— Ну, чего вы все от меня хотите?
Они с Майей словно только и ждали этого вопроса.
— Для начала — отпусти девочку, — с готовностью начал Орест.
— И не дави на неё своим авторитетом, пусть никто не знает, что она именно твоя дочь, — подхватила Майя. — Моя фамилия вполне ей подойдёт, чтобы даже вопросов не возникало.
— Ей хочется быть равной среди равных — что в этом плохого?
— И не мешай Нике смотреть на мальчиков. В конце концов, когда ещё развлекаться, как не в семнадцать лет?
— Стоп! — Ревнёв остановил поток слов с двух сторон одним движением руки. — Достаточно, я всё понял. — Он повернулся лицом к двери и повысил голос: — Заходи уже, хватит торчать в коридоре!
После короткого, но плодотворного разговора о Никином ближайшем будущем, когда дверь за девушкой закрылась, Андрей покачал головой.
— И всё же… Я бы хотел убедиться, что с ней будет всё в порядке.
Орест усмехнулся. Конечно.
— Следить за ребенком нехорошо.
Андрей фыркнул и неодобрительно посмотрел на друга.
— «Следить»! Не следить, а удостовериться в её целости и сохранности.
Орест хмыкнул, но так, для вида. На самом деле он и сам был убеждён что это правильно.
— Хорошо, этим займусь я. Приставим к Нике охрану, пусть аккуратно походят за ней. А там посмотрим.
Андрей удовлетворённо кивнул.
Ника сидела в своей комнате, комкая в руке любимый шарфик.
— Представляешь, Рин, они так за меня вступились! И мама, и Орест.
Её подруга стояла у окна, не отрывая взгляд от пейзажа за стеклом.
— А Орест такой смешной! Перед папой меня выгораживал, а когда мы вышли, в коридоре меня остановил и прочёл лекцию: «Чтоб училась, раз летишь учиться, и чтоб никаких мальчиков». Брови сдвинул, а сам довольный… — Ника зажмурилась. — Рина! Я через неделю улетаю! — вдруг радостно вскрикнула она и спрятала лицо в серебристой ткани.
— Я поняла, — сдержанно отозвалась та, не поворачиваясь.
Нике вдруг стало не по себе. Она же совсем забыла о том, что у подруги, кроме неё, никого из близких больше нет. Отец Карины прилетел на Каджеро восемнадцать лет назад — по приглашению Андрея Ревнёва — когда «Артемида» только делала первые шаги по новой планете. Тимур Сайдаров тогда был одним из лучших молодых специалистов-ксенозоологов. Он очень помог «Артемиде», никто лучше него не изучил местных животных, что было просто жизненно необходимо для компании, открывающей сафари на новой территории с этими самыми животными. Сайдаров женился на одной из своих помощниц, и Карина родилась в один год с Никой. Подругами они стали раньше, чем научились говорить. А когда им исполнилось по десять лет, Тимур Сайдаров погиб в джунглях. На его группу напали хищные каменки, неизвестно как оказавшиеся среди деревьев. Никто так и не понял потом, что делали в густых джунглях эти гигантские змеи, обитающие на каменных полянах, и почему они напали на людей.
А три года назад умерла мама Карины. Её не смогли спасти — больное сердце и организм, патологически не принимающий импланты. Операции делали на Земле, но даже там врачи только развели руками. Сейчас Карина осталась совсем одна, если не считать семью Ревнёвых.
И вот теперь Ника улетает на долгие четыре года. Сама Карина тоже хотела бы учиться на Земле, но это было невозможно — сбережений отца хватало на жизнь, а вот позволить себе такую роскошь, как высшее образование на Земле, она не могла. Как и многие другие молодые жители Каджеро, она готовилась жить и работать здесь, в «Артемиде».
Ника знала, как много значения отец придает тому, чтобы колония на Каджеро продолжала развиваться, причём в первую очередь за счёт нового поколения колонистов. Он создавал на планете все условия для того, чтобы молодёжь и не помышляла покидать её. Надо сказать, ему это хорошо удавалось — Ника знала, что из десятитысячного населения с Каджеро насовсем улетели всего несколько человек, а около двухсот, как и она, покидали родную планету на время учёбы, но, получив дипломы, вернулись и остались. Если первые несколько лет колония существовала исключительно на средства самого Ревнёва, то сейчас часть обитателей Каджеро работала на «Артемиду» и её развитие, а остальные занимались исследованиями недр планеты, освоением новых участков материков, на побережье работали океанологи, осваивая водную часть планеты. Каджеро поднимала голову, и её владелец теперь мог с уверенностью сказать, что не ошибся, когда двадцать лет назад начал тут рискованное предприятие. Но, несмотря на то, что на планету прилетали всё новые люди, Ревнёв по-прежнему боролся за каждого молодого каджерианина. Он хотел, чтобы Каджеро стала не просто земной колонией, а со временем смогла бы быть самостоятельной, экономически независимой от Земли — как Марс, например. А для этого, прежде всего, как он считал, нужно было создать свою нацию — каджериан. Двадцать лет для этого, конечно, недостаточно, но именно сейчас, когда повзрослело первое поколение детей Каджеро, наступал ответственный момент — если получится удержать это поколение, удержится и следующее.
Так что в глубине души Ника осознавала, что отец не просто самодурствует, не пуская её на Землю. Но это осознание не умаляло желания вылететь на некоторое время из гнезда, ощутить свободу, другую жизнь и узнать других людей. Кроме того, ещё Володя Аристов говорил, что хорошее медицинское образование можно получить только на Земле. А она хотела стать врачом — таким же, как Володя, если не лучше. Поэтому она летит на Землю.
— Вчера Орест Карлович предложил мне работу в «Артемиде», — всё тем же отсутствующим голосом сообщила Карина. — Он сказал, что в школе его ознакомили с моим учебным отчётом, и его просто шокировали мои результаты тестов. Он говорит, я идеально подхожу на работу менеджера по работе с клиентами и для ведения документации.
Ника встала, подошла к ней, обняла за плечи.
— Рина, это замечательно. Если Орест считает тебя нужной компании — это действительно так. Он никогда не берёт людей «по дружбе». У него дружба дружбой, а работа отдельно. Ты ведь всё равно хотела остаться в «Артемиде», а тут такая удача.
— Я хотела стать ксенозоологом. Работать с животными, — Карина по-прежнему не поворачивалась к Нике лицом. — Ты же знаешь. Как папа.
У неё были шансы стать ксенозоологом, только если она тоже улетит на Землю. Оставаясь на Каджеро, она не смогла бы получить нужного образования. Зато здесь была практика, но без диплома она вряд ли станет кем-то выше рядового сотрудника питомника.
— Хочешь, я поговорю с отцом? — в очередной раз предложила Ника. — Он будет рад тебе помочь.
Карина в очередной же раз покачала головой.
— Нет, Ника. Я же всё время говорю тебе — я не буду начинать жизнь с долгов. Особенно с долгов вашей семье. Вы и так много сделали для меня. А Орест Карлович обещает мне деньги, с которыми я через пару-тройку лет смогу сама оплатить обучение.
Ника слегка задумалась, сколько же получает менеджер по работе с клиентами, чтобы через такой короткий срок суметь оплатить учёбу, но не стала спрашивать. Сейчас о другом надо думать.
— Рина, я буду прилетать на каникулы. И к отцу, и к тебе. А потом я вернусь, и мы снова будем вместе.
— Потом, надеюсь, улечу я, — возразила Карина подозрительно дрогнувшим голосом.
— Значит, ты будешь прилетать на каникулы, — не смутилась Ника. — А потом и ты вернёшься.
Карина всхлипнула, резко повернулась и крепко обхватила Нику руками.
— Я тебя буду ждать, — прорыдала она в Никино плечо. — Ты обязательно прилетай…
Уже сидя в лайнере, несущем её на Землю, Ника расплакалась. Только оставшись в одиночестве, так долго желаемом, только когда всё уже было сделано, только когда оказалось, что пути назад уже нет, ей стало страшно и больно от расставания с привычной жизнью. С мамой, Лизой и отцом. С Кариной. С домом.
Но сквозь эти слёзы она чувствовала и облегчение. Всё закончилось. Всё решено. Впереди столько нового, интересного — того, о чём она давно мечтала. И почему-то Нике показалось, что эта новая жизнь непременно принесёт ей то, чего смертельно не хватало раньше. Новых людей, новые впечатления, а может быть и то, чего так опасался отец — новые чувства.
После отлёта Ники Орест стал ещё чаще пользоваться своим положением, уезжал на побережье и иногда оставался там с ночёвкой. Ему хотелось быть подальше от дома, где теперь стало тихо и совсем скучно. Благо дел на побережье хватало. А ещё можно было взять скутер и уехать подальше от людей — или в джунгли, или на пустой берег, и хоть ненадолго побыть самим собой. С тех пор, как он покинул тогда Каджеро, ему это редко удавалось. И даже после возвращения, даже с Андреем. Всегда держать себя в руках, всегда рассчитывать каждый шаг, всегда анализировать каждое слово. Многолетняя привычка, от которой иногда его могло освободить только общество Ники.
Привычка.
На протяжении шести лет он вертелся, словно на огромном чёртовом колесе, и не имел возможности остановить его и сойти.
Так было всегда, даже тогда, когда его самостоятельный путь только начинался…
— …Уговори его, Кассандра, он мне очень нужен.
— Меня зовут Касси, сколько можно повторять!
Касси раздражённо передернула плечами. Полный мужчина рядом успел ей надоесть, на ипподроме было душно, ей хотелось домой. Но её любимый, похоже, никуда не собирался. Он стоял на нижней трибуне и следил за очередным забегом. Когда Касси перед стартом спросила, почему он не поставил на тотализатор, он усмехнулся.
— Это неинтересно, Кэс. Ставить на животных довольно скучно. Впрочем, я поставил. Только не деньги.
Она не поняла, но переспрашивать не стала. Он бы всё равно не ответил, только рассердился бы из-за расспросов.
Лошадь по кличке Шаман лидировала почти с середины забега. Касси видела, как нервничает грузный человек рядом. Неужели он поставил против абсолютного чемпиона?
— Он мне очень нужен, Кассандра!
Как заклинание повторяет. Касси поморщилась.