домом. Они идут. Ревнёв с трудом удержался, чтобы не выскочить за дверь, навстречу, но вместо этого сел в кресло у стены и приготовился.
Первым вошёл один из охранников, следом Ника, показывая дорогу. А за ней медленно шли двое — высокий черноволосый парень вёл под руку второго, с огненно-рыжими кудрями, в светозащитных очках.
— Здравствуй, папа, — звонко сказала Ника, и он почувствовал, что она волнуется не меньше него. — Познакомься — это Дмитрий и Павел.
Черноволосый Дмитрий, отзываясь на своё имя, слегка склонил голову, а Павел зачем-то снял очки, и Ревнёв понял, что тот действительно слеп.
— Я рад, — он поднялся с кресла и направился к гостям. — Чувствуйте себя, как дома. Я надеюсь, что…
Он не договорил. Павел повернул голову на звук голоса, его невидящий взгляд скользнул мимо, но Ревнёву этого мимолетного контакта оказалось достаточно, чтобы застыть от неожиданности.
Он уже видел этот взгляд, правда, тогда тот был живой, уверенный и цепкий. Это было последнее, что он запомнил в тот день, когда погибла Майя. Эти глаза — глаза человека, пришедшего в операторскую, чтобы вытащить его из ада, устроенного той мразью.
И рыжие волосы.
— Это был ты, — вырвалось у него.
— Папа? — удивлённо переспросила Ника.
— Тогда, во время захвата. Это ты вытащил меня?
Павел не отвечал.
— Он чуть не убил меня, и если бы не ты… Я терял сознание, я не помню всего, но ты снял маску…
Ревнёв волновался ещё больше, чем раньше, он видел, как удивлённо смотрит Ника, как непонимающе мотает головой высокий Дмитрий, но мог сейчас думать только о том, что узнал этого человека.
— Ты спас мне жизнь.
— Я только выполнял свою работу, — наконец, отозвался Павел. — Я помню вас.
Ника вдруг всхлипнула и подошла к нему. Уткнулась в грудь лицом и замерла.
— Ты успел, — шёпотом сказала она. — Ты не мог не успеть. А ты говоришь…
Ревнёв чувствовал, что это не просто так, это продолжение чего-то серьёзного, что было раньше между ними. И тут вспомнил: «Вокруг слишком много моих людей». И голос того садиста в чёрном: «Тем более, ты их командир».
Это он командовал тогда штурмом. Это его тогда чуть не засудили из-за гибели заложников. Из-за гибели Майи и Лизоньки.
— Ладно, я думаю, мы ещё успеем поговорить об этом, — взволнованно сказал он вслух. — Я вдвойне рад, что могу помочь вам сейчас. Эйтан, помоги им подняться наверх, — обратился он к охраннику. — Ника, ты знаешь, где приготовлены комнаты для гостей, я не буду вам мешать.
Эйтан увёл гостей наверх.
Ревнёву нужно было переварить всё это. Слишком много информации.
— Папа…
Ника стояла в дверях, глядя на него всё теми же тревожными глазами. Господи, бедная моя девочка, сколько же на тебя всего свалилось!
— Папа, я хочу сказать тебе одну вещь. Про Пашу. Надо было раньше, но я не думала, что ты его узнаешь.
Он глубоко вздохнул.
— Я уже понял. Он был командиром ребят, которые тогда штурмовали Солнечный.
— Он не виноват ни в чём. — Ревнёв заметил, как дрожит голос дочери. — Он старался, он просто не успел…
— Я понимаю, милая, — Ревнёв стремительно подошёл к ней, заглянул в лицо. — Я тогда сам хотел помочь ему, предлагал показания дать, но его командир сказал, что это бесполезно. Я всё понимаю, — повторил он.