От Пешавара было уже рукой подать до афганской границы. Этот город на многие годы стал его основной базой. Первым делом Питер поселился в самом крутом отеле – Intercontinental. Он решил, что это сделает легче процесс знакомства с моджахедами. Питер не знал здесь ни единого человека и имел очень смутные представления о том, с чего надо начинать.
В первый же вечер обратился к портье: «Как мне найти командиров партизанских групп?» Ему дали адрес какой-то исламской партии: «Иди туда, там тебе помогут». Но в доме, расположенном по этому адресу, Питера встретили холодно и настороженно. Может, его приняли за шпиона? Ладно, решил Питер, наберусь терпения, вода камень точит. Первым делом он намеревался обрасти самым широким кругом знакомых.
Прошла неделя. Питер успел побывать в лагере афганских беженцев, расположенном на окраине Пешавара, в штаб-квартире крупной организации моджахедов и завязал знакомства с западными журналистами, скучавшими здесь. Он всем говорил, что хочет побывать в Афганистане. Некоторые смотрели на него, как на чокнутого.
Наконец, кажется, клюнуло. Знакомый пакистанец дал ему карточку с адресом: «Эти те люди, которых ты ищешь». Адрес был написан на пушту, ничего понять Питер не сумел. Он показал карточку другому приятелю из местных. Тот прочитал и тут же порвал ее: «Это плохие моджахеды. Они тебе голову оторвут, едва представится такая возможность». Так Питер впервые услышал, что моджахеды бывают хорошие и плохие, и что с плохими дел лучше не иметь.
Он вживался в новую атмосферу, сразу усвоив очень важное для этих мест правило: здесь никогда не следует спешить. Терпеливо изучал эту жизнь, а местные люди, вероятно, изучали его самого.
Спустя месяц нашелся человек, который пообещал тайными тропами провести его в афганскую провинцию Кунар. Питера нарядили в пуштунскую одежду, он обмотал голову чалмой, в руки взял четки. Без особых приключений на автобусе пересекли зону племен. Проводник предупредил:
– Здесь надо скрывать, что ты европеец, иначе возьмут в заложники, чтобы потом обменять на своих соплеменников, которые сидят в тюрьме.
Питер кивнул и послушно прикрыл платком свое бледное с рыжеватыми усами лицо. Пешком перешли линию границы, о которой не напоминало ничто. Прошли с пол километра.
– Все, – сказал проводник. – Дальше нельзя. Очень опасно.
Питер был разочарован. Деньги он уплатил этому пуштуну заранее, ясно, что обратно их уже не вернешь. И заставить его идти дальше не было никакой возможности. Парень просто решил подзаработать на наивном англичанине. Это был еще один урок, полученный им: никому не доверяй и не плати ни за что вперед.
Однако на этом его злоключения не кончились. На обратном пути британца арестовала полиция. «Ты иностранец? А где твое разрешение на пребывание в погранзоне?» Впоследствии его арестовывали еще много раз, и он научился относиться к этому философски. Никогда не сопротивлялся, если надевали наручники, никогда не бузил, если сажали в камеру. Все равно, проходил час или два или больше, но рано или поздно его отпускали на волю, с напускной строгостью предупредив: «Больше не нарушай». О, кей, кивал Питер, прекрасно зная, что нарушит и очень скоро.
Полицейские «наезды» были своеобразной игрой, правила которой усвоили обе стороны. Задерживая нарушителя, власти как бы формально соблюдали закон. Но неформально Пакистан и Запад были союзниками в борьбе против Кабула и советских, поэтому максимум, что грозило корреспонденту, это два-три часа потомиться в участке.
Время работало на него. В отличие от других он приехал сюда надолго. Капитал, который накапливался с каждым днем, рано или поздно будет удачно вложен.
Как-то ему представили итальянского журналиста из газеты «Корьера делла серра», который накануне приехал в Пешавар и тоже очень хотел в Афганистан. Он не умел снимать и потому Питер стал для итальянца находкой.
– Ты делаешь фотографии, я пишу статьи, – тараторил журналист. – Мы вместе хорошо заработаем.
«Он просто нанял меня, вот и все, – рассказывал потом Питер. – И мы отправились через границу».
По сути это был его первый контракт с большой газетой, и Питер постарался, чтобы теперь не случилось проколов. Снова вырядившись в афганскую одежду и заранее отрастив бороды, они в сумерках выехали из Пешавара и около полуночи пересекли афганскую границу вместе с большой группой моджахедов. Это были бойцы командира Абдул Хака, с которым впоследствии Питер станет поддерживать дружеские отношения. Их было человек восемьдесят. Одетые кто во что горазд, почти босые, вооруженные допотопными винтовками «Бур» и абсолютно неподготовленные в военном отношении. Так начиналась их война...
Три недели они находились на вражеской территории в восточных районах Афганистана. Действовали только из засад, избегая прямых столкновений с войсками Кабула и тем более – с советскими солдатами. Однажды ночью атаковали аэродром, хотя настоящей атакой это назвать было нельзя: просто подкрались поближе и открыли беспорядочную стрельбу по постройкам и складам. Ущерб от такого налета оказался минимальным, просто нервы противнику пощекотали. Питер был разочарован: ночью фотографировать абсолютно невозможно и вообще непонятно, что там происходило. Дурная пальба, вспышки разрывов, трассеры по всему небу... Красиво, да только что толку?
Дорого обошелся им этот налет. Взбешенные русские гнали их отряд до самых гор Тора-Бора.
Потом группа моджахедов обнаружила рабочих, которые под охраной трех танков с эмблемами правительственных войск трудились на сооружении ирригационного канала. Командир предложил напасть на них? Зачем, не понял Питер. «Но они же сотрудничают с советскими. Неужели непонятно?» То есть, если ты не заодно с моджахедами, то, значит, враг и подлежишь уничтожению, дошла до Питера суровая истина этой новой жизни.
Моджахеды без особого труда захватили строительных рабочих. Экипажи танков разбежались, едва заслышав стрельбу. Суд был скорый: к расстрелу. Приговор тут же привели в исполнение.
Он мог бы не снимать эту казнь, партизаны не стояли с пистолетом у его виска. Но… Он снимал. Он дал себе слово фиксировать на пленке все, что увидит. Все то, из чего состоит эта война.
Труднее всего было запечатлеть бой. Да, это оказалось совсем не таким простым делом, каким ему представлялось раньше. Ты не видишь ни противника, ни своих спутников – во время стычки все прячутся, маскируются, только пальба с разных сторон, но полет пуль на пленку не снимешь. Значит, понял Питер, надо снимать не саму войну, не сами боевые действия, а людей, в них участвующих. Их лица, позы, глаза, руки, их реакции...
«Корьера» опубликовала шесть фотографий Питера прямо на первой полосе. Этот дебют его вдохновил. Не огорчило даже то, что продувная бестия итальянец, воспользовавшись неопытностью Питера, украл все его негативы.
А по возвращению в Пакистан Питера опять арестовала полиция.
Он переходил границу из Пакистана в Афганистан 72 раза. Это можно было бы считать абсолютным рекордом. Никто и никогда не сможет его превзойти. Нангархар, Кунар, Пактия, Пактика, Кандагар, Пагман, Бадахшан, Нуристан... Нет ни одного места в Афганистане, где бы он хоть однажды не появился со своей камерой.
«Афганские моджахеды всегда думали, что мое присутствие в их рядах поможет им получить деньги от западных стран, – говорил Питер. – Поэтому у меня редко случались проблемы с ними». Видимо, это было недалеко от истины. Он передавал в редакции газет фотографии, а затем стал снимать для телевидения, тем самым постоянно напоминая Западу об этой войне, возбуждая интерес к ней.
С годами он узнал все про «поборников истинного ислама». Он знал, в какие двери в Пешаваре можно стучать, а какие дома лучше обходить стороной. Он убедился, что и вправду – наряду с «хорошими» моджахедами есть «плохие» – те, которых зовут «непримиримыми», эти могут убить только за то, что ты не одной с ними веры.
После того второго похода в Афганистан, куда он отправился вместе с итальянцем, у него сложились дружеские отношения с вождем крупной исламской партии Юнусом Халесом. Этот человек, не смотря на свой преклонный возраст, сам участвовал в том рейде. Его полевые командиры – Абдул Хак и инженер Махмуд – тоже стали друзьями Питера.
В Парване, недалеко от авиабазы Баграм, куда его привели люди из другой влиятельной исламской организации, он познакомился с командиром по имени Гуль Хайда.
– Ты вовремя появился у нас, – одобрительно сказал ему этот моджахед. – Мы как раз завтра собираемся пощипать кяфиров.
Так Питер попал в гущу долгого и трудного боя, который разгорелся в «зеленке» под Баграмом. В этом бою со стороны русских участвовали танки, бэтээры, вертолеты. Но «духи», как обычно, избегали прямых столкновений, они действовали, словно призраки: обстреливали из засады машины или людей и тут же уходили прочь по заранее намеченному пути.
Гуль Хайда, не пригибаясь, ходил под пулями и тихим голосом отдавал приказы.
Когда бой закончился, Питеру показали парня, одетого в советскую военную форму. Он был голубоглазый, русоволосый, с жидкой бороденкой.
– Это бывший советский солдат, который теперь сражается за нас,– объяснили ему.
Питер тут же вскинул фотоаппарат. Сенсация! Впоследствии его снимок появился в «Пари матч»: русские переходят на сторону моджахедов. Через два года, опять приехав в этот отряд, он спросил:
– А где тот русский парень, которого я снимал?
Партизаны схватились за животы:
– Русский? Ха-ха-ха!
Оказывается, Питер стал жертвой розыгрыша. Тот блондин был нуристанцем, среди них часто встречаются такие – с голубыми глазами и светлыми волосами.
Гуль Хайда впервые поведал Питеру об Ахмад Шахе Масуде, и англичанин сразу понял, что должен непременно познакомиться с ним. Это был 1981-й год, когда Масуд еще только набирал силу, о нем пока мало кто знал. Правда, вспомнил Питер, однажды в американском консульстве ему посоветовали обратить внимание на этого командира, сказали: у него большое будущее. И скривились: но уж больно он независим, этот таджик.