Через час, снова перевязав раненого, он взвалил его на плечи и продолжил свой путь на юг, к границе.
Самое удивительное заключается в том, что Рори Пек дотащил этого парня до Пакистана. В пограничном поселке Чаман, уже на пакистанской территории, он нашел врача.
– Помогите ему, – сказал по-английски Рори.
Врач с изумлением оглядел перепачканного грязью и кровью, заросшего рыжей щетиной чужеземца, перевел взгляд на тело худенького парнишки в афганской одежде. И взялся за дело. Рори сел прямо на пол, прислонившись спиной к стене. Однако очень скоро пакистанец обернулся к нему, развел руками:
– Но, сэр, этот человек давно мертв.
И тогда Рори потерял сознание. И очнулся только сутки спустя.
Война делает человека другим. Не правда, что он становится лучше. Нет – не лучше и не хуже. Просто он знает то, что неведомо остальным. И это знание отражается в его глазах, снах, поступках.
Те, кто был в окопах, меченые. Они издали определяют друг друга.
Да, кладу голову на отсечение, этот парень, Рори Пек, был не простой корреспондент, совсем не простой.
В декабре 1989 года вся их компания на время переместилась в Лондон. Рори, Питер и недавно примкнувший к «флибустьерам» Вон Смит. Вон заменил Хабиба, который открыл свой ресторан и навсегда распрощался с рискованными поездками. В Афганистане ничего особенного не происходило, моджахеды зимой воевали без особой охоты, поэтому Рождество британцы решили встречать дома. Договорились, что в определенный день все соберутся в отеле Сlariges на Бонд-стрит.
Вместе с Рори туда пришел и его приятель из ABC-news по имени Рон, который с места в карьер предложил им немедленно ехать в Румынию. Там назревали интересные события, народ вышел на улицы, трон под Чаушеску зашатался и вот-вот мог рухнуть. Рон уверял, что их долг быть сейчас в Бухаресте.
Рори насупился:
- Мой долг - провести Рождество вместе с детьми. После этого я готов отправиться куда угодно.
- После этого будет поздно, - задумчиво протянул Питер. - Нас там ждать не станут.
- Да, решение надо принимать немедленно, - согласился Вон Смит. - Лично я готов вылететь через несколько дней.
На лице Рори было написано смятение. Он обещал своим мальчишкам провести праздник с ними. Но революция в Румынии? Грех упускать такой шанс. На следующий день он улетел в Бухарест.
Джон Симпсон из ВВС вспоминает, что увидев Рори среди пылающих зданий румынской столицы, он страшно обрадовался. Они были знакомы по Пешавару. Джон уже знал, что ирландец безрассудно храбр и способен снять такие кадры, которые не сделает больше никто другой. Однако теперь ему представился случай удивиться еще раз. Джон Симпсон стоял рядом с большим каменным зданием, которое было объято огнем. Кругом звучали выстрелы. «Где Рори?» – спросил он знакомого румына. Тот показал ему внутрь здания: «Он там». Оказывается, Рори выпросил у пожарников асбестовый костюм, надел его и теперь снимал, находясь прямо посреди бушующего пламени. Он опять сделал самые лучшие кадры, которые затем показывали по многим каналам.
Через пару дней сюда прилетел Питер, но сливки уже были сняты. Поздно ночью в поисках компаньона он пришел к зданию телецентра. Вся площадь была забита возбужденными людьми с оружием в руках. Питер стал осторожно пробираться сквозь толпу, когда сзади раздался знакомый голос:
– Застрелите этого иностранца. Он явно не внушает доверия.
Конечно, так шутить мог только один человек.
Почти одновременно в Бухаресте появился Вон Смит. В отеле все они собрались за рождественским ужином. И решили официально учредить новую компанию под названием Frontline News.
За свою работу в Румынии Рори Пек получил более чем приличный гонорар. Он тут же потратил его на приобретение «Ауди» и затем носился сломя голову на этом дорогом автомобиле по Лондону. Он никогда не пристегивался ремнями безопасности – это почти обычно для Москвы, но абсолютно невозможно в Британии – и обращал мало внимания на знаки, ограничивающие скорость.
Через месяц у него появилась новая возможность отличиться. Он поехал в Баку, где произошла цепь кровавых событий: сначала азербайджанцы вырезали живущих там армян, разгромили их жилища, а потом вошедшие в город советские войска приступили к подавлению беспорядков. Разве мог он оказаться в стороне? Чиновники союзного МИД, отвечавшие за иностранных журналистов, были чрезвычайно огорчены: Рори беспардонно нарушил существовавший тогда запрет на выезд из Москвы без специального разрешения. Ему пытались это вежливо растолковать. Он только отмахнулся: ваши правила не для меня.
Москва тогда не понравилась ему: неуютный, серый город, бестолковое нагромождение безликих, обшарпанных домов. Плохо одетые люди с бледными лицами, пустые магазины, отсутствие даже намека на то, что называется сервисом.
