ю! Она сделает все возможное, чтобы уничтожить его!
Вечером Нгаигарон покинул дворец в сопровождении пятидесяти стражников и проследовал к Храму Грифа. На шее его снова красовалась деревянная птица-талисман; у нее не было ни своей жизни, ни своего разума, ни собственной силы, кроме той, которой ее наделял Нгаигарон.
В храме уже убрали трупы, чтобы потом использовать для жертвоприношений, а раскрошенные камни заменили.
До Нгаигарона доносились крики и ропот жителей Тальмеша — они восстанавливали старинный храм Темной Птицы под кнутами его наемников.
Солнце зашло. Пока оно садилось, Нгаигарон молил богов дать ему силы, а потом всех, кто больше не мог работать, принесли в жертву Урму.
Наконец, он вернулся во дворец, намереваясь побеседовать с семью молодыми колдунами.
Пока что он колебался, не стоит ли из осторожности просто убить их и тем самым проверить свое могущество, или лучше взять их на службу, чтобы в дальнейшем использовать для своих планов.
Семеро колдунов, моясь и переодеваясь, беседовали друг с другом — слуги доложили, что их приглашают на трапезу.
— Нгаигарон — наш враг,— уныло произнес Элат,— Я это чувствую.
— Пока нет,— сказал Аспр.— Он может стать нашим врагом, если мы будем вести себя неразумно, но пока нет. Скорее всего, наш враг — Идзура!
Менк, самый молодой, насмешливо фыркнул.
— Она всего лишь женщина, и довольно глупая. Ее колдовство не может ни помочь Нгаигарону, ни противостоять нам. Она прикрывается чарами ладана и эфирных масел, но ей явно неизвестно, к примеру, наше заклинание звезд!
Аспр смерил его немигающим взглядом.
— Будь осторожен, Менк — и все остальные тоже. Не стоит недооценивать женщину, особенно привлекательную, как Идзура. Ее власть над Нгаигароном может оказаться сильнее всего нашего колдовства. По-моему, Нгаигарона никто не может победить. Но я боюсь, что Идзура думает, будто может владеть им с помощью страсти и красоты своего тела, и, думаю, она опасается, что мы хотим заключить союз с Нгаигароном против нее. Поэтому она может быть очень опасна. В отношении гордости, ненависти и амбиций все обстоит так, как записано в Книге Пути: «В гордости нет справедливости. Честолюбие ослабляет кулак и ослепляет глаза; языки становятся кинжалами, а обещания — пеплом».
Он поднял руки, посмотрел на ладони, потом сложил их и пробормотал защитную молитву.
Обнаженная Идзура лежала на постели, чувственно потягиваясь. Она протянула руку, схватила светлые волосы Энади, притянула к себе голову девушки и наградила ее долгим поцелуем в губы.
— Ты все хорошо сделала, Энади,— сказала, наконец, она.— Тебе понравилось?
Девушка дрожала; она украдкой вытерла губы и отвернулась, чтобы госпожа не заметила отвращения в ее глазах.
— Ты хорошо сделала. Все еще боишься?
— Я всегда буду бояться!
— Может быть, в конце концов, это и неплохо. Может быть, Энади, ты и меня научишь бояться!
Энади села; она чувствовала озноб и легкую тошноту.
— Можно ли научиться или научить бояться, Энади?
— Тысяча извинений, госпожа… Я так не думаю.
Идзура тихо произнесла:
— Может быть, ты права. Вероятно, я уже испытала все страхи, которые мне суждено было испытать. Что ж, я согласна быть глупой, озабоченной, безрассудной, но трусливой — никогда! — Внезапно ее настроение изменилось, она стремительно провела рукой по своим темным волосам и резко произнесла:— Дай мне мою одежду и благовония, Энади! Я должна идти в трапезную.
Смеркалось. Один за другим воины вылезли на открытый воздух — на одной из окраинных улиц родного города. Они действовали тихо и тайком, как преступники, враги или разбойники. Теперь здесь все казалось им чуждым, тени боли, предательства и колдовства тяжело нависали над поверженным городом, погруженным в ночь.
— Возьми своих людей и иди на север,— приказал Теммар Садгуру.
Они пожали друг другу руки, поклялись в верности, произнесли молитвы — и расстались.
Садгур немедленно разбил своих людей на группы по три-четыре человека.
— Встречаемся здесь перед самым рассветом,— распорядился он.— Теммар тоже будет здесь. Берегите себя, да и сами никого не убивайте без особой необходимости. Куда бы вы ни пошли, прежде чем что-либо сказать или сделать, внимательно слушайте и хорошенько думайте. Нам нужны повстанцы; должно быть, найдется немало людей, которые желают сразиться за свой город. Но берите их только в том случае, если будете уверены, что их намерения серьезны, только когда по-настоящему убедитесь в их преданности и мужестве!
Садгур ушел один, не желая, чтобы кто-нибудь сопровождал его. Настал час возмездия!
Он шел уверенными, тяжелыми шагами, спрятав меч под длинным плащом. Везде стояла охрана: на освещенных факелами улицах, в дверях, на крышах; в большинстве своем это были черные, дикие воины из Куша, Кешана и Дарфара.
Садгур шел мимо библиотек, ставших притонами пьянства и разгула. Он видел чуждые, таинственные символы, нарисованные кровью на стенах домов и фасадах лавок. Некоторые из них были зачеркнуты углем или остриями камней или кирпичей, а рядом нацарапаны дерзкие предупреждения: «Смерть Нгаигарону!»; «Колдун узнает месть богов!». Но чаще всего встречалась надпись: «Теммар дафуГ — «Теммар жив!»
Он прошел мимо группы охранников, окруживших на углу улицы плачущую молодую женщину; они нагло приставали к ней, гладили ее по волосам. Садгур, проходя мимо, с трудом удержался, чтобы не вынуть меч и не напасть на них. Когда один из солдат поставил женщину на колени, она заплакала еще громче, тогда другой подошел ближе и ударил ее по лицу.
Увлеченные своим занятием, наемники не заметили Садгура. Скрывшись в тени и переведя дух, он еще несколько мгновений осторожно понаблюдал за ними, а потом тихо пошел дальше. Юркнув в маленькую калитку, он подошел к открытому зарешеченному окну. Слабый свет освещал улицу и стену противоположного дома. Почуяв приближение Садгура, в мусорной куче пронзительно завизжали крысы и в панике бросились наутек.
Из открытого окна до него доносились обрывки разговора.
— А что, если мы и впрямь заподозрим, что ты, Кирос, строишь козни против Нгаигарона? — спрашивал мужской голос.
У Садгура душа ушла в пятки.
— Ну, не знаю… Послушай, Сирт, это подозрение совершенно нелепо…— ответил юношеский голос.
— Х-ха… Может быть нелепо, а может быть и нет,— вмешался третий голос, грубый и хрипловатый.
Первый, которого назвали Сиртом, хохотнул, словно над непристойной шуткой, и сказал:
— Но о тебе тут был разговор…
— Что? — почти вскричал Кирос.
Его собеседники разразились хохотом. Садгур задрожал от волнения: неужели этот юноша-повстанец попался в руки наемников Нгаигарона или это просто пьяная болтовня? Судя по голосам, это были жители Тальмеша.
— Что за разговор?
— Эта маленькая служаночка из дворца! Она против Нгаигарона? Ты ведь с ней часто встречался!
— Ничего девчонка,— заметил хриплый голос.— Может быть, поэтому?
Пауза. Затем юный Кирос ответил с вымученным смешком:
— Понятно! Вы думаете, я через нее добываю сведения!
— А это так?
— А что, если и так? Что с того? Во всяком случае, Нгаигарон ничего для нас не сделал! Мы живем хуже, чем раньше!
— У нас есть все: женщины, еда, крыша над головой!
— Я все это имел и на службе у Теммара, но без всяких принудительных работ!
— Так ты хочешь убежать от Нгаигарона?
— А почему нет? Мы всего лишь наемные солдаты, а не герои. Я здесь для того, чтобы получить все, что могу, и, думаю, от Нгаигарона мы получили все, что можно!
— Хочешь попытаться найти Теммара?
Хриплый голос не ответил.
— Ну, так что?
— Я жил в этом городе, когда правил Теммар. Хороший был город. Ну, а ты что думаешь, щенок?
— Я не солдат,— отозвался Кирос,— что бы вы оба ни думали. Но я готов сражаться на стороне Теммара!
Садгур застыл в ожидании.
Послышались звуки шагов.
— Пойдем, найдем твоих друзей, Кирос.
— А вы бы хотели помочь нам? — спросил юношеский голос.
Неожиданно для Садгура дверь дома открылась, и на пороге показался крупный мужчина. Он осмотрелся, и взгляд его упал на Садгура.
На миг время остановилось. Затем хриплый голос произнес:
— Что это? Кто здесь…
Садгур потянулся за мечом.
Из двери вышел второй, Сирт, за ним юноша, Кирос. Все удивленно смотрели на Садгура.
— Я все слышал, — произнес Садгур.
Обладатель хриплого голоса, оттолкнул Кироса и быстро вышел вперед.
— Что мы готовы выступить против Нгаигарона?
— Да.
В этот момент у них был выбор между словами и мечами: трое против одного, но все же человек был не из слабых, да и весь его вид говорил о том, что он не раз наносил смертельные удары, и, кроме того…
Оба старших перекинулись взглядами. Юноша неуверенно стоял в стороне.
— Ну? — проворчал Садгур.
— Ты человек Теммара?
Но Садгур не собирался отвечать на этот вопрос, пока не убедится в их дружелюбии.
— Я был…
— А теперь ты участвуешь в восстании?
Садгур не ответил. Хорошенько подумай, остановись, прежде чем что-нибудь сказать или сделать!
Хрипун произнес:
— Мы готовы, мой друг! Этот юноша знает многих людей, недовольных Нгаигароном.
— Это верно,— подтвердил юноша.
Садгур несколько расслабился.
— Мы можем поговорить? — спросил Сирт.
— Да,— осторожно кивнул Садгур.
Сирт — высокий, худой человек с косящими глазами, оглянулся на своих спутников.
— Тогда идем к его друзьям! — предложил он.
Кирос обратился к Садгуру:
— Мы можем поговорить, мой господин. На улицах сегодня спокойнее. Нгаигарон чувствует, что ему ничто не угрожает. Только спрячь свой клинок! Мои друзья сейчас в таверне «Золотая Жаба»!