Все подробности по приезду — ничего не скрою.
— Хорошо, я попрошу для тебя разрешение на въезд.
Оливер настоял:
— Как можно скорее. Я готов к отправке дневным экспрессом…
— Кажется…
— …я же сказал: дело дурно пахнет, уж поверь.
Грег согласился:
— Тогда увидимся вечером на вокзале.
— Увидимся.
Грег положил трубку, и еще не уехавший Брок напрягся:
— Что случилось?
— Вечером приезжает Фейн. Ты как..? — Грег оценивающе посмотрел на рыжего. Тот по большей части пострадал от его рук, но и Фейн развлекся тогда. Точнее их руками развлекался лоа.
Брок спокойно заметил — он смог отпустить прочь все страхи подвалов Особого отдела:
— Морду бить не буду. Вики тоже. Но с ритуалом расторжения эфира хорошая идея — вечером Эвану и Вик будет совсем не до Фейна и его приезда. Так что я в инквизицию.
За окном, навевая сон, стучал дождь.
Андре приоткрыла глаз и тихонько застонала — Брендон, растрепанный, еще чуть-чуть попахивающий пеплом, — или это от неё пахло? — заросший колючей щетиной, спал, уткнувшись носом в подушку, щедро занимая полкровати. Правда, на одеяло при этом не претендовал — можно было оценить все рунные цепочки с головы до кончиков ног, заодно и мышцами полюбоваться — Брендон следил за собой, у него было плотное, хорошо развитое тело. По его многочисленным рунам бежал алый эфир — с лица через шею до кончиков пальцев правой руки, упираясь в плотину запретной руны инквизиции. Должно быть, это было больно — столько эфира, который не мог найти выход.
— Проклятье! — тихо выругалась Андре.
Она провела пальцем над бегущим эфиром, не прикасаясь к коже — она не хотела будить мужчину. Брендон все же проснулся — приоткрыл один глаз, разглядывая негодующую девушку. Он уже дважды попадался на её странные шутки, так что предпочел промолчать, хотя возможно надо было бежать прочь. Пусть Андре и непризнанная дочь, но она все же Блек, а он её сегодня гм… обесчестил. Причем не единожды.
Она вздохнула и, заметив, что Брендон не спит, уже откровенно прошлась пальцем по алым рунам:
— Как и говорила Лиз, это красиво, но этот Каеде заслужил свою луну без сладкого.
Брендон перевернулся с живота на бок, рассматривая девушку — даже расстроенная, чуть-чуть помятая после сна, со встопорщенными пурпурными волосами она была очень красива:
— У тебя слетела печать? — понял он причину её недовольства.
Она хмуро кивнула:
— Именно. Так уже было, и тогда меня водили на повторное запечатывание. — Но Андре не умела долго злиться, она тут же улыбнулась Брендону: — не бери в голову! Я хотела увидеть твой эфир — желание исполнилось. Как действовать при срыве печати, я знаю.
Брендон сел в постели, натягивая на себя половину одеяла и тревожно глядя на девушку:
— Не стоит идти в храм. Это не единственный выход.
Она потянулась к нему, пальцем рисуя дорожку на груди вслед за бегущим эфиром:
— Я наивная, но не дурочка. Завтра будет готово лекарство для Элизабет, я попрошу у Арандо запас для себя, ведь рано или поздно потенцитовая интоксикация даст о себе знать. И не смотри на меня так…
— Как? — он наклонил голову на бок, хмуро, недоверчиво рассматривая её. Что же с ним сделала инквизиция… Или он сам в порыве вины за вырвавшееся из него когда-то пламя?
— Нарываясь на комплименты. — Она толкнула его в грудь, отправляя обратно на подушки: — я помню: твои запястья заняты, а для ладони ты слишком иглобраз…
Она взяла с прикроватного столика гогглы и надела их, принявшись рассматривать руны на животе Брендона с увеличением. Поскольку на парне было только одеяло, он предпочел перевернуться на спину, вызывая смешок Андре:
— А ты, оказывается, застенчивый… И прости, я знаю, знаю… Я невоспитанная и случайно грублю.
Он глухо в подушку сказал:
— Ты пока даже не знаешь цену лекарства.
— Не дороже жизни, — отмахнулась она, не удержавшись и проведя по спине, полной шрамов, пальцем. — Не будет хватать денег на лекарство — поменяю вероисповедание, проведя обряд общего эфира с дореформатором… Или попрошу Анри — у него запя…
Брендон резко развернулся, и Андре стащила с себя гогглы, всматриваясь в растревоженного парня:
— Брен… Во-первых, это шутка. Глупая, но какая получилась, а во-вторых… У тебя нет права меня ревновать. Как у меня, кстати. Повторное запечатывание никто еще не отменял. Покаюсь, поплачу, попрошу отца Маркуса в заступники, и буду прощена, став снова послушной дщерью. Кстати, об отце Маркусе…
Она вскочила с кровати и, накинув на себя длинную, строгую ночную сороку до пят, при этом абсолютно прозрачную — то того был тонок шелк, — понеслась к рабочему столу в гостиной — вернулась оттуда, держа в руках планшет. Андре села обратно и достала из планшета кипу бумаг, раскладывая их на кровати и даже на Брендоне.
— Да где же… Было же… — Она перебирала лист за листом, пока не нашла нужный. — Вот! Смотри!
Брендон, присаживаясь и с любопытством собирая разбросанные по нему листы, нахмурился, всматриваясь в нарисованную рунную цепочку на протянутой ему бумаге. Андре принялась пояснять:
— Помнишь, я говорила, что покажу цепь для отца Маркуса Грегори? Он посмотрел и ткнул меня носом в ошибку. Теперь должно заработать. — Она протянула бумагу Брендону: — держи, это тебе и отцу Маркусу. Незапатентовано, чтобы не раскрывать его секрет. Захотите — сами запатентуйте, я не в претензии. Озолотитесь на антиментальных амулетах. Кстати, Грегори сказал, что цепь, если поменять её полярность, должна действовать в обе стороны — то есть гасить ментальный дар самого отца Маркуса.
Брендон долго смотрел в глаза Андре, и не понять, что плескалось в глубине его глаз. Непонимание? Злость? Обида, что опередила его в исследовании? Андре сперва робко улыбнулась, потом расцвела в широкой улыбке, а потом поникла, ничего не понимая:
— Что не так, Брен?
— Ты можешь сама запатентовать…
— Не могу — времени нет. — Она принялась обратно собирать свои бумаги. — Надо доделать пароэфирники. Даже с помощью инженеров Анри, я ничего не успеваю. Знаешь, — она неожиданно призналась: — я чувствую себя такой идиоткой… Я самоучка, и многие простые решения инженеров для меня как откровение. Чувствовать себя глупой, оказывается, неприятно.
Она снова улыбнулась, убирая бумаги в планшет:
— Так! Хватит страдать по мне — тебе это явно неинтересно. С отцом Маркусом разобрались, теперь я готова помочь тебе. Ложись — буду искать свои ошибки.
— Андре, может, не надо?
— Надо-надо, ты подарил мне чудесную ночь, должна же я быть хоть чуточку благодарной тебе? — она снова отправила его на подушку тычком в грудь. — Я постараюсь быстро. Лежи и ничего не бойся.
Он снова лег на живот, как делает раненое животное в попытке спастись.
— Ты столько раз говорила о пароэфирниках… Что это за зверь и с чем его едят? — пробухтел он в подушку.
Андре, пристроив на планшете чистый лист бумаги, спешно принялась переносить на него руны.
— Эфирный двигатель замкнутого типа. Котел переводит водно-потенцитовую взвесь в газообразное состояние, после поршней идет сепарация — вода в конденсатор, потенцит отправляется на следующий цикл. Потери, конечно, будут, то же осаждение в конденсаторе и на трубах, но минимальное. Зато энергии в разы больше. Только пока это все теоретические выкладки. Нужное количество потенцита для испытаний я достала с Анри только вчера. — она замолчала, давая время Брендону предложить свою помощь. Он не предложил. Андре тряхнула головой, прогоняя мрачные мысли, и спокойно продолжила: — вот для этого и для голема мне и нужна была площадка для работы. Анри…
Андре осеклась — зря она тыкает Брендона принцем. Она снова улыбнулась, даже зная, что Брендон не видит её, и извинилась:
— Прости, тебе это неинтересно, конечно же. И давай-ка ты перевернешься на спину — как-то не вовремя у тебя проснулось стеснение. Я днем поработаю с твоими цепочками, если разрешишь — покажу Грегори. Возможно, сегодня-завтра, может, чуть позже пришлю тебе записи.
Он сел на кровати, внимательно всматриваясь в Андре:
— Я могу сам зайти вечером. Впрочем, если ты боишься за свою репутацию…
— Брен, не говори глупостей. Я кера, и этим все сказано. Просто не хочу отнимать время у тебя.
Он подался к ней, обнимая за талию и прижимая к себе — устроил её у себя на коленях, в кольце своих рук:
— И почему у меня ощущение, что ты отдаляешься? Словно прогоняешь меня.
Андре невесомо поцеловала его в уголок губ:
— Нет, конечно. Просто… — она рассмеялась: — все сложно.
Не говорить же ему, что он сам не стал предлагать помощь? У него может быть сотня причин для этого, та же забота об отце Маркусе и служение в храме. Или что-то еще.
Он сильнее прижал её к себе:
— Я дня через три уезжаю из Аквилиты.
Она понятливо качнула головой:
— А я через седьмицу-две. Не переживай: боги дадут — еще свидимся.
— Я не… — он плотно сжал губы, так что они побелели, а руны на лице налились багровым эфиром. Тот грозно шипел, выдавая чувства Брендона.
Андре носом потерлась у его виска, дыханием щекоча кожу:
— Неважно. Не думай, почему разошлись пути. Я поеду с… — она вовремя остановилась, не упоминая принца. — …с прототипом голема на фронт. Там, говорят, проснулось проклятье ничейной земли.
Брендон вздрогнул, заглядывая ей в лицо:
— Ты собираешься в это пекло?
Она снова расцвела в улыбке — говорить что-либо не хотелось. Она сама решила с поездкой, и никто не вправе отговаривать её.
Брендон переплел её и свои пальцы так, что ладони соприкоснулись.
— Ты знаешь об обряде, что связывает леру Викторию и лера Брока?
— Тот же, что связывает Грегори и Элизабет. Я слышала о нем.
— Я иглобраз, Андре, и у меня колючая, как у Каеде душа. Я учу плохому и тяжело пускаю людей в свою жизнь. И оправдание того, что я предлагаю провести ритуал общего эфира, одно на самом деле — этот ритуал можно обратить вспять, если я окажусь слишком колючим для тебя. Я тебя, кажется… — он не смог договорить. Андре сама потянулась к нему и легко поцеловала в губы, тут же отпрянув: