Искор что-то орал колотился о дверь, но она была, как в сейфе. И Нотка не стал его слушать. В темноте он добрался до лесенки, ведущей к люку, поднялся по скобам, уперся ладонями в крышку… и понял, что никогда ему в одиночку эту тяжесть не одолеть.
Конечно, он давил на крышку снова и снова – руками, головой, плечами. И плакал опять. Но что он мог сделать?
Он даже подумал: может, сказать Искору пароль "Тортилла"? Пусть Искор выйдет и поможет откинуть крышку? Но тогда… Страшно подумать, что будет тогда … А если Нотка опоздает к шлюзу, что будет с мамой?
Прошло, наверно, несколько минут, а Нотке казалось, что несколько часов. И все же он ждал. Ну не может же быть, чтобы ребята оставили его! А когда совсем уже одолевало отчаяние, сквозь пространство смотрел на Нотку его Друг, которые недавно улетел за пределы Примуса. Будто говорил: "Жди и надейся"…
И Нотка дождался!..
Прежде всего они сквозь темные заросли напролом помчались к шлюзу. Правда, Лёпа по дороге, задыхаясь от скорости, говорил, что никакой Ноткиной мамы там нет и что Искор наивному Нотке "вешал на уши копченых червей с Дым-Шиша ". Но при этом не отставал от друзей.
Ноткина мама в каменной каморке была. Ребята освободили ее, и она обняла Нотку и не хотела больше отпускать от себя. Но он убедил ее, что теперь уже ничего страшного нет. Маму проводили домой, успокоили еще раз, и Нотка с друзьями опять помчался к обесточенному Ковчегу.
Надо было решать, что делать с Искором.
И вдруг на бегу Гига выдал очень здравую мысль:
– Нет, ребята, нельзя так. Мы опять что-нибудь не то намудрим. Надо рассказать взрослым…
– Еще чего! – возмутился Лёпа. – Они намудрят больше нас!
– Да! Как недавно на Дракуэли! – поддержала его Прошка.
– Надо рассказать умным взрослым, – сказал Титим.
– Кому это? – хмыкнул Лёпа.
– Дядюшке Брю и Сирротине Маркеловне, – уверенно предложил Нотка. – Они не подведут…
Против этого нечего было возразить.
Запыхавшись, они прибежали к дядюшке и выложили ему, Сирротине и заодно Кро-Кро все события.
– Д-да, дела… – дядюшка Брю заскреб лысину. – Вот уж не знал, какого бессовестного типа я у себя пригрел. Хотя, по сути дела, он еще мальчишка. В прежние времена его следовало выпороть и на неделю посадить в темный чулан. Однако, сейчас Декларация. Да и неизвестно, что он сможет выкинуть еще…
– Никакой он не мальчишка, а взрослый злодей, – строго сказала Сирротина Маркеловна. – Если бы оказалось, что он просто сочинил историю с Ноткиной мамой, можно было бы подумать, что он легкомысленный авантюрист и болтун. Однако он ведь запер ее всерьез, и она по правде могла захлебнуться… Значит, ему наплевать на людей…
– На всех людей, – кивнул Нотка (в нем все еще сидели всхлипы). – Он же говорил, что может взорвать целые планеты. Ради этого… величества…
– Величия, – кивнула Сирротина Маркеловна. – Да… Наука философия утверждает, что мания величия – неизлечимая болезнь. А медицина, к тому же, говорит, что эта болезнь заразна и опасна. Не меньше, чем известная по легендам хворь чумоспа . Мне кажется, единственный выход – отправить больного за пределы звездной системы. Пусть живет в Ковчеге один. Люди ему все равно не нужны. Он сможет воображать там себя владыкой всего космоса и будет доволен…
– Жалко все таки, – вздохнула Прошка.
– Всех остальных людей еще жальче, – угрюмо сказал Титим. – А он сам виноват… Разве Ноткину маму он пожалел?
– Ковчег жалко, – пробубнил Лёпа. – Больше не полетаем…
– Почему не полетаем? В Ковчеге есть катер-челнок, – напомнил Гига. – Тоже со звездной энергией. – Конечно, в нем тесно и мало удобств, но с планеты на планету скакать можно. А потом… – И он замолчал.
– Что потом? – нетерпеливо сказала Прошка (и хлопнула по говорящему кулону, который опять вредно пищал у нее на груди).
– Наверно, это пока тайна… но здесь ведь все свои… Папа говорил, что они в институте Гарантия Гарантьевича скоро откроют такое свойство космических пространств, что по ним будет можно проникать куда угодно за одну секунду. Без всяких ковчегов…
– Ну, это отдельный вопрос, – нахмурился Титим. – Давайте не отвлекаться. Как все же быть с Искором?
– Решили ведь… – печально сказала Прошка.
– Да… – покивал дядюшка Брю. – А Ковчег… его все равно нельзя оставлять на планете, если в нем столько взрывчатки…
Когда проникли в Ковчег, Титим стал светить фонариком, а Гига нащупал конец кабеля и умело включил его в гнездо. Но не в прежнее, в другое. Гига и Титим знали все хитрости здешней кабельной проводки. Теперь энергия была во всем Ковчеге, кроме рубки с пультом. Ну и что? Все знали, что в Ковчеге есть еще несколько рубок – с пультами-дублерами. В одну из них ребята, дядюшка и Сирротина Маркеловна тут же и отправились.
Там Гига и Титим с полчаса колдовали над широченной клавиатурой. Потом объяснили:
– Мы запустили вечную автоматическую программу, Искор не сможет изменить ее. Ковчег будет бесконечное время лететь все прямо и прямо, только обитаемые планеты станет огибать. Для их безопасности…
Затем Гига надавил стартовую кнопку, и Ковчег бесшумно ушел в открытый космос.
Гига включил связь, а Титим сказал:
– Искор…
– Чё надо, – отозвался тот. И появился на переговорном экране.
– Видишь, полетел, – проговорил Титим, глядя мимо экрана. – Хотел быть хозяином всего мира, вот и будешь… Сухарей и консервов здесь хватит на тыщу лет.
– Выпустите меня. Чё я сделал?
– Вы, сударь, сделали три непростительных вещи, – сурово заявила Сирротина Маркеловна. – Вы хотели захватить всю звездную систему и угрожали ее жизни. Вы чуть не погубили маму мальчика Нотки. И вы чуть не сломали душу этого мальчика, потому что заставляли его стать предателем.
– А он и стал предателем. Он ведь выдал пароль, – злорадно отозвался Искор с экрана.
– Неправда! Это он, чтобы перехитрить тебя! – крикнула Прошка.
– Ха-ха! – противным голосом сказал Искор. – Это он с перепугу.
Нотка вздрогнул.
После этого уже никто не колебался.
– Через сутки программа откроет твою рубку, и можешь гулять по всем ковчегу, – сообщил Искору Гига. – Можешь даже смотреть телевизор по межзвездным каналам. Постарайся поймать фильм "Приключения Буратино". Очень полезное кино…
После этого все вернулись в помещение Ковчега, которое можно назвать вестибюлем. Там был выход к люку. Там же был и вход в ангар катера-челнока. Титим нажал рычаг, двери разошлись.
– Давайте грузиться. А то чем дальше улетим на Ковчеге, тем сложней будет возвращаться…
Титим был прав. Челнок – не Ковчег, скорость у него поменьше, хотя тоже немалая…
Прошка посмотрела на дверь с фигуркой Буратино. Вздохнула и сказала:
– Прощай, Искор…
– Идите на фиг, – послышалось из-за двери.
А Шарик сидел под дверью и смотрел то не нее, то на ребят. Непонимающе так. Кро-Кро взяли пса за лапы.
– Шарик, идем. Пора…
Но пес вырвался, уперся лапами в дверь и заскулил. Его попытались потянуть силой, но он вырвался опять.
– Он не пойдет, – грустно сказал Титим. – Он считает, что Искор его хозяин. Собакам все равно, какой их хозяин человек – хороший или плохой. Они любят просто так…
– Но ведь мы… тоже его друзья… Это мы его нашли, – неуверенно возразила Прошка.
– Он выбрал, – печально подвел итог дядюшка Брю. И погладил Шарика. И все его погладили. Он грустно посмотрел на каждого, но не двинулся от двери, даже прижался к ней.
– На посадку! – твердо скомандовал Титим.
В челноке (похожем, на внутренность большого металлического яйца) Лёпа вдруг непривычно завздыхал:
– Жалко все-таки Шарика…
– Да, – согласилась Сирротина Маркеловна. – Он добрее и честнее того, с кем остался… Есть печальная легенда про собаку диктатора на одной очень далекой планете. Диктатор долго мучил там всех людей, случилось восстание, он бежал от народа и разбила в летательном аппарате. Его похоронили без всяких почестей. И осталась у диктатора собака. Она целыми днями лежала на его могиле, не хотела уходить, там ее и кормили. Потом она умерла от тоски. Ей поставили памятник, написали на нем: "Ты была лучше того, кого любила. Ты молодец"…
Все молчали. Некоторое время. И вдруг Нотка спросил горьким шепотом:
– А что же делать со мной?
– А что с тобой делать? – удивилась Прошка.
– Но я же… в самом деле предатель. Выдал шифр…
– Вот балда, какую чушь несешь… – проворчал Лёпа.
– Ты же для хитрости! – вскликнула Прошка.
– Вовсе не для хитрости, – честно выдохнул Нотка, потому что его Друг, снова смотрел на него сквозь пространство. – Хитрость это уже потом. А сперва я просто очень испугался. За маму…
Лёпа, который в общем-то был человек вовсе не чувствительный, вдруг засопел и выговорил незнакомым голосом:
– Ну чего ты… За маму ведь, а не за себя.
И Титим, который умел быть даже суровым, почему-то застеснялся и сердито заявил:
– Когда грозят маме, не выдержит никто. Нужна межпланетная Декларация, которая запрещает такие угрозы. Потому что они нарушают законы природы во всех пространствах.
– Про это я тоже помню старую легенду, – оживилась Сирротина Маркеловна. – На каком-то острове среди океана жило племя… Это еще на планете Земля… В этом племени жрецы рассказывали, как бог Туума-Тотти создал океан и сушу и хотел, чтобы там все было хорошо, но злой дух Гнума-Гнюма похитил у бога Туума-Тотти маму и пригрозил бросить ее в жерло вулкана, если этот бог не согласится, чтобы, кроме добра в природе существовало и зло. И тому пришлось согласиться. С той поры на планетах и поселились всякие несчастья и несправедливости…
– Это сказка. А у настоящего Бога не может быть мамы, – заспорил Лёпа. – Потому что Он первее всего на свете.
– А как же Богородица? – возразил Гига. – Она ведь мама Спасителя.