— В храм! — вскричал Нгаигарон.— Скорее! Я должен воззвать к Урму — он обновит мои силы!
— Мы на полпути к храму, господин,— ответил один из его людей.
Продолжая свое шествие по городу, они оставляли за собой следы крови и смерти на мощеных улицах города — города, который они на время завоевали и который теперь в ярости восстал против них.
— Мои люди! — воскликнул Теммар, выглянув в открытое окно комнаты в башне и увидев на улицах многочисленные горящие факелы.— Они восстали — и победили!
Соня посмотрела на него.
— Да,— сказала она,— похоже, что так!
— Люди Нгаигарона бегут! Мы должны догнать и добить их!
— Время для этого настало! — согласилась Соня.— Но сначала мы должны позаботиться об Сионире. Это она изменила ход событий в нашу пользу!
Сионира, измученная своим колдовством, по-прежнему лежала на полу, окутанная зеленым сиянием.
Соня ничего не понимала. Женщину, которую она знала как Сиониру, еще можно было узнать, но лишь с большим трудом. В ее скользком, покрытом гладкой чешуей теле и конечностях было что-то от рептилии: блестящие голубые полоски от головы до хвоста, чуть заметные желтоватые крапинки по всему телу. Но вместе с тем фигура у нее была человеческая, почти женская, да и черты лица ни человеческие, ни змеиные. Соня думала, почему она не испытывает ужаса от столь необычного зрелища?
— Но ведь — она красива! — тихо и удивленно произнес Теммар.
— Да, она прекрасна,— произнес голос у них за спиной.— Но она сомневалась, что люди найдут ее красивой — да, вероятно, немногие считают ее таковой!
Они повернулись и увидели Элата, вошедшего в комнату бесшумно, как тень.
— Ты что-нибудь понимаешь, колдун? — поинтересовалась Соня.
Элат кивнул.
— Это ее истинный облик. Она не хотела, чтобы люди видели ее такой, ибо ей подобные всегда прятались от людей и питали к ним глубокое недоверие — я бы сказал, не без причины!
Но в этот момент женщина-змея тихо открыла глаза — большие зеленые глаза с вертикальными щелочками зрачков — и снова начала преображаться, колыхаясь, сверкая и меняя свою форму. В следующее мгновение она снова стала Сионирой, прекрасной темноволосой женщиной, которую они знали, женщиной с желтыми глазами и плавными жестами, выдававшими ее змеиную сущность.
Она села с видом человека, полного сил и здоровья.
— Теперь я в порядке,— сказала она в ответ на Сонин вопросительный взгляд.— Благодарю тебя, Рыжая Соня — и тебя тоже, Элат…
— Это я должна благодарить тебя, Сионира,— возразила Соня.— Если бы не ты, я бы погибла…
Жрица оборвала ее коротким кивком.
— Вы оба помогли мне. Добрый урок на будущее!.. — Она покачала головой и встала,— Да, кстати, как мой отец?
Ей ответил Теммар.
— Мы не знаем. Мои люди на улицах и, похоже, громят войско Нгаигарона. Но о судьбе колдуна нам ничего неизвестно.
— Мы должны добраться до храма,— сказала Сионира.— Храма Урму. Ты не веришь мне, Теммар? Урму — божество моего отца. Твои люди давно покинули храм Грифа, но Нгаигарон хотел его восстановить; я уверена, он сейчас направляется туда, чтобы вернуть себе власть!
— Да,— подтвердил Элат,— и чтобы попросить Урму помочь ему набрать легионы Тьмы!
— Тогда в путь! — воскликнул Теммар.
— Ты в порядке? — спросила его Соня.
— Да, клянусь Митрой! И я нужен моему народу!
— А ты, Сионира?
— В полном порядке,— успокоила Соню женщина-змея.— Сила скипетра исцелила меня, и колдовство Нгаигарона почти рассеялось! Идемте!
Люди Нгаигарона прорывались к лестнице храма, отбиваясь от преследовавших их воинов. Оказавшись внутри, они захлопнули тяжелые двери, и шестеро жителей Тальмеша лишились рук и ног, пытаясь помешать им.
Внутри храма было тихо и темно. Воздух был отравлен смрадом разлагающихся трупов, которые Нгаигарон приказал сложить здесь, готовясь принести жертву богу-стервятнику. Но теперь празднеству не суждено было состояться. Стены храма дрожали от мощного напора толпы, хотя сквозь толстые каменные плиты не проникали никакие звуки.
Нгаигарон слез с носилок, и медленно, превозмогая боль, пошел к алтарю, в западной стороне которого на высоком постаменте стояло огромное старое изваяние Урму, Темной Птицы.
— Урму… ферор исму бетму ара арера итба дибуту ойей…
Казалось, статуя колебалась при слабом свете факелов, в поднимающихся волнах трупного запаха. Нгаигарон чувствовал, как силы возвращаются к нему. Однако стены и колонны стали чуть заметно подрагивать.
Среди наемников Нгаигарона послышались ропот и ругательства: люди не хотели оставаться в этом зловонном храме, но и не испытывали желания идти на верную смерть, которая поджидала их на улицах. Единственную надежду они возлагали на своего господина, который должен был добиться у Урму возвращения былого могущества и снова сделаться всесильным властелином.
