О, если бы нам было дано заглядывать в свое будущее…
Но тогда, в те августовские дни, мы были полны светлых наивных надежд. Мы думали: вот теперь-то заживем по-другому.
Вторник по своему напряжению оказался ключевым. Толпа вокруг Белого дома выросла до такой степени, что ей уже стало тесно на прилегающих улицах и площадях. Толпа по-прежнему ждала штурма. Нет, теперь уже не ждала - она хотела штурма. Ожидание слишком затянулось. Слухи о том, что «вот-вот начнется», волнами перекатывались по стотысячным массам. Вдруг раздавался призыв немедленно убрать женщин, чтобы не подвергать их смертельному риску. Вдруг начинали раздавать бутылки с зажигательной смесью и инструктировали, как ими следует забрасывать танки и бронемашины.
Рори снимал. Работал, забыв о еде и отдыхе. Он считал, что ему снова выпала козырная карта. Первый раз это случилось, когда он раньше всех оказался в Бухаресте и стал свидетелем свержения Чаушеску. Теперь коммунистический режим на его глазах рушился в Москве. Да, он был счастлив и не скрывал этого.
Развязка наступила в ночь с 20 на 21 августа. Кто-то принес весть, что команда на штурм, наконец, дана. Будто бы по Садовому кольцу в нашу сторону направляется большая колонна бронетехники. Толпы людей ринулись вверх по Калининскому проспекту навстречу этой мифической колонне. Несколько тысяч человек встали на перекрестке, перекрыли подземную эстакаду, перегородили ее троллейбусами. Все, враг не пройдет. Этот рубеж мы не уступим.
Со стороны американского посольства показались боевые машины пехоты на гусеничном ходу. Было их немного, не больше десятка и осуществляли они, как выяснилось впоследствии, плановое патрулирование московских улиц, но какая разница - толпа уже убедила себя в том, что именно они и есть - тот самый враг, которого ожидают здесь два дня. Наконец-то… Дождались! Настала пора действовать! Пришло время бутылок с зажигательной смесью.
Мы с Рори успели сюда как раз в тот момент, когда первые боевые машины выезжали из тоннеля. И почти сразу на их броню сверху полетели бутылки. И заполыхал троллейбус, которым перегородили выезд из-под эстакады. И огонь побежал по бортам боевой машины. И сотни людей бросились наперерез колонне, стали карабкаться на броню, закрывать куртками смотровые щели.
Могу себе представить, что почувствовали при этом солдаты, которые были внутри. Ведь это не они нападали. Их маршрут пролегал далеко в стороне от Белого дома. Напали на них. Курок был взведен вчера. Сегодня он выстрелил.
Рев толпы. Звуки автоматных очередей. Запертые, как в ловушке, стальные коробки бронемашин. Сизый дым и языки пламени. Кто-то из водителей в отчаянной попытке вырваться из этого ада ринулся напропалую - прямо на троллейбус, которым перегородили выезд. Таран! Но с первой попытки ему не удалось смять препятствие. А у нападавших откуда-то появился брезент, его набросили на триплексы боевой машины, и она тут же «ослепла», а водитель все продолжал давить на газ. Вперед, вперед!
Ослепший броневик въехал прямо в толпу, люди отпрянули, но один парень замешкался, он, кажется, поскользнулся и не успел увернуться от брони. Второй бросился ему на помощь, хотел вырвать из-под гусениц. Удар. И - тоже сразу погиб.
Почти тут же машина полыхнула от обрушившегося на нее залпа бутылок с керосином. Обезумевшие от страха солдаты, распахнув люки и беспорядочно стреляя в воздух, бросились из горевшего броневика к другим бээмпэшкам, ища спасения там. Шальная пуля попала в человека. Еще одна смерть.
Казалось, вот сейчас и начнется самое страшное, будет большая бойня. Неужели обе стороны переступили грань? Вот сейчас… Еще один роковой выстрел… Еще одна брошенная бутылка… Еще один неуклюжий маневр…Но, слава Богу, сюда уже подоспели трезвые головы. Из Белого дома пришли депутаты и первым делом взялись урезонивать тех молодцов, что швыряли в солдат бутылки. Откуда-то появился генерал из городской военной комендатуры. В форме, при всех регалиях, он ринулся в самое пекло и сумел найти слова, которые остудили пыл нападавших. Фамилия у генерала была - Смирнов, он, по-моему, и стал главным героем той ночи.
А грань была очень зыбкой. Если бы он не нашел тех слов, если бы дрогнул хоть на секунду, обезумевшая толпа растерзала бы и его, и солдат.
Вот тебе и роль личности в истории. Генерала Смирнова все забыли на следующее утро. А жаль. Я хорошо помню, как он – внешне совсем не герой – своим мягким, совсем не командирским голосом остановил кровавое безумие.
- Вы хотите штурмовать Белый дом! – Наседала на него толпа. - Мы точно это знаем.
- Нет, – спокойно отвечал генерал. - Я лично гарантирую вам, что эти боевые машины останутся здесь до утра. А если вам будет угодно, мы вместе отконвоируем их к Белому дому.
Да, к счастью, стало приходить отрезвление. Стекавшие по асфальту ручейки крови, испуганные лица пацанов в солдатской форме, горькие упреки пожилого генерала, ринувшегося в самую гущу…
…День или два спустя тем погибшим парням вполне справедливо будут оказаны высокие почести. По-моему, Ельцин даже присвоит им звание героев Советского Союза. Да, мы собственными глазами видели, что их смерть была нелепой. Но, возможно, именно эта ночная трагедия склонила чашу весов. Пролитая кровь испугала Крючкова с подельниками, помешала им перейти к решительным действиям. Позже, из материалов следствия, мы узнаем, что как раз в те минуты гэкачеписты решали: брать штурмом Белый дом или нет? Когда с Арбата пришло известие о жертвах, они сломались. Они поняли, что игра зашла слишком далеко. Собственно говоря, на этом путч кончился.
…Снова под утро мы возвращаемся домой. Надо отдохнуть, но возбуждение не проходит. Какой там сон… Рори достает начатую бутылку ирландского виски, разливает по стаканам. Свою порцию он по обыкновению разбавляет водой - прямо из-под крана. Как всякий западный человек, он пьет, не чокаясь. Даже и не пьет, а вдумчиво потягивает виски.
- Эта кровь на асфальте… Она текла ручьем, ты видел?
- Видел, - киваю я. - Она и сейчас у меня перед глазами. Давай выпьем за погибших ребят.
- Давай.
Помолчали, опять переживая виденное.
- Ну, как тебе Руцкой?
- Он храбрый парень, - медленно отвечает ирландец, рассматривая на свет свой стакан. - Но, кажется, слишком горяч. Он сам не понимает, куда попал. Я думаю, он плохо кончит.
- Что ты такое говоришь, мой друг? Ах, да, ты же совсем не знаешь России. Как раз такие богатыри в трудные моменты истории появлялись на сцене и спасали мою страну. Вот увидишь, это будет идеальная пара - опытный бюрократ Ельцин и человек новой волны Руцкой. За ними пойдут, в них поверят. Если, конечно, им удастся победить путч.
- Посмотрим, - Рори явно не настроен продолжать этот спор. - Просто я знаю, что размахивать пистолетом - это одно, это и ты бы сумел, а существовать во власти и приносить реальную пользу тем, кто тебя избрал, - это совсем другое.
- Научится…
- Да, научится, - ирландец начинает кипятиться. - После той вашей революции Сталин тоже быстро всему обучился.
За окном уже совсем светло. В троллейбусном парке через улицу слышны звуки заводимых моторов, щелканье электрических поводков. Начинается новый день.
- Я хочу сказать, Владимир, что мне больше понравилось другое. Прежде я думал, что все русские - ленивые и абсолютно безответственные люди. Абсолютно! Когда я был здесь в прошлом году, мне показалось, что население вашей страны состоит из двух каст - партийных чиновников и бессловесных рабов. Я думал, у всех вас только одно на уме - выпивать и ничего не делать.
Погоди! - Рори поднимает руку, заметив протест в моих глазах. - Дай мне закончить. Поверь, не я один так считал. Назовем это стереотипом. На Западе большинство людей придерживается такого стереотипа. Но вчера и сегодня я увидел русских, которые совсем не соответствуют этому шаблону. Мне есть, о чем подумать.
В тишине мы допиваем свои стаканы. Каждому из нас есть, о чем подумать. Перед моими глазами все еще стоит картина сегодняшнего столкновения в тоннеле под Калининским. Пылающий троллейбус. Трехцветный флаг, которым размахивает подросток на парапете. Жуткое месиво внизу - броня, огонь, солдаты, сизый дым, треск выстрелов, крики, множество гражданских людей, облепивших военную технику…
Мне жаль погибших ребят. Но мне так же жаль тех чумазых солдат, которых недавно призвали служить родине из какой-нибудь Рязани или Вологды, а сегодня так опрометчиво послали прокатиться на броне по Садовому. Они-то чем провинились перед родиной? Перед защитниками Белого дома? Зачем надо было делать их врагами? Я помню их лица - растерянные, испуганные, ничего не соображавшие. За что вы нас, земляки, бутылками с зажигательной смесью? За что?
Это в Праге революция была «бархатной». А в России смена власти без жертв не обходится.
…Так мы сидим на кухне, встречая утро следующего дня. Мне трудно судить, о чем думает Рори Пек. Сегодня он опять заработал хорошие деньги, сняв это нелепое побоище в тоннеле у Арбата. Может быть, сейчас он решает, какой подарок купить на эти деньги для своей возлюбленной? А может быть, мыслями тоже все еще там, на московских улицах? Весь мир сейчас внимательно следит за тем, что происходит в Москве. И Рори - глаза этого мира.
23 августа Горбачев благополучно вернулся из Крыма в Кремль и попытался сделать вид, что он опять у руля. Но ситуация уже стала другой. Совсем другой. Ельцин не просто покинул свое убежище в Белом доме - он вышел оттуда триумфатором. Спасителем демократии. Вождем нации. Оставаясь формально всего лишь президентом России, теперь он диктовал президенту СССР свои условия. Когда по телевидению показали их первую после путча встречу, на Михаила Сергеевича было жалко смотреть: Ельцин просто издевался над ним. Да, он не забыл прежних унижений и теперь упивался возможностью отомстить.
Трагедия была в том, что в своей мести он зашел слишком далеко. Четыре месяца спустя будет второпях, по-воровски развалено огромное государство. Разрушена экономика. Миллионы людей в один день станут нищими.