Но очень скоро родители поняли, что их мечтам сбыться не суждено.
К началу 70-х из маленького озорника Рори как-то сразу превратился в красивого высокого юношу, который носил дорогие костюмы и говорил, как аристократ, но при этом не переставал удивлять окружающих своими поступками. Да, корнями он был в том тонком слое общества, который называется элитой, но душа его словно бы рвалась в иные сферы. Обыкновенная жизнь казалась ему пресной, раздражала его, ему было тесно в тех рамках, которые вполне устраивали всех остальных. Да, он одевался так, как было принято в их среде, но иногда мог вырядиться, как натуральный бродяга, или вдруг облачиться в странный тирольский наряд. Он охотно участвовал в вечеринках, которые устраивали юные снобы, отпрыски богатых родителей (карты, сигары, смокинги, легкий флирт), но, случалось, у себя дома затевал просто дикие оргии – с девицами легкого поведения, стриптизом и обильной выпивкой. Обычно это происходило, когда родители надолго отлучались к родственникам Кэрол в Соединенные Штаты.
Не каждый приятель был в восторге от темперамента Рори Пека. Поэтому будет большим преувеличением сказать, что его тогда окружало много настоящих друзей. Впрочем, кто сказал, что настоящих друзей бывает много? Более всего Рори нравилось общество Джона Бересфорда--Эш. Этот высокий худощавый джентльмен с голубыми глазами и перебитым носом был лет на пятнадцать старше, но отчего-то между ними сразу установилась симпатия, переросшая с годами в настоящую дружбу.
Джон и его жена Агнесс – такая же энергичная и доброжелательная особа – занимали обширное поместье Эшбрук неподалеку от Прехена. Рори любил приходить в их большой дом, стоявший среди рощ и лесов на идеально постриженном газоне. О, этот дом был еще более древним, чем Прехен-хауз. Рори разглядывал развешанные повсюду картины с изображением далеких предков Джона – маркизов, лордов, фельдмаршалов… Ему нравилось, что на первом этаже стоит чучело леопарда и много витрин с яркими экзотическими птицами. Он интересовался историями разных безделушек, привезенных из Индии и других южных стран. Этот знатный дом зримо свидетельствовал о том, что Британия когда-то правила миром.
Вообще-то вначале Джон был другом Джулиана, но годам к семнадцати Рори уже перетащил одеяло на себя. Разница в возрасте не мешала им общаться почти на равных. Наверное, Рори тянулся к этому человеку, подсознательно восхищаясь его внутренней свободой, умением жить исключительно по тем правилам, которые он сам устанавливал для себя.
Джон одевался с той небрежной элегантностью, которая всегда отличает породистого аристократа. От него с утра попахивало дорогим виски и за версту разило доброжелательным оптимизмом. Его чувство юмора было непревзойденным. Он ко всему относился легко. Даже когда боевики ИРА забросали бутылками с зажигательной смесью первый этаж его дома, и в огне пожара погибло несколько старых картин, Джон не потерял самообладания. Он обнял Агнесс и сказал: «Все равно, дорогая, эти комнаты требовали капитального ремонта». В промозглые дни, которые даже летом не редкость в этих краях, Джон и Агнесс всем остальным многочисленным помещениям предпочитали свою уютную кухню, где всегда пылали газовые горелки, поэтому было тепло и сухо. Здесь они принимали гостей: яичница с беконом, хорошее французское вино, ирландский виски и все это сдобрено изрядной порцией щедрого юмора.
К тому же, в отличие от других, Джон никогда не порицал своего юного друга за его выходки. Напротив, он обычно смеялся больше всех.
Однажды оба семейства были приглашены на свадьбу к соседям. Дочери Бересфордов стеснительной и робкой Луизе вручили миску с чипсами и велели раздать их гостям. Луиза ужасно стеснялась: гости такие чопорные, такие важные. Тогда Рори вручил ей другую миску – с кубиками льда. «Ходи и бросай лед им в карманы». Он сам показал ей, как это надо делать, и уже через пять минут на лужайке стоял безумный хохот, атмосфера чудесным образом переменилась.
В другой раз на пасху Бересфорды приехали в Прехен-хауз. Когда все стали чинно усаживаться за столом, Рори отвел в сторонку Луизу: «Держу пари, что ты не бросишь в меня взбитыми сливками». – «Брошу». – «Ну, попробуй!» Короче говоря, через некоторое время все присутствующие были с ног до головы в этих сливках.
Его юные годы не были омрачены абсолютно ничем. Окончив школу, он мог бы продолжить учебу в Итоне – этом привилегированном инкубаторе британской знати. Он мог поступить в любой, самый престижный, самый дорогой университет. Нет проблем! Рори по своему происхождению был обречен на обеспеченную и вполне благопристойную жизнь британского джентльмена. Однако он сам не захотел мириться с таким будущим, столь заманчивым для подавляющего большинства обычных людей.
Впрочем, пока рано было думать об этом. Беззаботная юность продолжалась. Вечеринки, дружеские попойки, безобидные приключения, о которых потом, смеясь, вспоминала вся компания: «А помнишь, как ты ночью перепутал спальни?» Его приятели особенно любили рассказывать историю, которая приключилась с Рори, когда ему было семнадцать лет. Проснувшись раз в доме своего школьного товарища после буйной ночи, он выполз в гостиную, прислонился к камину и закурил. Мир еще не успел обрести ясных очертаний, голова разламывалась от выпитого вчера шампанского. Он пытался вспомнить, что было минувшей ночью, курил и сбрасывал пепел в какой-то непонятный сосуд, стоявший на каминной полке. В этот момент в гостиную вошла хозяйка дома:
– О, Рори, как мило, что ты приспособил эту урну под пепельницу. Там хранится прах моего покойного мужа, а я давно собиралась развеять его по ветру.
Его младший брат, действительно, пошел учиться в Итон, как и подобает юным представителям высшего общества. По правде сказать, Колин всегда пытался подражать Рори, но, увы, получалось это у него неважно. Видно, Бог не вполне наделил его теми качествами, которые имел старший. Сестра Джулия вообще не ходила в школу, с ней занимались частные педагоги. Став взрослой, Джулия покинула Прехен-хауз, поселилась в Париже и практически перестала общаться с родственниками. Джулия сильно огорчила семью, продав под гольф-поля подаренные ей родителями земли вокруг родового имения. Все были шокированы таким поступком.
Что касается Рори, то он после школы уехал за океан, предпочтя элитному Итону обычный колледж во Флориде, где иногда надо было кулаками отстаивать свою правоту. Потом он поступил в технологический институт, пытаясь выучиться на океанографа. Бросил. Поступил на инженерный факультет Эдинбургского университета. Тоже не понравилось. В перерывах между этими неудачами он охотился на акул у берегов Мадагаскара, совершил одиночное плавание на лодке по Красному морю, пытался воевать в Родезии.
Наконец, Кэрол возрадовалась: Рори принял решение учиться в Сэндхорсте – знаменитой военной академии, которую закончили отпрыски всех знатных родов Великобритании. Неужели взялся за ум?
Кэрол чаще всего снисходительно относилась к его шалостям, прощала ему самые безумные выходки. Но порой она бывала непреклонной. В частности, так случалось, когда речь шла о женщинах.
– Ты должен на ней жениться, – категорическим тоном однажды заявила Кэрол, имея в виду леди Элизабет Джейн Александер.
– Мама, я действительно дружу с Дженни и отношусь к ней с симпатией, но жениться?.. Я не думал об этом.
– Зато я думала, дорогой. Это будет очень хороший брак. Она замечательная девушка и к тому же происходит из достойной семьи. Она настоящая аристократка.
– Но, мама, позволь мне самому принять решение.
– Рори, милый, иногда стоит целиком положиться на меня, ты же знаешь. Я не желаю тебе плохого.
На следующее утро, подбив с собой друга Патрика, Рори ударился в бега. Они перебрались на юг Англии, в Портсмут, а оттуда решили плыть в Южную Америку. Оставалось дождаться попутного судна.
Жениться на Дженни? Эта идея повергла его в смятение. Девушка и вправду происходила из очень знатного рода и была сказочно богата. Ее отец, шестой граф Каледонии, приходился племянником фельдмаршалу Александру Тунисскому, который прославился своими победами на Ближнем Востоке в ходе Второй мировой войны. Семейство Александеров располагало пятью тысячами акров земли вокруг Каледонского замка, а само поместье оценивалось в 20 миллионов фунтов. К чести леди Элизабет, или попросту Дженни, она в их компании никогда не кичилась ни происхождением, ни богатством. Более того, девчонка выглядела самой застенчивой из всех Рориных подружек.
Она не была красавицей. Напротив, сама девушка считала себя дурнушкой и ужасно комплексовала по этому поводу. Однажды она призналась Рори, что ее взбаламошенная мама, вынашивая детей, принимала какие-то сомнительные пилюли, облегчавшие беременность, но не лучшим образом отразившиеся на детях. Трудно сказать, насколько искренен был Рори, когда говорил ей: «Ты напрасно переживаешь. У тебя замечательные глаза и вообще ты выглядишь просто великолепно». Возможно, Рори говорил нечто подобное и всем остальным своим подружкам, этого мы не знаем, однако, Дженни скоро стала без ума от юного Пека. Он ей нравился тем, что был ни на кого не похож и вел себя, как отважный рыцарь.
Когда ее отец скончался, их огромным домом завладел брат Дженни. Вскоре он женился, а супруга категорически отказалась жить под одной крышей с юной леди. Рори, узнав об этом, пришел к матери: «Пусть эта девочка поживет пока у нас в Прехен-хаузе». Сам он тогда поступил в Сэндхорст, жил, как и подобает курсантам, в казарме и домой наведывался нечасто. Кэрол эта мысль пришлась по душе. Наверное, она уже тогда решила, что было бы неплохо породниться с такой знатной особой.
Прошло девять месяцев. Рори Пек покинул стены прославленной военной академии, как прежде покинул все другие учебные заведения. Он решил, что военная карьера – это явно не для него. Ежедневная муштра, необходимость подчиняться приказам, строгая дисциплина – нет, разве мог его буйный характер смириться со всем этим? Он вернулся в Северную Ирландию. И вот тогда-то Кэрол, ничем не выдав своего огорчения, произнесла: