Затем наступила пауза. Сторонники парламента делали одно воинственное заявление за другим, а Ельцин словно бы затаился. И это выглядело зловещим.
Да, игра шла по-крупному.
Впоследствии, изучая документальные свидетельства и хронику тех дней, встречаясь с людьми, разговаривая со следователями Генеральной прокуратуры, я не раз ловил себя на мысли, что кроме Кремля и Белого дома тогда существовала еще одна могучая сила, которая тайно влияла на ход событий, направляла их в нужное русло. Кремль неспроста затаился. Все шло по сценарию, разработанному этой третьей силой, шло к финалу, который был заранее предначертан. Что это за сила? Лубянка? Лэнгли? Британская разведка? Я не знаю, могу только строить предположения. Моя книга не является историческим исследованием или попыткой криминально-политического расследования, я всего лишь прослеживаю судьбу своего героя, стараюсь понять мотивы его поступков, логику его жизни. Но тут линия судьбы Рори Пека пересекается с маршрутом этой неведомой силы, и я невольно обязан об этом сказать.
Кто-то очень старался сделать так, чтобы пролилась большая кровь. Чтобы в этой крови раз и навсегда утопить оппозицию, чтобы смертельно напугать каждого, кто отныне осмелится выступить против власти. Пусть будет гора трупов. Пусть погибнут невинные люди. Пусть пули попадут в тех, кто вообще не при чем. Какая разница, когда на карту поставлена судьба нет не России даже, а всего будущего мироустройства. Громко сказано, но суть такова.
Не в моих правилах гадать или, тем более, выдавать версии за истину. Поэтому я воздержусь здесь от выводов и просто поделюсь той информацией, которой располагаю.
3 октября в три часа дня, когда демонстранты шли по Конюшковской улице, рядом с посольством США, какой-то тип в милицейском бушлате, но без погон, из колонны полоснул автоматной очередью по милиционерам. Не просто по милиционерам, а именно по тем, которые, как потом установило следствие, колебались: а не примкнуть ли и им к восставшим? Пять раненых, один убитый. Сомненья прочь, те выстрелы укрепили дух защитников Ельцина.
Кто был человек в милицейском бушлате? Куда он делся? Чей приказ выполнял? Нет ответа. Провокатор - считает следствие.
Руцкой дал команду генералу Макашову штурмовать здание мэрии, расположенное напротив Белого дома и американского посольства. Штурмовать мэрию? Но там милиции было больше, чем всех сторонников парламента. Только безумец мог рассчитывать на победу. «Ну, теперь нам конец, - обратился Макашов к начальнику своей личной охраны морскому офицеру Штукатурову. - Теперь нас точно замочат».
Ничего подобного! Мэрия пала без всякого боя. Ее защитники просто вышли с поднятыми руками и все. План явно не предполагал устраивать здесь сражение. Еще не время. Мэрию сдали, а вместе с ней сдали толпе большое количество стволов - их словно специально приготовили на этот случай: одних новеньких пистолетов в смазке более сотни - зачем на сугубо гражданском объекте столько? Эти небольшие пистолетики марки ПСМ - оружие скорее условное, «пукалки», но кому-то очень хотелось вооружить толпу, сделать ее еще более воинственной. Зачем? Кому? Следователи считают, что и это было сделано намеренно. Еще одна провокация?
Капкан готовили в другом месте.
Рори Пек в это время приехал из Переделкино в офис немецкой телекомпании ARD, там он взял профессиональную видеокамеру Sony и сказал, что направится сейчас к парламенту, а затем, скорее всего, в Останкино. По радио уже сообщили, что следующей целью восставших будет телецентр.
На площади у Белого дома царила эйфория: толпа разбирала захваченное оружие и все больше распаляла себя. У этих людей было ощущение победителей. