Теммар со своим отрядом еще до рассвета добрался до подножия холмов и вышел на заросшую высокой травой равнину, простиравшуюся до самого Тальмеша. Стены города, что находились меньше чем в лиге от них, четко вырисовывались в свете раннего утра.
— Что теперь? — громко спросила Соня, глядя на Теммара и Садгура.
Она чувствовала, как в ней растет раздражение — виной тому и вечерняя схватка с птицей, и долгие бессонные часы… а теперь еще и очевидная ошибка Теммара, решившего пересечь равнину при ярком дневном свете.
Садгур бросил на нее сердитый взгляд, явно возмущенный прозвучавшим в ее тоне сомнением. Но не произнес ни слова…
Теммар никак не отреагировал на слова Сони, он даже не слышал их, так как пристально рассматривал лес у подножья холмов.
Наконец, приняв решение, он пришпорил лошадь и направил животное к деревьям невдалеке. Садгур, Соня и его люди поскакали вслед за ним.
В лесу Теммар спешился и какое-то время шел, внимательно оглядываясь вокруг, словно желая что-то найти. Затем он остановился перед огромным камнем, заросшим мхом и мелкими кустиками, протянул руку к мечу, потом передумал и поднял с земли тяжелый сук.
— Садгур, собери несколько человек покрепче! Они нам понадобятся.
Садгур подозвал нескольких воинов. Те спешились и вместе с ним подошли к правителю.
Сначала Соня в замешательстве следила за Теммаром, но постепенно до нее дошло, что в этом странном поступке, возможно, есть свой смысл.
Садгур и шестеро солдат нашли крепкие колья и, встав рядом с Теммаром, подвели их под камень, и, поднатужившись, попробовали приподнять его. После нескольких попыток восемь человек, обливаясь потом и ворча, сдвинули валун с места. При этом раздался сильный скрежет, словно под камнем зияла пустота — это не был звук, который издает камень, сдвинутый с твердой земли.
Теммар отступил назад, несколько раз тяжело вздохнул и велел своим людям еще немного подвинуть камень. Со стонами и кряхтением дело было сделано: все увидели зияющий в земле провал.
— Тоннель! — воскликнула Соня.
Теммар посмотрел на нее и улыбнулся.
— Да, Соня, по крайней мере, такой же старый, как Тальмеш. Я узнал о нем от отца, когда взошел на престол. Вероятно, сначала он служил для того, чтобы в случае осады можно было бежать из города. В старину он и использовался с этой целью — полагаю, в каждом городе в этой долине есть такой ход — но в период мира о нем забыли. Если старинные карты верны, этот тоннель приведет нас к сточной трубе на северном конце города.
Соня ответила ему одобрительным кивком. Теммар — настоящий предводитель, а хороший предводитель, подумала она, не знает поражений; в его арсенале всегда имеется еще одна последняя хитрость, еще одно преимущество, оставленное на последний момент и, конечно, еще одно преимущество после этого!
Воины поочередно слезали с лошадей и спускались в тоннель. Когда все, кроме тех, кто сдвигал валун, скрылись в темноте, Теммар задержал их.
— Мне нужно, чтобы вы остались возле лошадей,— объяснил он.
— Господин, мы хотим сражаться!
— Я это знаю и ценю! Уверен, вам еще представится эта возможность! Но сейчас…
— Не спорьте с Теммаром,— рявкнул на них Садгур.
— Тебе легко говорить,— резко ответил один из них.— У тебя-то будет шанс сразиться с этим чудовищем!
Садгур фыркнул, но не ответил; он знал их настроение и не упрекал их.
— Своего решения я не изменю,— твердо произнес Теммар.
— Хорошо, мы подождем,— сказал один из воинов помоложе,— до завтрашней ночи. Если до тех пор ничего не случится…
— Вы возвратитесь в лагерь! — сказал Теммар.
— Мы пойдем к вам,— ответил другой воин.
— Как хотите,— произнес Теммар, покачав головой.— Я никогда не прикажу вам поступить против совести — по крайней мере, на этот раз. Прощайте!
— Мы снова увидим тебя на троне,— заявил молодой воин, протянув руку.
Теммар пожал ее, взглянул юноше в глаза и чуть заметно улыбнулся.
— Да будет так…— Затем повернулся к Садгуру.— Иди вперед! За тобой Соня, потом я.
Садгур начал спускаться. Соня прыгнула следом за ним.
…И смирение,— подумала она,— последнее качество хорошего предводителя. Смирение, вера в богов. Я никогда не смогу быть настоящим предводителем!..
Теммар спрыгнул следом за ней и крикнул оставшимся:
— Верните камень на место, да уведите подальше лошадей! Понятно?
Молодой воин кивнул и хлопнул себя по груди.
— Силы и победы тебе!
— Охраняйте лошадей и ждите нас до завтрашней ночи!
Теммар молча следил, как постепенно меркнет дневной свет и темнота заползает в тоннель, заполняет, и, наконец, полностью поглощает его.
Когда наступила кромешная тьма, он сказал:
— Те, у кого есть факелы, зажгите их! И тронемся в путь. Нам надо пройти почти лигу, а я хочу добраться до цели еще до привала. И, пожалуйста, тише — топот ваших сапог могут услышать в городе!
Подземное шествие началось; Соня следовала за Теммаром, глядя на его сильную спину, длинные светлые волосы, блестящие в мерцающем свете факелов.
Нгаигарон проснулся навстречу солнечному свету. В комнате было тихо, но у него создалось ощущение, что в спальне кто-то есть. Он полностью пробудился и вспомнил абсолютно все, что с ним произошло; колдун сел на край постели и уставился на семерых в темных одеждах, застывших у противоположной стены.
— Спасибо, Братья!
Все семеро поклонились.
— Вы вовремя вмешались! Ваша доблесть не уступает моей.
— Ты один стоишь нас семерых, Нгаигарон,— сказал Аспр.— И то когда наиболее слаб!
— Как твое имя?
— Аспр.
— Не слышал раньше.
— Я еще новичок в нашем Искусстве, как и все мы. Мы пришли в Тальмеш за твоей помощью и советом!
— И все это вы получите в благодарность за то, что сделали для меня сегодня!
Он повернулся к Идзуре, стоявшей, сцепив пальцы, в углу комнаты. Глаза ее были наполнены сомнением и страхом. Нгаигарон молча, пристально глядел на нее. Когда сила его взгляда стала невыносимой, Идзура выпалила:
— Я сделала все, что могла, мой господин!
Он ответил голосом, полным холодного понимания:
— Я знаю.
— Я сделала все, что могла! Клянусь, это правда! Чудовище было слишком сильно! Ты слишком силен!
Нгаигарон перевел взгляд с нее на магов.
— Теперь вы должны меня покинуть. Мне еще надо немного отдохнуть; потом я должен отправиться в храм Урму и принести благодарственную жертву. Пожалуйста, пройдите с охранниками — они покажут вам ваши комнаты. Считайте себя моими гостями, учениками и помощниками!
Все семеро, поклонившись, удалились.
— Пожалуйста, Идзура, оставь меня! Мне нужно отдохнуть!
Но та с криком подбежала к нему, бросилась в постель и принялась целовать, гладить его тело, понимая, что чуть не лишилась своего возлюбленного.
— Я люблю тебя! Я люблю тебя! Я не хочу тебя потерять!
— Успокойся, Идзура, успокойся. Все хорошо. Мы знаем наших врагов, и мы победим. Отдохни, моя Идзура. Я отдохну, и ты отдохни. Спокойно. Все хорошо, моя любимая!
В нем снова вспыхнули угольки старого пламени, и он вовсе не отдыхал, лежа рядом с Идзурой, погрузившейся в прерывистую, беспокойную дрему.
Когда факелы почти догорели, отряд, возглавляемый Теммаром и Садгуром подошел к концу тоннеля и оказался перед большой зарешеченной дверью, прикрепленной к каменной стене тоннеля огромными чугунными петлями.
— Погасите все факелы, кроме одного,— распорядился Теммар.— Давайте его сюда!
Ближайший к нему воин вышел вперед и осветил дверь своим факелом.
— Садгур…— позвал Теммар.
— Я здесь, мой господин.
Теммар внимательно осмотрел решетку, взял факел и попытался через отверстия посветить наружу.
— Я так и думал,— пробормотал он.— Эта дверь ведет в одну из главных сточных труб города. Открыв ее, мы смогли бы точно определить, где находимся.
Поняв это замечание как намек, Садгур прошел вперед и ощупал дверь, проверил крепость старых ржавых петель. Затем он с ворчанием схватился за решетку, потянул, потолкал и потряс дверь. Теммар предложил свою помощь, но великан проигнорировал его; остальные воины столпились рядом, внимательно наблюдая, как Садгур возится с дверью.
После нескольких рывков дверь подалась. На пол тоннеля попадали куски поржавевшего металла.
Продолжая держаться за решетку, Садгур сделал шаг вперед, ухватился за тяжелую дверь, присел и спрыгнул в сточную трубу. Он приземлился на грязный кирпичный пол.
Сточную трубу освещал тусклый серый свет, проникавший снаружи через зарешеченные отверстия в потолке, расположенные длинным рядом. В трубе стоял затхлый, гнилой, зловонный запах сточных вод.
Люди один за другим спрыгивали в трубу; когда их глаза привыкли к тусклому свету, они стали различать узкие тропочки по краям сточной канавы и маленькие, сравнительно чистые островки кирпича и камня, которыми была выложена труба. Собравшись вместе, они дружно проклинали зловонный воздух, ящериц, змей и огромных крыс, прятавшихся от непрошеных гостей в грязной канаве.
— Подождем до наступления ночи,— сказал Теммар,— а потом двинемся дальше. Не можем же мы выйти прямо на главную улицу; придется поискать пути, ведущие в боковые аллеи.
Соня вышла из тоннеля одной из последних. Она и раньше бывала в сточных трубах, и ей всегда становилось нехорошо от неясного мрака, зловония, липкости и призрачной таинственности.
Одно дело сражаться с гигантской птицей на открытом всем ветрам горном склоне; к битвам она привыкла и не чувствовала ни сомнения, ни страха во время верховой прогулки по покрытому лесом горному склону; но переход по тоннелю начинал действовать ей на нервы. А теперь, спрятанная в этой зловонной сточной трубе, как попавшая в ловушку, Соня в полной мере ощутила, в каком опасном положении они все оказались. Это Нгаигарон, колдун, виноват в том, что им приходится прятаться, как распоследнему отребью, в городских сточных трубах, кишащих крысами и прочей нечисть