Осталось только одно светлое воспоминание от этой поездки: в Москве он встретил приятеля еще по юношеским временам. Теперь Брюс Кларк представлял в СССР одну из британских газет. В отличие от Рори он был вполне законопослушным гражданином и поэтому, узнав о дерзком рейде своего друга в Баку, Брюс высказал крайнюю степень изумления. Советские власти подобные шалости не прощали.
Переступив порог крохотной квартиры, которую арендовал британский журналист, Рори Пек скептически оглядел ее и тут же сказал, что Брюс живет неправильно.
- Я бы на твоем месте нашел под Москвой усадьбу, завел русские тройки с бубенцами и жил бы, как барин.
- Ты, мой друг, прочел слишком много книг из русской классики, - по своему обыкновению мягко возразил ему Брюс. - Какие тройки? Какие усадьбы? Ничего подобного здесь нет уже почти сто лет.
Однако Рори стоял на своем.
- Все можно сделать. Было бы только желание.
Несколько лет спустя Брюс, рассказывая мне об этом, пояснил: «Одним из замечательных качеств, которыми обладал Рори, была его способность создавать свою собственную реальность, поддерживать вокруг собственное магическое поле, освобождать себя от всяких мелочных условностей, которые обычно мешают нам оторваться от земли. Он, казалось, с легкостью преодолевал земное притяжение и брался за дела, заведомо кажущиеся невыполнимыми. Одним из мотивов, которые всегда двигали им, была невозможность примириться с лицемерием. Фальшь и лицемерие во многом определяют суть нашей жизни. Он всегда легко распознавал их и приходил в ярость. Он ценил в людях естественность и чистоту. Да, у этого человека был дар смотреть реальности прямо в глаза и одновременно как бы парить над ней. Редкий дар».
Удивительно, но предсказание Доминика насчет ирландца начало сбываться едва Джульет пришла в себя после гибели мужа. Миновал год. Нет, Рори не проявлял никакой навязчивости и при встречах по-прежнему вел себя, как истинный джентльмен, но он также не упускал возможности высказать ей свое внимание. Посылал трогательные открытки и цветы. Предлагал помощь. Регулярно приглашал ее разделить вечер в их компании в Американском клубе.
Вскоре уже ни для кого не было тайной, что ирландец по-настоящему увлекся этой женщиной, решительно оставив в прошлом всех своих многочисленных подружек. Раньше он любил кутнуть - особенно вернувшись с войны, смыв с себя пыль и грязь, облачившись в привычную одежду. Кровь просто кипела в нем, энергия била через край. Редкая красотка могла устоять перед его напором и обаянием. Но теперь было другое. Он влюбился и не собирался этого скрывать. А когда и сама Джульет стала отвечать ему определенным образом – поощрительной улыбкой, танцем в баре, неторопливым разговором по телефону, – ирландец и вовсе потерял голову.
Однажды он посмотрел ей прямо в глаза – так, будто пытался загипнотизировать, и выдавил:
- А что, если нам попробовать жить вместе?
Она мягко высвободила из его руки свою ладонь:
- Но ты же знаешь, что я дала себе слово больше не выходить замуж. У меня не хватит сил начинать все сначала.
Его лицо потемнело.
- Не спеши, Рори. Мне вправду нелегко. Давай наберемся терпения. Мы и так встречаемся почти каждый день.
Можно себе представить, как задели его эти слова. Не спеши… Ведь он не умел ждать. Он привык брать сразу то, что хотел. Не спеши… Легко сказать.
В конце 1990 года Джульет приехала в Лондон, чтобы сдать экзамены для работы по линии МИД, куда ее давно звали. Рори позвонил ей из Багдада – там уже все шло к войне.
- Я приезжаю. Поужинаем вместе?
- Конечно, милый.
Тот ужин, начавшийся при свечах в лондонском Capital Hotel, несколько затянулся. Они покинули отель только спустя четыре дня. Все было ясно без слов. Во всяком случае, когда они после затянувшегося «ужина» случайно встретили приятеля, тот, едва взглянув на эту чудную парочку, тут же заказал шампанского.
- Насколько это серьезно, Джульет? – уточнил он, когда Рори на минуту отлучился.
Она пожала плечами:
- Ничего не знаю. Через два дня он уезжает в Москву, а я в Пакистан. Ничего не знаю…
А на следующее утро Рори разыскал Джульет в здании МИД, пригласил на ланч и там, став очень-очень серьезным, надел ей на палец обручальное кольцо.
Еще через десять дней он позвонил ей в Пешавар и попросил немедля приехать в Москву. Почему-то Рори решил, что венчаться следует непременно в России. Он сказал, что Брюс Кларк все устроит.
Бедняга Брюс! Вы бы видели его лицо, когда он узнал, что выбран тем парнем, который должен это устроить. Гораздо более мелкие проблемы вгоняли его в испарину. А тут надо оформить брак двух граждан Соединенного Королевства, протестантов, причем Рори категорически настаивает на церковном обряде. Какой же православный священник поведет под венец протестантов? Брюс был близок к отчаянию. Но ирландец только беспечно махнул рукой:
- Здесь есть грузинский храм?
- Есть, - неуверенно сказал Брюс. - Недалеко от зоопарка.
- Тогда, считай, что все в порядке. Я думаю, грузины за деньги обвенчают хоть папуасов.