— Первый улов, — констатировала Ивановна, победно указывая на алкоголь.
— Больше через вахту не потянут. Скажут своим, что проверяем, как в аэропорту, — добавила скепсиса Никитична.
Следующие минут сорок прошли в тишине и спокойствии. Но вот потом постепенно, но неуклонно напряжение нарастало. То учащиеся бегали на улицу, и приходилось выходить с ними на крыльцо, чтобы смотреть, куда они направляются, то разражался шум на этажах, то тревогу наводил постоянно работающий лифт.
— Пойду-ка я обойду периметр, — сказал я.
Степан Сергеевич было встал, чтобы пойти со мной, но посмотрел на женщин и решил одних их не оставлять.
— Степан, я справлюсь, — усмехнулся я, выходя на улицу.
Здание общежития было высотное, в один подъезд… прошу прощения, в одну парадную. Так что обойти вокруг было недолго. Правда, чуть моросил дождь, но я уже стал привыкать к Ленинградской погоде, подобного неудобства почти не замечаю.
Прямо у выхода, у крыльца были разбиты аккуратные цветочные клумбы. К словусказать, немногим хуже, чем я видел в будущем, с применением в декоре различных малых архитектурных форм, изготовленных промышленным способом. Однако было видно, что на эти цветочки есть свои желающие — треть стеблей стояли пеньками, без соцветий. Хотя я не думаю, что это пэтэушные романтики рвут цветы своим дамам сердца. Скорее всего, это делается из элементарной вредности.
С одной стороны общежития, куда выходили балконы с коридоров всех этажей, слышался отборный мат, летели плевки, но признаков того, чтобы кто-то кого-то насиловал, бил, или готовились что-то тянуть по верёвке, мною обнаружено не было. Я зашёл за угол, на тыльную сторону здания. Отсюда можно было бы увидеть два внешних корпуса ПТУ. По меркам большого города — это небывалые роскошества, когда общежитие находится буквально в двухстах метрах от места учёбы.
— Да привязывай ты быстрее! — услышал я громкий лихорадочный шёпот.
Лучше бы они кричали, и то меньше было бы слышно.
Я подошел поближе. Ого! Нормальная такая картина! Под окнами стоят двое охламонов, у них в ногах лежат сразу четыре авоськи, максимально забитые бутылками.
— А ну, исчезли! — грозно и громко прокричал я.
Два «алкогольных несуна» моментально рванули с места, побросдав свой ценный груз, который тащили сюда с напряжением сил. Я специально гаркнул, чтобы испугать парней, потому как появись я, незнакомый им человек, да задай им вопрос — мол, а куда это да чего… Нет, начались бы тёрки, базар, споры. Я подошёл к авоськам, по-хозяйски посмотрел на содержимое и собрался нести добычу на вахту.
— Мужик, мля, ты что, бессмертный? — выкрикнули мне с четвёртого этажа, где явно только что готовились принимать контрабанду.
Я подошёл к спущенной верёвке, резко её дернул. Тот, кто держал в руках заветный мост к алкогольному счастью, не смог удержать верёвку, и она мёртвой змеёй с шорохом упалана асфальт, прямо под окна.
— Э, *ля, ты в корень охерел? Стой там, *ля, сейчас я выйду, ты ляжешь! — посыпалось в мой адрес.
Но я уже особо не вслушивался, поклажа звенела и тянула руку, казалось, что авоськи сейчас лопнут под тяжестью, а драгоценные бутылки посыплются на асфальт. Не хотелось бы устраивать драку с выпускниками училища, но если захотят поговорить — найдут.
— Рыжий, мля, я лавэ собирал, чтобы по-людски отдохнуть и отметить выпуск. Отдай, что не твоё! — на вахте, сдерживаемый Степаном, уже стоял разгорячённый парень со шрамом на левой щеке.
Выглядел он даже не как хулиган — это было бы слишком мелкое звание для него. На меня волком смотрел отъявленный бандюган. Ростом среднего, не сказать, что мощный, но явно в авторитете у пацанов, а повадки — ну чисто будущего вора в законе.
— Ещё раз назовёшь меня рыжим, и я придумаю тебе такое погоняло, что потом хрен отмоешься, — я не собирался спускать на тормозах выпады в свою сторону.
Бандит-выпускник сделал шаг в мою сторону, но посмотрел на Степана и одернул себя. Может, и зря. Я-то был готов к применению методов воспитания физическим воздействием.
— Сергеич, ты не влезай в мой базар с рыжим. Я же к тебе со всем уважением. Малолеток поить не стану, с мужиками выпьем, побазарим за жизнь, да спать ляжем, — приводил свои доводы бандит со шрамом.
— Степ, не лезь, — сказал я и вернул взгляд на бандюгана. — Не трудись — вот съедешь из общежития, если мозгов нет, то пей хоть до смерти, но не тут, — нарочито спокойным голосом сказал я.
— Васька, ну послезавтра же ты съезжаешь с общаги, всё тебе вернём. Не выпьем, — поспешила вставить свои три копейки Ивановна.
Видимо, этот самый Васька был чуть ли не смотрящим за всей общагой. Вон как кумушки лебезят перед ним. Впрочем, смотрел он вполне определённо — этот без особых колебаний может достать перо, да не только достать, но и воспользоваться.
— Всё, Василий, слово сказано. Ты меня знаешь, — грозно прорычал Степа.
— Я с тобой ещё не закончил, — едва ли не сплюнул Вася. А потом, и вальяжно засунув руки в карманы треников, блатной походкой вразвалочку пошёл домой.
— Не советую искать продолжения! — максимально добавив металла в голос, сказал я.
— Ох. Жди теперь неприятностей, — с грустью в голосе произнесла Никитична.
Степа же подошёл к авоськам, которые стояли прямо в дверном проёме, и начал рассматривать, будто поставку принимал, набитые тула бутылки. Пересчитал, присвистнул. Бутылок двадцать, если не больше, было тут.
Ещё с полчаса прошли в относительной тишине, учащиеся сновали туда-сюда, выходя и заходя в общежитие, при этом проходили тщательную проверку. Ничего выявлено не было. На вопросы о том, почему они ходят на улицу, все отмалчивались или говорили, что выходят покурить.
Я уже хотел было пройтись по этажам, всё-таки нужно было проверить комнаты, как в сопровождении свиты вырулил из лифта Вася. На вахте все насторожились, а я отошел от лимонного дерева, ну чтобы его не поломать в случае чего. Вася бросил на меня злобный взгляд, я подмигнул в ответ и он проследовал дальше, на выход.
— Кабы драться не начали, — заметила настороженно Ивановна. — Васька Шрам с Бондарем так и не выяснил отношения, а уже съезжает из общежития.
И тут послышались крики, топот, звуки от ударов и падений. Не хватало только звона мечей, чтобы полноценно вообразить средневековую битву.
— Так. Всем сидеть! — скомандовал Степан.
Явно ему и раньше приходилось отдавать команды. Однако не думаю, что он это делал чаще, чем я.
— Отставить сидеть! — прорычал я. — Вместе идём. Дамы, услышите крик «Атас!» — вызывайте милицию! Двери закрыть, внутрь пускать только знакомых, никого из общаги не выпускать!
— Ишь, раскомандовался, студент! — возмутилась Никитична.
— Делайте, что говорю, обсудим потом! — сказал я, а после обратился к Степану. — Выходим! Задача — вытаскивать из драки сперва самых активных и ронять их на землю подальше от свалки.
— А? Хорошо, — удивлённым голосом ответил он.
Мы вышли на крыльцо. Сразу стало очевидно, что дело тут неслучайное — друг против друга схватились две группировки.
Я сразу заприметил, как рослый парень, зажав одного щупленького мальчишку у небольшого заборчика, огораживающего клумбы, словно месил тесто — так избивал пацана. Время было дорого, нам уже не до выстрелов в воздух. Я подскочил и схватил «пекаря-булочника» за шиворот. Так, что воротник запрещал.
— Пошёл в общежитие! Быстро! — прорычал я, узнавая в избитом пацанёнке того, кто только минут пять назад вышел из общежития на улицу.
Обидчик попятившись изготовился к бою. Он был рослым и явно пришлым. Не было никакого смысла объяснять сейчас, что я преподаватель, и что драться, на самом деле, нехорошо — а уж тем более при явном несовпадении весовых категорий.
Рыжие в авторитете — так, что ли? В общем, всё это пояснить ему здесь и сейчас мог только мой кулак Я сделал шаг навстречу парню и пробил ему в солнечное сплетение. Не сильно, но достаточно, чтобы выключить его на полторы или даже две минуты.
И веселье продолжилось. Одних я откидывал в сторону, порой даже наматывая на кулак длинные «хайры», модные сейчас даже у хулиганистой молодёжи. Старался просто отталкивать, разрушая ту свалку, которая образовалась из пацанских тел.
В какой-то момент прилетело и мне, прямо в глаз. В потёмках, да ещё и увлечённый разбором кучи-малы, я не заметил подкравшегося «бойца». Так что пришлось прописать ему вполне эффективную двоечку в печень и в бороду.
Мы со Степаном, будто два ледокола, ломающих арктические льды, пробивались друг к другу с разных сторон. Некоторые из пацанов были уж очень упёртые — даже после того, как их выкидывали из свалки, они возвращались на поле боя, и казалось, что работы у нас не убавляется. Но часть воинов приходила в себя в сторонке, не проявляя особого рвения возвращаться в бойню. Ведь достаточно некоторых пинками и оплеухами выкинуть из драки, чтобы их боевой запал несколько поугас, и они принялись зализывать раны да прикидывать — а надо ли лезть на рожон.
И вот она — долгожданная встреча на Эльбе. Мы со Степаном стояли друг напротив друга, а пацаны были раскиданы по сторонам. Ничего себе! А Сергеевич-то успел пройти чуть ли не вдвое большее расстояние, чем я. Там, где он прошёлся, куда больше валялось поверженных драчунов. Это как же он смог, что за берсерк?
И тут я увидел, как с разбитой рожей к Степе подбирается мой знакомец, Васька Шрам.
— Степа! Берегись! — выкрикнул я, понимая, что не успеваю ничем помочь.
Глава 6
Степан Сергеевич моментально сориентировался. Он сделал два шага назад. Васька Шрам понял, что обнаружен, и не спешил пробовать свое гопстоповское счастье. Он-то с ножом, но одно дело исподтишка пырнуть, иное — оказаться лицом к лицу со Степаном.
Я не стоял на месте. Резко подскочил к растерявшемуся Ваське, перехватил его руку с ножом и завел за спину.
— Ай! Понял, отпусти! — завопил хулиган, когда его кости стали хрустеть, предвещая перелом.