— Значит, нужно избавиться от слабаков! — отрезала Пифия.— Трусы подобны заразной болезни. Мы рискуем остаться без воинов. От них следует избавиться,— повторила она,— пока зараза не распространилась.
Север покачал головой.
— Страх неизвестности — самый сильный из страхов. А ты собираешься новыми жертвами подкрепить его,— как можно более спокойно возразил он.— Если уж избавляться, то от страха, а не от самих людей!
— Мы должны пойти дальше! — упрямо стояла на своем жрица.— А трусы и слабаки — самые дурные попутчики. Я согласна, мы совершили большую ошибку и за нее придется заплатить очень высокую цену.
— Ты права,— кивнул Вожак,— мы действительно ошибались, но уже заплатили за это. Теперь мы должны подумать о том, как смягчить последствия, а то, что ты предлагаешь…— Он помолчал, прежде чем заговорить снова.— Слух уже расползся за стены Логова, посему твое предложение — ничем не оправданная жестокость.
Соня удовлетворенно кивнула. Сама она за все время разговора не проронила ни слова, лишь взглядом да жестами выражая свое отношение к сказанному.
Халима попыталась возразить, но Волчица остановила ее.
— Довольно споров! — жестко, словно отрезала, заявила она.— Мы и так убили на них все утро. Они бессмысленны, ибо ни к чему не ведут! — Она обвела молодых людей суровым взглядом.— Меня сейчас интересует другое.— Владычица посмотрела на Вожака.— Ты говорил только что о своем намерении исправить нанесенный вред. Я разделяю твое стремление рассеять страх, но не вижу, как это можно сделать.— Она на мгновение умолкла.— Как? — Старуха пристально взглянула в глаза воина.— Как я могу объяснить людям гибель почти полусотни прекрасных воинов, если сама не понимаю, как такое могло случиться?! Я уж не говорю о Тондоре…— добавила она совсем тихо.
— Мы вторглись в мир Тьмы,— подумав, ответил Вожак.— Мы же — порождения Света, а потому, когда его нет, становимся беспомощными. Я сам объясню людям, что большая часть их страхов вымышлена. Их породила тьма подземелья.
— Ты думаешь, тебе поверят? — иронично усмехнулась Халима.
— Мне поверят,— спокойно сказал Вожак, и Пифия задумалась, но лишь на миг.
— Быть может, ты и прав,— через мгновение снова заговорила она.— Убеждать ты и впрямь умеешь,— согласилась колдунья,— и в твои слова поверят умом, но поверят ли сердцем?
— Поверят и сердцем, если узнают, что произошло на самом деле.
— Так что же?
— Погас свет,— просто ответил Вожак.— Уж как они умудрились это сделать, я и впрямь не знаю, но только ничего таинственного здесь нет. А дальше все просто и одновременно страшно, но лишь потому, что люди оказались не способны защитить себя от невидимого врага.
— Но почему они не кричали? Не звали на помощь? — подал наконец голос и Кучулуг.— Те, кто стоял у входа, не слышали ни звука, хотя жадно ловили каждый шорох!
— На это тоже можно найти ответ,— подумав, сказал Север — Вспомни, как охотится хищник, если добыча сильнее и крупнее него. Волки нападают стаей, змея плюет ядом в глаза, потому что ослепшая жертва не в силах ни бежать, ни обороняться. Я не знаю, слепы ли те, кто живет под землей, но что не безголосы, мы могли убедиться. Затушив факелы и заставив тем самым людей ослепнуть, они вполне могли лишить их и способности общаться друг с другом.
— Ты говорил о зверях,— заметила Разара,— а теперь получается, что они разумны.
— Вполне может статься,— кивнул он,— но не обязательно. Если змея падает с дерева в муравейник, от нее в считанные мгновения остается один скелет.— Север помялся, прежде чем продолжить.— Кстати, Тондор примерно так и выглядел…
— Муравейник, говоришь…— задумчиво повторила Разара.— Ну, положим, все поверят, что погибшие столкнулись со зверьем, с этакой зубастой мелочью, многочисленной, прожорливой и панически боящейся света…
— Чем это поможет нам? — подхватила ее мысль Халима.— Кто согласится лезть в муравейник?
— Это другой вопрос,— резонно заметил Север.— И тут, я согласен, есть над чем подумать…
— Во всяком случае,— невинным голоском заметила Соня,— ясно как день, что, убив всех, кто там был, мы проблемы не решим.
— Я еще вот что скажу,— вновь заговорил Вожак, не давая колдунье возможности ответить.— Когда мы вновь спустимся в подземелье, мы не должны зависеть от света факелов.
— Что ты предлагаешь?
— Ничего.— Север спокойно пожал могучими плечами,— Я не знаю, как здесь помочь,— честно признался он, и Пифия хмыкнула: мол, болтать-то мы все мастера! — Впрочем,— тут же добавил он, словно и не заметил ее усмешки,— кое-что все-таки посоветовать могу.— Он посмотрел в глаза владычицы.— Поговори об этом со жрицами Ордена. Пусть наконец-то займутся делом.
При этих словах Халима пренебрежительно фыркнула, а Волчица улыбнулась: в отличие от Пифии владычице такой совет пришелся по вкусу. Быть может, именно потому, что в последнее время исходящий из Похиолы поток указаний и распоряжений начал просто захлестывать ее. «В самом деле,— подумала она.— Пусть отвлекутся от праздного ожидания и придумают, как можно видеть в темноте. Что-нибудь простое и доступное, чтобы любой воин мог воспользоваться этим.»
— Это разумно,— кивнула она.— Сегодня же отправлю Вестницу к Духи.
— Если решим эту задачу, то справимся и с остальным.— Север задумался.— Придется всем облачиться в особые доспехи. Сплошные панцири слишком тяжелы,— пояснил он.— Но кольчужную одежду придется запасать на весь отряд
— без нее и соваться нечего.
— А в ней ты готов забраться и в муравейник?
— насмешливо поинтересовалась Халима, однако Вожак упорно не хотел принимать открытый вызов.
— Про муравейник я сказал так только, для сравнения. Не думаю, что дело обстоит настолько плохо. Скорее всего, упавшая плита привлекла всех обитателей подвала. А может, и напугала.
Вот они и поспешили напасть на неведомого противника. В следующий раз мы не привлечем к себе такого внимания, а когда увидим врага, сумеем отпугнуть задолго до того, как он перейдет к действиям.
— А если не сумеем?
— Тогда вернемся. И у нас останется второй вариант. Правда, потребует он гораздо больше людей и времени. Подземные жители боятся огня, значит, будем защищаться от них, как от диких зверей. Шаг за шагом станем продвигаться вперед, расставляя всюду факелы и поддерживая огонь. Освещенные участки, которые удастся отбить у неприятеля, будут охранять мощные отряды. Правда, такой путь отнимет целые луны, а может, и годы.
— Во всяком случае ясно одно,— тихо заговорила Соня, и все с интересом посмотрели на нее.— К следующему походу мы окажемся подготовленными гораздо лучше.
Минула еще одна зима — снежная и морозная — и на смену ей пришла ранняя жаркая весна, больше походившая на лето.
Лето, которому предстояло стать последним летом пребывания Севера в Логове. Он уже не старался почаще наведываться к лазу. Еще осенью в плиту вставили мощную стальную дверь и сразу вслед за этим начали сооружать дом, мрачными, высокими стенами больше походивший на крепость, нежели на жилище охотников. Дом обнесли высоким забором, чтобы никто уже не мог просто так увидеть, что происходит внутри, и по общему молчаливому согласию начали называть это место Усадьбой.
К весне успели закупить полсотни тонких кольчужных доспехов вендийской работы, так что начало похода сдерживало только одно: приспособлений для того, чтобы видеть во тьме, о которых говорил Север, до сих пор не было. Их, по заверениям Духи, должны были доставить не позднее начала лета, а до того времени, чтобы не изводить себя понапрасну мучительным ожиданием, Вожак с Телохранителем не показывались в Логове.
После исчезновения Ханторэка часть его обязанностей взял на себя Вожак, так что им с Соней теперь приходилось вертеться без устали, но они не жаловались. В постоянной круговерти дел и новых впечатлений бремя чужих забот не так давило на плечи.
К тому же в последний год жизнь в Логове сделалась малоприятной. Разара, уйдя с головой в заботы, связанные с подземельями Пифона, на все махнула рукой, и Халима развернулась, подмяв под себя все и вся. Фактически она стала владычицей, но Вожак намеренно не обращал на это внимания, поскольку все равно собирался уходить, а Соня во всем была согласна с ним. Тем более она твердо решила тоже покинуть Логово и не ответила для себя только на один вопрос: уйти ей с Севером на его таинственную родину или вернуться к прежней жизни.
Сейчас они собирались немного передохнуть и отправиться на последнее дело. Последнее и, похоже, самое важное… По крайней мере, для Севера. Девушка посмотрела на возлюбленного и вдруг поймала себя на мысли: что-то сегодня идет не так.
— Что-то случилось? — тут же спросила она.
Некоторое время он молчал, и только мягкий топот копыт по заросшей мхом земле да непрерывное чириканье мелких пичуг нарушали тишину.
— Сам не знаю,— наконец ответил Вожак и виновато посмотрел на девушку.— Все как год назад,— счел нужным пояснить он.— Вновь ранняя весна, мы возвращаемся в Логово, а я чувствую непонятную тревогу, хотя причины ее понять не могу.
— Ну так свернем к лазу? — насмешливо прищурившись, предложила Соня.— Удостоверимся, что не случилось новой беды.
Не дожидаясь ответа, она развернула гнедого и легонько ударила его плетью. Север не заставил себя упрашивать и тут же поравнялся с ней.
— Ничего от тебя не скроешь,— улыбнулся он.
— Верно,— кивнула она, и рыжие кудри, сверкнув темной медью на солнце, разметались по точеным плечам,— И ты уж подумай об этом заранее, чтобы потом не пожалеть.
Она вновь подстегнула жеребца и вырвалась вперед, может, давая возлюбленному время поразмыслить в одиночестве, а может, просто для того, чтобы последнее слово осталось за ней.
Север улыбнулся и подумал, насколько все-таки женщины иначе воспринимают окружающий мир.
Ему, например, и в голову не приходит рассуждать, насколько долгой окажется его любовь. С него достаточно и того, что она есть здесь и сейчас, а что там после… Кто может на это ответить, кроме всемогущего Рока? А он своих секретов не выдает.