Пленники не знали, чего ожидать, кроме того, что они, безусловно, умрут за то, что защищали свои дома. Они лишь хотели умереть быстро.
Наконец их подвели к трону и сняли цепь, которая опоясывала их.
Теперь, привязанные друг к другу только веревкой, они стояли перед колдуном, вытянувшись в одну длинную шеренгу, и молча ждали, запрокинув головы и широко расставив ноги. Изредка капли крови глухо шлепались на мраморный пол.
Нгаигарон подался вперед, и талисман в виде птицы, висевший на его груди, тяжело закачался. Затем он поднялся, холодно оглядел пленных и спросил:
— Это и есть повстанцы, взятые сегодня утром?
— Да, мой господин,— ответил кто-то из охранников.
Нгаигарон сурово посмотрел на пленных.
— Выбор прост: или вы скажете мне все, что знаете об Теммаре, или умрете!
С этими словами он несколько раз хлопнул в ладоши, поднял руки и медленно произнес какие-то слова.
Все двадцать пленных, прикованные друг к другу, внезапно почувствовали, как некая сила, приподняв их в воздухе, перенесла слегка вперед. Раздались изумленные возгласы. Спустившись по ступенькам возвышения, Нгаигарон оказался на уровне глаз каждого из них.
Он долго и пристально смотрел на людей, которые, неподвижно и без всякой поддержки висели в воздухе в центре зала и ждали решения своей участи.
Нгаигарон остановился возле крайнего в шеренге и тихо спросил:
— Ну как, скажешь, что стало с Теммаром, или обречешь себя и своих друзей на вечные муки?
Человек осторожно, чтобы не выдать свой ужас, ответил:
— Я не знаю, что случилось с господином!
— Я не стану повторять вопрос!
— Я не зна…
Нгаигарон быстро поднял руку к лицу пленного и коснулся указательным и средним пальцем его глаз. Так продолжалось мгновение; Идзура решила, что Нгаигарон читает мысли горожанина. Но колдун вдруг вонзил пальцы в глаза пленника. Раздался жуткий вопль.
Брызнула кровь; несколько капель попало Нгаигарону на лицо, на грудь и черную птицу-талисман. Жертва с пронзительным криком извивалась в воздухе.
Когда колдун вытащил пальцы, лицо человека залилось кровью, и он замолк.
Нгаигарон небрежно помахал рукой, отряхивая кровь; красные капли забрызгали пол. Он шагнул к другому человеку, висевшему в воздухе. У того мгновенно расширились глаза, лицо приобрело пепельный оттенок, и с него градом полился пот.
Нгаигарон обожал изощренные пытки. Он отвернулся от второго пленника, давая ему как бы короткую передышку, и медленно прошел вдоль линии повисших в воздухе смертников. Внезапно он остановился рядом с четырнадцатым человеком.
Не дождавшись ответа и от него, Нгаигарон резко вырвал из его лица кусок плоти.
Он снова пошел назад, задержался перед седьмым пленником, но, услышав, как тот захрипел от ужаса, прошел к девятнадцатому и задал ему тот же вопрос.
Они умирали один за другим — с вырванным горлом, выдавленными глазами, сломанными шеями. Один за другим.
Но никто не произнес ни слова. Некоторые извивались, некоторые кричали, некоторые просили о пощаде или вслух молились тому или иному богу. Но Нгаигарон так ничего и не узнал от них.
Никто не сказал, где находится Теммар с преданными ему людьми.
Нгаигарон с сердитым ворчанием повернулся на пятках и помчался прочь из зала, оставив
Идзуру, наемников — и двадцать искалеченных тел.
Они висели в воздухе, пока Нгаигарон не захлопнул за собой дверь; затем стали тяжело и неуклюже падать на пол.
Во второй половине дня небо заволокло облаками. Теммар и его люди, сидя у костров за нехитрой трапезой, обсуждали дальнейшие действия.
Птицы по-прежнему низко висели в небе длинной линией между горами и городом. Если эта странная женщина, Сионира, права, говоря, что их послал Нгаигарон, чтобы обнаружить местонахождение Теммара, им это, безусловно, удалось. Тем более, следовало поторопиться с принятием плана и его исполнением.
— Значит, решено,— тихо произнес Теммар.
— Да! — кивнул Садгур, решительный, гневный, он сгорал от желания поработать мечом ради справедливой мести.
Все остальные дружно согласились с ним.
Теммар встал, заткнул большие пальцы за пояс и обратился к своим военачальникам:
— Идите, наберите камней для жребия — да столько, чтобы хватило на всех ваших людей. Я возьму по десять человек от каждого отряда; не больше! Насильно никого заставлять не надо!
Садгур гневно сдвинул брови.
— Ты хочешь сказать, мой господин, что среди нас есть трусы?
— Трусы? Нет… нет… мне это слово не нравится! Эти люди обучены воевать, и я сомневаюсь, что кто-нибудь из них станет увиливать. Но мы не так давно прошли через ад, Садгур, и надо уважать людей за их страдания. Некоторые, несмотря на то что для них сделала Сионира, может быть, еще слишком слабы. Некоторые из нас, если не все, кто пойдет на Тальмеш, умрут от колдовства. Мы с тобой пойдем, большинство наших людей тоже согласится — но, если кто-то не захочет участвовать в походе, заставлять не надо. Мы все опытные воины, все отважно сражались, и я хочу, чтобы уважалось мнение любого человека!
Садгур что-то проворчал в знак согласия, остальные понимающе кивнули.
— Тогда,— продолжал Теммар,— после наступления полуночи ты, Эргас, ждешь нас двое суток. Повторяю: две ночи и два дня. Если мы за это время не вернемся — или, если ты вдруг почувствуешь, что в городе происходит что-то нехорошее — посылай гонца в Рибот к Сентариону с просьбой о подкреплении. Понял? А дальше ты уж сам решишь, идти в Тальмеш или ждать Сентариона!
— Мы последуем за вами! — Эргас схватился за рукоятку меча.
— Через два дня.
— Как угодно моему господину…— неуверенно ответил тот.
Военачальники разошлись и принялись собирать камни, чтобы раздать своим людям.
Никто из них не отказывался снова пойти на Тальмеш и сразиться с колдуном, разрушившим город.
Садгур обошел разрозненный отряд Теммара и принялся подбирать маленькие плоские камешки. Правитель тем временем пошел к Рыжей Соне, которая сидела на валуне у маленького костра. Она чистила меч, лежащий у нее на коленях.
Когда Теммар появился перед нею, она не подняла глаз, но спокойно произнесла:
— Я иду.
— Идешь?
— На твой город, где ты сразишься с этим колдуном, который его завоевал!
— Но я тебе даже не предлагал…
Соня подняла голову; поразительно ясные глаза смело смотрели в глаза Теммара.
— Я знаю, что произошло! Твои люди мне рассказали.
— И что же?
— Ты спас мне жизнь. Я тебе обязана, а оставлять долги неуплаченными не в моих правилах. К тому же, я ненавижу магию. Это зло…
Теммар резко взглянул на нее.
— Не спеши осуждать колдовство, Соня!
— Что ты имеешь в виду?
Она вложила меч в ножны и встала. Теммар обратил внимание, какая она высокая; ее глаза находились почти на одном уровне с его глазами.
— Мои люди и я сам нашли тебя и ухаживали за тобой, как могли. Лихорадка прошла, и ты снова здорова, но не благодаря нам, а благодаря колдунье!
Соня нахмурила брови. В ее глазах появился вопрос; потом она перевела взгляд на странную женщину, сидевшую у дальнего костра.
— Она?
— Да, ее зовут Сионира.
— Она колдунья? И она меня вылечила?
— Да. И не только тебя, но и еще многих — всех, кто страдал от болезней, ран, лихорадки…
Соня глубоко вздохнула.
— И все же, я тебе многим обязана и намерена вернуть долг. Я буду сражаться с тобой за твой город. Ты уходишь сегодня ночью?
— Да, как только взойдет луна.
— Повторяю, я иду с тобой. А Сиониру я, кажется, тоже должна отблагодарить.
— Да, должна.
Теммар остался доволен; эта женщина не уступит любому его лучшему воину ни в темпераменте, ни в самодисциплине, ни в гордости.
Колдунья, почувствовав приближение Сони, встала и спокойно ждала, неотрывно глядя на гирканку. В ее осанке чувствовалась осторожная бдительность. Соня держала руку на рукояти меча и приближалась решительной походкой.
Она остановилась в двух шагах от Сиониры и посмотрела колдунье прямо в глаза. Как ни странно, она не почувствовала, чтобы от той исходило какое-либо зло. Что-то холодное, что-то не совсем человеческое, да, но никакого зла, никакой угрозы.
— Мне сказали, что я тебе обязана жизнью,— ровным голосом произнесла Соня.
— Это не совсем так.
— Может быть, ты и колдунья, но ты спасла меня от горной лихорадки, и я тебе очень признательна!
— Когда я пришла к тебе, ты уже поправлялась, гирканка! Я лишь ускорила выздоровление, немного поколдовав. И сделала я это не только для тебя: я хотела завоевать доверие Теммара!
На губах Сони появилась легкая улыбка.
— Это честно — но мало что меняет. Ты мне помогла. Я хочу тебя отблагодарить!
— Не думай об этом.
— И все же…
Соня замолчала, услышав шаги Теммара. Сионира перевела взгляд на него; Соня слегка повернулась и кивнула ему.
— Я во главе нескольких отрядов сегодня ночью иду на город,— сказал Теммар колдунье,— чтобы сразиться с Нгаигароном!
— Я так и поняла,— кивнула Сионира.
— Я тебе очень благодарен за то, что ты помогла моим людям. Если я что-то могу…
— Нет. Слушай меня и доверься мне. Войдя сегодня ночью в Тальмеш, ты можешь слишком ускорить события! Через одну ночь, может быть, через две, моя волшебная сила возрастет настолько, что я смогу больше узнать и больше сделать для тебя и твоих людей!
— Нам некогда ждать! Мы должны как можно скорее трогаться в путь. Ты, конечно, понимаешь, что чем раньше мы нанесем ответный удар, тем больше у нас шансов застать Нгаигарона врасплох. Кроме того, в ежечасно городе гибнут люди; я должен спасти как можно больше жизней!
— Я понимаю, Теммар. Понимаю. Я сделаю все, что могу, чтобы помочь тебе, но мне нужно некоторое время. Если бы ты мог подождать…
— Я не могу! И ты уже помогла мне.
Сзади раздался голос Садгура:
— Отряды готовы в путь, мой господин!