чали. Через мгновение Себастьян был уже на боевом посту. Бегом в комнату мисс Фрост, чтобы посмотреть, кто на ступеньках. О Господи, я в западне. Перед дверью, угрюмо поглядывая по сторонам, стоял разъяренный, неблагодарный Эгберт Скалли. С его черной шляпы стекали дождевые капли. Я затаил дыхание. И на цыпочках отошел от двери. Только бы чертова парадная дверь была заперта. Рискуя быть увиденным, ретируюсь в глубь дома.
Себастьян повернул ключ двери на кухню. Опустил шторы в салоне. В парадную дверь снова постучали, затем он услышал, как кто-то спустился по ступенькам и обошел дом. Себастьян возвратился к парадной двери. Заперта. Возвращается в комнату мисс Фрост, полностью задергивает занавески, оставив только щелку, чтобы можно было наблюдать, что происходит снаружи. Подождал. Скребется в заднюю дверь. Любознательный выродок. Теперь придется выходить только по ночам, переодевшись в рванье и притворившись выжившим из ума инвалидом. Жаль.
Себастьян застонал:
— Уууууууууу!
Скалли стучит в окно и стекла дрожат от его ударов. Я — идиот. Зачем только я опустил шторы? Скалли это заметил. Вонючий ублюдок. Слава Богу, двери закрыты. Нужно взять себя в руки. Чтобы обрести спокойствие и ясность мысли. Чисто теоретически я здесь, но в действительности я ушел. В подобных обстоятельствах нужно пользоваться телепатией. Мистер Скалли. Мистер Эгберт Скалли. Слушай меня. Мистер Дэнджерфилд, мистер Себастьян Балф Дэнджерфилд уехал в Грецию. Говорю тебе, он играет сейчас на барабане в Афинах. Он уехал еще месяц назад на корабле «Святая голова», потому что ему не хотелось трястись по дороге в Ливерпуль. Его вовсе нет за этими зелеными в красный цветочек занавесками, где, как вы предполагаете, он стоит, перепуганный и готовый отстегнуть несколько фунтов, чтобы избавиться от вас. Уходи прочь от этого дома и забудь о нем! В конце концов, что такое пятьдесят фунтов? Пустяк. К тому же, к счастью для вас, вы избавились от этого негодяя Дэнджерфилда. Мистер Скалли, слышите меня? Говорю вам, я в Греции.
Удары по стеклу продолжаются. Телепатия не помогает. У этого ирландского животного вообще нет мозга, и он не в состоянии принимать сигналы. И сколько еще эта свинья будет здесь околачиваться? Боров. Тупой обыватель. Я бы хотел превратиться сейчас в какого-нибудь Персиваля Батермора, чтобы показаться в дверях с тросточкой и в пижаме и спросить с английским, «в нос», акцентом, ты что, дружище, выжил из ума? И что ты только делаешь? Прекрати барабанить в окна и оставь мой дом в покое. А может быть, ты угольщик? Тогда ступай во двор, тобой займется мой повар, а если нет, то, будь добр, убирайся, ибо выглядишь ты весьма подозрительно.
Неожиданно Скалли развернулся. Повозился немного с калиткой. Аккуратно закрыл ее за собой, словно ее и не открывали.
На дрожащих ногах Себастьян направился к своему стулу с откидной спинкой, чтобы передохнуть. Господи, не допусти только, чтобы Скалли встретился с Мэрион, ведь он смешает мою крошку с грязью. Остается лишь послать ему несколько монет. Из Восточного Джейка. Эта одетая в черное тварь будет здесь дневать и ночевать. Нашим миром правят невзгоды и недоразумения! Надо будет получить арендную плату с мисс Фрост и отправить ему деньжат. Следует принять меры предосторожности и приготовиться к осаде.
И страх. Он пронизывает меня всего от пяток до макушки, и я чувствую себя больным и опустошенным. Мне кажется, впереди кромешная тьма. Нужно прыгать, но до противоположного берега мне не долететь. О Блаженный Оливер, я опять опубликую благодарственную заметку, помоги мне только на предстоящих экзаменах. И не думай, что я всего-навсего самодовольный выскочка. Дело совсем не в этом. Они будут оценивать мои успехи. Дадут листик бумаги с вопросиками. И я просто не могу представить себя у доски объявлений. О, ужасный день! Разумеется, я начну с тех, кто удостоился самых высоких оценок, а затем прочитаю имена получивших хорошие и удовлетворительные отметки. Но в списках нет Себастьяна Дэнджерфилда. И маленькое объявление на белом листочке: одному из студентов не удалось сдать экзамены. А что я знаю о юриспруденции? То, что нельзя парковать машину посредине улицы, слишком громко шуметь и разгуливать голышом на публике. И мне известно, что ни одному мужчине не дозволено наслаждаться несовершеннолетней девушкой даже с ее согласия, или женой, или совершеннолетней девушкой либо любой женщиной против их воли под угрозой наказания или даже заключения, независимо от того, где это происходило — на вечеринке или на балу у короля.
Нет, кое-что я все же усвоил, и неплохо. Однако не вздумайте меня проверять, а не то мы поссоримся. Гик против Гука. Почему ты преследуешь меня, Скалли?
Мэрион вошла в дом через гараж; в руках у нее пакеты с покупками из бакалейного магазина.
— Себастьян?
— Что?
— Я думала, ты вымоешь посуду.
— Не мог.
— И почему же?
— Скалли.
— Что ты имеешь в виду?
— Он все утро шнырял возле дома.
— Не может быть!
— Именно так. Говорю тебе.
— Я знала, что это продлится недолго.
— Ничто, дорогая Мэрион, не длится долго.
— О Боже.
— Согласен.
— Сможем ли мы когда-нибудь свободно вздохнуть?
— Не грусти, худшее уже позади.
— Заткнись, мы снова оказались там, откуда начинали.
— Вовсе нет, мы в конце, Мэрион.
— И как мы сможем объяснить мисс Фрост то, что мы прячемся, не открываем двери и тому подобное?
— Не забывай, что мисс Фрост католичка. А как, ты думаешь, им удается выжить в Ирландии?
— А если он начнет нас выслеживать?
— Пошлю ему деньги из северной части Дублина и вложу записку, что живу там у друзей.
— Его не обманешь.
— Но попытаться нужно. Будем изо всех сил стараться его обмануть. И мы должны предупредить мисс Фрост.
— Не делай этого, ради всего святого.
— Нам придется.
— Почему?
— А если вдруг Скалли как-нибудь вечером придет сюда и начнет стучать в двери и в окна? Мы ведь тогда не сможем сделать вид, что ничего не происходит. Я просто объясню мисс Фрост, что я встретил одного совершенно спятившего типа, который выходил прогуляться из «Грэнджигормена», угостил его в баре, и с тех пор он преследует меня.
— Как все это ужасно.
— Все в порядке, Мэрион. Не грусти. Все будет хорошо. Положись на меня.
— Я уже совершала раньше эту ошибку. И почему мы только подписали тот контракт? Теперь нам придется платить до истечения срока аренды.
— Таковы обычаи этой страны. Не волнуйся. Мы немного изменим привычный для нас образ жизни. Расскажем мисс Фрост про этого сумасшедшего — католики весьма уважают безумных — и объясним, что нам придется не включать свет в тех комнатах, которые выходят на улицу.
— Мы не имеем права предлагать нечто подобное.
— Мы вынуждены на это пойти. И если мы так и поступим, то я сооружу передвижную баррикаду во дворе, чтобы Скалли не мог подходить к задней двери, и тогда мы сможем включать свет. А теперь я поговорю с мисс Фрост. Мы с ней достигли взаимопонимания.
— Я заметила.
Мэрион, сплошной комок нервов, ушла на кухню. Я слышу, как она выкладывает покупки. Приятный шум. Меня не победить. Надо только продержаться еще несколько недель. И тогда я смогу отдать Скалли его чертовы деньги. Я буду стремиться к тому, чтобы заставить кровососа Эгберта безоговорочно сдаться. Остальные кредиторы со Скалы подождут. Покой утрачен. И мне уже не удастся беззаботно читать по утрам «Айриш Таймз», наблюдая за бешеным ростом растений в саду. Наслаждайтесь солнцем, пока можете, потому что для безопасности мы закроемся отсыревшими занавесками. Но ничего, еще настанут времена, когда мы снова увидим дневной свет.
Они пьют чай. На столе — хлеб, джем из черной смородины с витамином С, сосиски и немного маргарина. Перед Себастьяном — серое лицо мисс Фрост. Губы ее чуть-чуть накрашены, глаза подведены карандашом. Она робко протянула руку к хлебу. Я пододвинул маргарин поближе к себе, потому что не выношу, когда люди не умеют себя вести за столом, хотя обычно отличаюсь терпимостью.
— Мисс Фрост, я должен рассказать вам нечто весьма странное. И весьма забавное. Надеюсь, что это вас не огорчит. Возле нашего дома крутится один тип. Он абсолютно безобидный, хотя и совершенно сумасшедший. Наверное, я поступил по-дурацки, когда однажды вечером угостил этого типа сигаретой, не отдавая себе отчет в последствиях такого поступка. Меня он чем-то заинтересовал. Глаза его, впрочем, показались мне странными. Оказалось, что его на полдня выпустили из психушки. После этого ситуация приобрела совершенно фантастический характер. Этот тип вбил себе в голову, что я некогда арендовал у него квартиру и что я остался должен ему какие-то деньги.
— Не переходит ли это все границы, мистер Дэнджерфилд?
— Вот именно. И сегодня он снова крутился возле нашего дома. Мне ничего не остается, кроме как не обращать на него внимания. Но я подумал, что не будет лишним вас предупредить. Впрочем, ничего особенного. Но мне бы не хотелось, чтобы кто-нибудь стучался в ваше окно. Хотя человек он совершенно безобидный. Иначе нам от него не отделаться. Просто не обращайте на него внимания.
— Может быть, вам стоит обратиться в полицию, мистер Дэнджерфилд?
— О, мне бы не хотелось, мисс Фрост. Не хотелось бы подвергать этого несчастного оскорблениям. К тому же его снова засадят за решетку. Я думаю, что самый лучший выход — не обращать на него внимания, и он наверняка перестанет нам досаждать. Если он случайно подойдет к вам и начнет рассказывать об арендной плате и деньгах, скажите ему, что меня нет дома и чтобы он убирался вон.
— Разумеется, я так и поступлю. Спасибо, что вы меня предупредили. Думаю, этот странный тип меня бы перепугал.
— Вполне естественно.
— Я вымою тарелки, мистер Дэнджерфилд. А вы посидите еще и допейте чай.
— Ну нет, мисс Фрост.
— Я справлюсь с ними за минуту.
— Это очень любезно с вашей стороны, мисс Фрост.