Тот пожал плечами, но тут же оживился.
— Чёрт, а может и взял бы! Он же ещё не знает, что Хан арестован.
— Только надо быстро, можем не успеть. Корабль готов к старту, а нам нужно хотя бы с планеты взлететь.
Павел стремительно подошёл к Ревнёву с Орего.
— Господин Орего, Андрей Викторович, — прервал он речь полицейского, — нам нужен этот Чернов. С его помощью мы могли бы проникнуть на борт корабля.
Ревнёв поднял на него недоумевающий взгляд.
— А ещё нам будет нужен катер побыстрее, и, желательно, вооружённый, — вступил Дмитрий.
— Вы что, собираетесь брать «Роксану» на абордаж? — удивился Орего, сбитый с толку их дружным натиском.
— Нет, они нас сами пустят, если вы как можно быстрее доставите сюда Чернова.
— Можно подумать, он согласится вам помогать. Вы его уговаривать дольше будете.
— Андрей Викторович! — Павел повернулся к Ревнёву, словно только от него всё зависело. — Если вы мне хоть немного верите…
Ревнёв напряжённо раздумывал, но Дмитрий уже понял, что он согласен, да и Орего тоже.
— Эрнесто, пусть они попробуют, — сказал, наконец, Ревнёв, и тот согласно кивнул, потратив на колебания всего несколько секунд.
— Его привезут через десять минут, — сообщил он, отдав распоряжение своим людям. — А Серж Лиони сейчас готовит для вас наш «сокол». Вы хоть знаете, что это за катер?
Павел коротко кивнул, а Дмитрий заметил:
— Имели дело. По работе. Пилот не потребуется.
— Тогда должен вас предупредить об одном нюансе, — Орего покосился на Ревнёва. — На руках у девушки была последняя модель браслетов Кали. Это приспособления из класса наручников…
— Мы в курсе. Запрещены к производству и использованию лет десять назад, — перебил его Павел. — Ранее применялись в тюрьмах строгого режима и в особо опасных случаях при задержании.
На удивлённый взгляд полицейского Павел лаконично пояснил:
— Работа.
Дмитрий поёжился. Он хорошо знал Павла. Если кому-то этот ровный холодный голос мог показаться признаком абсолютной уверенности, то для него было ясно, как день — его друг на взводе.
— Господин Орего, «сокол» готов.
Тот не успел ответить.
— Господа, все вылеты с планеты запрещены до окончания операции, — раздался за спиной Дмитрия знакомый голос.
Они с Павлом одновременно резко развернулись.
— Подполковник ВКС Валентин Фойзе, — представился Орего говоривший. — С этого момента мы берём всё под свой контроль. Моей группе поручено навести порядок в Алмазном. Господин Орего, нам нужно помещение, чтобы разместить там временный штаб. Помещение в здании космопорта нас устроит.
— Сейчас я распоряжусь.
Когда Орего отошёл к своим людям, Фойзе протянул руку Ревнёву.
— Здравствуйте, Андрей Викторович. Вы не волнуйтесь, мы сделаем всё возможное. Сейчас мы удерживаем «Роксану», они не смогут стартовать. Кледнер уже выдвинул свои требования, мы взяли тайм-аут. Через сорок минут переговоры продолжатся, — он выпустил руку Ревнёва и, наконец, повернулся к Павлу с Дмитрием.
— Я так понимаю, мне предложат занять места в зрительном зале? — спросил Павел без предисловий.
Фойзе кивнул.
— Ты всё правильно понимаешь. Паша, я знаю, как тебе хочется самому участвовать в этом деле, но ты вряд ли забыл, что гражданские лица не принимают участия в подобных операциях.
Дмитрий видел, как неприятно самому Фойзе говорить всё это. Пашка — гражданское лицо. Звучит-то неправдоподобно.
— Я понимаю, — кивнул Павел.
Подошёл Орего вместе с Лиони, начальником космопорта, Фойзе переключил на них своё внимание, и они вместе куда-то направились, не оборачиваясь.
Вместе с Ревнёвым их проводили в небольшую комнату ожидания для VIP-персон, где им предстояло ждать, чем всё закончится. На стене работал голографон, на который транслировалось происходящее в центральном распределительном зале.
— Я так полагаю, зрительный зал не для нас? — осторожно спросил Дмитрий, не отрывающий взгляд от сосредоточенного лица друга.
— Они ничего не смогут с ним сделать, пока на борту Ника, — с усилием сказал Павел. — Он пару раз включит браслеты перед голографоном, и их выпустят.
— Должен быть способ, — подал голос Ревнёв, — Валентин пообещал мне, что будет ставить условия так, чтобы освободить Нику. У них должно получиться…
Дмитрий слышал, как за старательно удерживаемым спокойствием у обоих мужчин прорывается отчаяние — у одного от страха за дочь, у другого — от невозможности что-то сделать.
С одной стороны, Пашка был прав. Ника, как заложница, самый реальный шанс Кледнера на спасение. Только вот насчёт браслетов… Дмитрий вспомнил записи — как Кледнер шёл мимо камер наблюдения в доме Ревнёва. Спокойно, уверенно, зная, куда и зачем идёт. Да, он вернулся за чем-то, что ему было жизненно необходимо. Настолько, что он был готов рискнуть свободой и жизнью. А Ника была его пропуском на корабль.
«…На Втором ему больше нечего делать, там пусто»… «К себе даже не зашёл»…
Кледнеру нечего было делать на Каджеро. Ему ничего не было нужно в доме Ревнёва. Ничего из того, о чём они могли подумать. Но он забрал то, за чем вернулся. Вот оно — то странное, что не позволило Дмитрию почувствовать угрозу, пока не стало поздно.
Кледнер и не был угрозой. Он не угрожал Нике в привычном смысле этого слова. Он просто похитил её. И Дмитрий смог понять, что с Никой что-то случилось, только когда она сама испугалась по-настоящему. Это он и почувствовал ярче всего остального, всего, что в его и без того запутавшемся сознании воспринималось единым переплетённым клубком эмоций. Ярче странной жгучей смеси волнения, досады, отвращения, удивления… любви и желания. Не Никиных.
— Пашка, он её не освободит, — сказал он вслух.
Павел резко развернулся к нему, взглядом требуя продолжать.
— Вот то, что мы упустили, Андрей Викторович. Кледнер возвращался за ней.
— Зачем? — вырвалось у Ревнёва.
Почему-то оказалось трудно это произнести, когда на него смотрели одновременно эти двое.
— Он вернулся за ней, потому что она нужна ему… он любит её. И далеко не как друг семьи.
Понадобилась пара секунд, чтобы до них дошёл смысл.
— Что за бред?! — Ревнёв не сдержался от крика.
Павел ничего не сказал.
Лучше бы ты тоже кричал, Пашка, — подумал Дмитрий, понимая, каких усилий другу стоит это молчание.
— Андрей Викторович, Индиго никогда не говорит то, в чём не уверен, — наконец медленно сказал тот. — А я уверен в нём. Но убеждать Фойзе нам некогда. — По мере того, как вырисовывалась мысль, голос становился всё тверже, и Дмитрий чувствовал, как отступают естественные в этот момент гнев Павла, страх за Нику, растерянность от неожиданного удара. — Фойзе не имеет права основывать свои действия на видениях постороннего, будь он хоть сто раз индиго… Мы не успеем. А я должен попасть на борт корабля до того, как Кледнер стартует с орбиты. Понимаете?
— Вы всерьёз полагаете, что смогли бы вдвоём что-то сделать на борту этого корабля? — растерянно спросил Ревнёв. Убеждённость в голосе Павла подействовала, он тоже попытался собраться.
Дмитрий чувствовал, что Ревнёв не будет сопротивляться и поможет. Пашке осталось только чуть-чуть уверенности ему добавить.
— Мы смогли бы найти Кледнера и освободить Нику, — ответил тот. — А после того, как она покинет «Роксану», можно будет и стрелять, и взрывать, и на абордаж брать.
— А этот Чернов, он согласится помочь?
— Думаю, мы его убедим, — Павел сжал кулак.
Ревнёв задумался.
Он уже согласен, — понял Дмитрий.
Двери раскрылись, и в комнату быстро вошёл человек в форме службы безопасности космопорта.
— Господин Ревнёв, Орего велел мне сообщить вам, что Александр Чернов доставлен в полное ваше распоряжение.
— Фойзе знает об этом? — быстро спросил Павел.
Вошедший бросил на него быстрый взгляд, но ответил, уловив одобрительный кивок Ревнёва:
— Нет, я доложил об этом Орего, и он тут же отправил меня к вам. Мне показалось, он не хотел, чтобы подполковник слышал о Чернове.
— Думаю, у него те же опасения, что и у нас, — медленно сказал Ревнёв.
— А ещё он просил передать, что «сокол» стоит на пятой стартовой площадке. Но я хочу вам напомнить, что взлёты с планеты запрещены.
Павел с Дмитрием коротко переглянулись.
— Ведите нас к Чернову, — скомандовал Павел.
Охранник вопросительно перевёл взгляд на Ревнёва.
— Делайте всё, как вам скажет господин Лазарев, — сказал тот и обратился к Павлу. — Я предупрежу Фойзе. И… я на тебя надеюсь, Паша.
— Не волнуйтесь, — кивнул тот и вышел вслед за охранником.
По дороге Дмитрий тихо сказал:
— Паш, только давай я сам с ним поговорю.
Павел коротко взглянул на него.
— Давай, — кивнул он, не задумываясь.
— Сюда, прошу вас, — открыл дверь охранник.
Павел вошёл в комнату, Дмитрий вдохнул поглубже и шагнул следом.
Да, выглядел Хан более чем плачевно. Дмитрий заметил про себя, что он оставил его более целым. По крайней мере, сломанная рука, уже запакованная в пластиковую шину, — не его творение. Вот и Хана джунгли потрепали. Или урс. Или Дэн.
— Салют, Хан, — прервал его мысли жёсткий голос Феникса.
— Салют, командир, — хрипло ответил тот. — И тебе привет, Индиго.
Голос спокойный, ничем не выдающий той ненависти и презрения, которые звучали в нём несколько часов назад.
— Чему обязан счастьем новой встречи? — без интереса спросил Хан.
Феникс отступил в сторону, кивнув Дмитрию. Ну что, твоё соло, Индиго.
— Итак, обрисовываю ситуацию, — без прелюдий начал он. — Твой друг Кледнер в данный момент находится на своём корабле, зависшем на орбите Каджеро. Вместе с ним находится небезызвестная тебе Ника Ревнёва, которую отпускать в межзвёздный полёт с этой скотиной у нас нет ни малейшего желания. Пока что корабль Кледнера удерживает «Киплинг», — он с удовольствием отметил, как скривился Хан, услышав это название. — Однако есть у нас твёрдая уверенность, что долго это продолжаться не будет, и скоро «Роксана» уйдёт вместе с Никой.