Соня приблизилась; когда ее конь отказался идти дальше, она спешилась, привязала его к деревцу и подошла к колдуну.
— Я провел здесь большую часть ночи,— сказал он,— ожидая тебя и размышляя; я даже подружился с некоторыми друзьями Сиониры и они помогли мне отыскать твой след! Я должен поблагодарить тебя, Рыжая Соня!
— Но — за что?
— Я говорил тебе, что проиграл мою жизнь, что у меня была возможность выбора, и мой выбор оказался неправильным. Тогда, давным-давно, я выбрал короткий путь — и теперь меняю свое решение, потому что вы с Элатом убедили меня, что я должен жить дальше и идти навстречу моей судьбе! Прими мою благодарность, воительница, за то, что передала мне его слова. Он мудрый человек, и это ему бы, а не мне быть предводителем нашего отряда! Может быть, набравшись ума, я еще когда-нибудь увижусь с ним, но не сейчас…
— Когда мы расстались вчера вечером,— начала Соня,— ты хотел…
— Покончить с собой,— кивнул колдун,— и тем самым искупить мои преступления, мою глупость. Но твои слова подействовали на меня и заставили понять, что искупление не дается так легко. Я буду странствовать, набираться мудрости — и, вероятно, смогу облегчить чью-нибудь боль, противостоять злу, а иногда даже воле богов, если это окажется в моих силах. Так что моя короткая дорога может оказаться довольно длинной…
— Надеюсь, ты с честью пройдешь ее! — улыбнулась воительница.— Желаю удачи!
— Всего тебе доброго, Рыжая Соня!
Она вскочила на коня и повернула обратно к своей горной тропе.
ПОДЗЕМЕЛЬЕ ПИФОНА
Стрелой влетев в ворота Логова, гонец бросил поводья подбежавшему слуге, спрыгнул на землю, промчался по парадной лестнице, перепрыгивая через несколько ступенек, ворвался в покои владычицы и, как на стену, натолкнулся на холодный взгляд Разары, неподвижно сидевшей на троне Белой Волчицы. Только теперь он запоздало вспомнил о том, что прежде стоило отдышаться, затем велеть доложить о себе и лишь потом, получив разрешение, войти. И уж во всяком случае не мешало хотя бы смахнуть дорожную пыль с сапог, прежде чем предстать перед владычицей Логова. Гонец опустился на одно колено и преклонил голову, надеясь, что она простит его промах.
Некрасивое лицо Разары не выражало ничего, и только тонкие губы едва заметно дрогнули в улыбке: старая женщина с первого взгляда поняла, что творится у него на душе, равно как и то, что досадная оплошность вызвана излишним рвением, а стало быть, и порицания не заслуживает.
— Встань, друг мой.— Обычно резкий голос владычицы прозвучал почти мягко, быть может, потому, что говорила она тихи, едва ли не шепотом.— Наказание полагается лишь за недостаток усердия, но никак не за избыток его. Встань и расскажи, что заставило тебя так торопиться.
— Мы нашли! — вскочив на ноги, выкрикнул гонец.
Он приблизился к трону и, достав из висевшего на поясе металлического футляра свиток, протянул его владычице.
Разара сорвала алую восковую печать и быстро пробежала глазами длинное, излишне, пожалуй, многословное послание Руфина, руководившего поисками.
За долгую жизнь она прочла множество бумаг и давно научилась, пропуская пышные словеса, улавливать самую суть.
— Руфин пишет, что вы наконец-то обнаружили вход в подземелья. К сожалению, как всегда, слишком бестолково. Расскажи-ка мне поподробнее. Он умудрился не сказать главного: на чем основана ваша уверенность. Не в первый раз уже наш следопыт торопится с выводами.
«Впрочем,— подумала она,— стигийца тоже можно понять: у него связаны руки. Я сама велела останавливать всякие работы, если они наткнутся хоть на мало-мальски интересную находку. А ему, понятно, не терпится доложить, что поиски увенчались успехом.»
Гонец покачал головой и заговорил тихо и спокойно, стараясь подражать владычице. Коротко изложив все, что ему было известно, он подытожил:
— Можешь не сомневаться, ошибки нет. Судя по всему, мы наткнулись на ход, тщательно спрятанный в потолочном перекрытии.
При последних словах веки владычицы чуть заметно дрогнули, но ни звука не слетело с ее тонких плотно сжатых губ. Чуть приподняв брови, она посмотрела на гонца, и ей невольно передалось его волнение. Неужели… Нет, торопиться не стоит. Разара скупо улыбнулась:
— Ты, вероятно, провел в седле не один день и заслужил отдых. К тому же скоро ночь…
— Но если…— собрался возразить гонец, однако владычица жестом остановила его.
— Если мы нашли то, что так долго ищем, тем более не следует торопиться. Отдыхай,— повторила она мягко, но гонец сразу понял: спорить с ней бесполезно. Он вновь согнулся в поклоне и, пятясь, удалился.
Разара откинулась на спинку трона и, закрыв глаза, глубоко задумалась. Она не могла не признаться себе, что против воли на нее сильно подействовал этот короткий разговор. Второй год они ломают головы над картами, которые Север добыл с таким трудом. Правда, один лист пропал, и, как всегда в таких случаях, в Похиоле заявили, что не хватает самого важного из описаний — плана Алтаря и пути, ведущего к нему. Разара, хоть и не отстаивала свою точку зрения, была с этим не согласна. Сам план Алтаря, по ее мнению, ничего не значил, да и дорога к нему, обозначенная на картах, скорее всего, давно не существует. Четыре тысячелетия минуло с тех пор, как пали под натиском варваров Пурпурные Башни Пифона, и лишь Великой Волчице известно, как с тех пор изменились его подземелья…
Она была полностью согласна с Севером, что самая важная бумага — план подвала, да и то лишь потому, что позволяет определиться на местности. А вот когда они пробьются внутрь, тогда и настанет черед думать о дальнейшем. Пропавший же лист… Судя по той связи, что столь явственно прорисовалась между йезмитами из замка в ущелье Духов и Янайдаром, искать его следует у подданных Уру. А еще лучше — у него самого!
Однако даже с возвращенными документами на руках люди Руфина продолжали топтаться на месте. За два прошедших года они не добились почти ничего.
Им требовалось отыскать развалины дворца Магов, и это оказалось совсем не просто. В лесу было полным-полно холмов и холмиков самых причудливых форм, в недрах которых под толщей земли скрывались развалины Пифона — целого города, а не только обиталища ахеронских некромантов.
Не один десяток раз Руфину казалось, что он наконец нашел то, что им нужно. Он приказывал начать раскопки и на самом деле находил древние развалины, да только не те…
Ближе к концу лета немедийские власти каким-то образом пронюхали, что подозрительные люди в лесах у северных пределов государства занимаются чем-то совершенно непонятным, и Руфину пришлось объясняться с посланниками из Нумалии. Хорошо, что стигиец довольно быстро сообразил, как можно задурить им голову.
Он ловко придумал вполне правдоподобную историю о том, что он и его люди — охотники, которые решили здесь поселиться. Якобы прослышав о том, что некогда в этих местах стоял город, они теперь ищут, не осталось ли где-нибудь камней, из которых можно сложить несколько домов.
Землю-то они, конечно, оплатят, но денег у них так мало, что строиться будет совершенно не на что. Потому-то кирпич или хорошо сохранившиеся плиты стали бы неоценимым подспорьем. К сожалению, все уже либо растащено, либо использовать никак нельзя. Однако они не теряют надежды и, как только найдут что-нибудь подходящее, сразу обратятся к властям и подпишут все необходимые бумаги.
Такое объяснение, похоже, вполне удовлетворило проверяющих. Во всяком случае, расстались обе стороны мирно. Люди Нумалии пожелали «охотникам» удачи, но, правда, потребовали забросать землей уродливые дыры в холмах, чем люди стигийца и занимались остаток лета и всю осень. Такая задержка вызвала ярость Лухи — главы Ордена Белой Руки, но поделать она ничего не могла: лишний шум вокруг поисков подземелий Пифона в Похиоле был никому не нужен.
Памятуя об уроках прошлого, нынешнее лето начали с составления планов, чтобы по форме и расположению холмов попытаться хотя бы приблизительно определить нужное место. Однако и здесь они терпели неудачу за неудачей до тех пор, пока возвратившийся из поездки Север не объяснил, что, если взглянуть с высоты, даже покрытые землей развалины должны подсказать, как располагались здания города. Три дня Шалло с утра до вечера облетала холмы, пока по ее рассказам не удалось составить более-менее достоверный рисунок, зато первый же раскоп оказался удачным. «И опять Вожак решил задачу, перед которой оказались бессильны все остальные!» — подумала Разара, и слегка удивилась тому, что успехи молодого удачливого воина пробуждают в ней гордость за него, словно он был ее сыном.
Старая женщина вздохнула и, открыв глаза, обвела комнату долгим взглядом. Однако сейчас она не видела ничего, ибо по-прежнему была погружена в свои мысли, полностью находясь в плену самых радужных мечтаний. Ей было неведомо, что надеется отыскать в подземельях Духи.
Она знала лишь о троне Крови и мечтала восстановить с его помощью былого могущества Ордена. Если то, что говорят о древней реликвии, правда, то все их опыты с изменением животных, а теперь и людей — всего лишь жалкая возня! Достаточно лишь приносить щедрые жертвы трону, чтобы войны стали победоносными, а колдуньи Ордена обрели безграничную власть над миром!
Продвигающиеся на юг войска начнут в избытке поставлять рабов для новых жертвоприношений, и границы владений Ордена будут расширяться все больше и больше. Скоро, очень скоро Гиперборея станет владычицей мира!
«Впрочем, — остановила она сама себя,— до этого еще нужно дожить…»
Именно сейчас, когда удача наконец-то улыбнулась им, необходима особая осмотрительность во всем. Так, уезжая седмицу назад, говорил
Вожак, и она вполне с ним согласна.
Два коня неспешной рысью скакали на восток. Дорога змеей извивалась вдоль русла неширокой реки, с тихим журчанием бежавшей прочь от заходящего светила. Близилась ночь, и закатное солнце окрасило покрытые снегом далекие вершины гор на севере в сочные алые тона.