Наконец, Нгаигарон приблизился к залитому кровью алтарю и положил на него кинжал с причудливо вырезанной рукояткой. Оружие почти сразу же засияло тусклым бледноватым светом.
— Наполни меня твоей силой, о Урму! — монотонно молился колдун,— Приведи меня к Двери, с которой была сорвана эта Печать, чтобы я мог послужить тебе, собрав темные легионы и покорив все земли мира! Веди меня, о Птица Смерти, и я по всей земле построю храмы в твою честь, и все человечество на веки вечные будет в твоей власти…
Его молитву прервал пронзительный хриплый крик одного из наемников.
Мечи были мгновенно выхвачены из ножен, копья взметнулись вверх.
Нгаигарон в гневе обернулся и посмотрел в сторону входа… Из трещин в полу, из дренажных отверстий с шипением выползали змеи. Переплетаясь друг с другом, они двигались извивающимся ковром, сверкая желтыми глазами, разинув пасти. Шипящая волна рептилий проплывала мимо наемников, нанося им удары и поражая ядовитыми клыками.
— Сионира! — крикнул Нгаигарон.— Скипетр у нее! — Он повернулся к статуе.— Урму! Ферор исму бетуму ара арера!
Вдруг перед ним покачнулась и обвалилась колонна, подняв огромное удушающее облако пыли. Из-за нее, через образовавшийся в полу провал в храм вползла еще одна волна рептилий.
Статуя Урму дрогнула и закачалась.
— Урму! Темный Властелин Смерти! Твоя сила велика и безгранична!
Люди у него за спиной орали, как сумасшедшие, и, повернувшись, он увидел, как они стремительно несутся по змеиному ковру в огромном облаке поднимавшейся пыли,
— Урму-у-у! — взревел Нгаигарон.
Северная стена храма пошатнулась и наполовину обрушилась; из развалин выползло новое полчище змей, ящериц, тысяч и тысяч рептилий, пахнущих сырой землей, болотами и сточными водами — подданные змеиных богов Ситры и Икскатла.
— Урму!
Кинжал на алтаре теперь ярко блестел. Крыша храма закачалась, и с нее начали обрушиваться каменные плиты. Лампы и факелы сорвались и упали, разбрызгивая масло и огонь в бесконечные реки извивавшихся рептилий. Но они продвигались вперед, и Нгаигарон видел их повсюду. Подняв руки, он кричал, изрыгал проклятия и пел мрачные заклинания — но змеиное полчище все увеличивалось.
— Урму! Убей мою дочь и ее приспешников! Ордара энто эмпори! Убей!
Бесконечное змеиное войско наступало, переползая по трупам, упавшим камням, обвалившимся стенам и колоннам.
— Урму!..
Волна змей подползла к нему и стала засасывать, как болотная трясина.
Нгаигарон, крича и размахивая руками, чувствовал, как змеи, извиваясь, забираются на него, кусают, заползают в свежую рану и опоясывают горло. Раскатистый гром разрушения положил конец храму Урму, Птицы Смерти,— и свет померк!
Над грудой камней и морем извивавшихся рептилий, многие из которых также оказались раздавлены, осталась торчать рука Нгаигарона.
Медный колокол упал и ударился о камень, возвестив своим низким и глухим похоронным звоном конец темного колдуна.
Горы трупов заполняли улицы, по мостовым текли реки крови. Кругом пылали дома; черные облака дыма и пепла обволакивали крыши, деревья, фонтаны…
А из Тальмеша доносились ликующие голоса, сливающиеся в бесконечный громкий рев:
— Теммар! Теммар! Теммар!
Правитель Тальмеша вышел из дворца. В сером свете наступающего утра он смотрел на свой горящий город, на груды трупов, на ликующие толпы,— и понимал, чего стоило его людям потерять и снова завоевать Тальмеш. Теммар преклонил колена на окровавленном каменном полу и, не в силах сдержаться, зарыдал…
Поднявшись через некоторое время, он увидел рядом с собой колдуна Элата, глаза которого сверкали чуть заметным желтым блеском. Неподалеку стояли Соня с Сионирой.
— Теммар,— обратился к нему Элат,— теперь мы должны поспешить в храм стервятника!
— Почему? — спросила Соня.— Думаешь, Нгаигарон все еще жив?
— Когда имеешь дело с таким могущественным колдуном, ни в чем нельзя быть уверенным!
Теммар нахмурился.
— Но мои люди сказали, что в этом разрушенном храме никто не мог остаться в живых!
— Вероятно. Но мы все равно должны найти кинжал, который он унес с собой, и вернуть его на место. Древние не так часто ворочаются во сне, но если это случится… Тебе лучше запечатать Врата под твоим городом!
Теммару от этих слов стало немного не по себе, но он приказал двадцати своим охранникам сопровождать их. Соне тоже не доставило удовольствия упоминание о таинственных Вратах.
Когда они подошли к храму, уже занималась заря. Тусклый свет, пробивавшийся сквозь огненно-красные облака пожарища, высветил лишь груду серых руин на месте поверженного храма.
— Все кончено,— сказала Сионира,— Я не чувствую его! Он погребен под развалинами!
Аллея к бывшему храму кишела скоплениями змей и ящериц. Многие из них были покалечены, и их кровь заливала камни мостовой.
— Я должна идти к ним,— продолжила Сионира,— вознести молитву Ситре и излечить скипетром богини всех ее подданных!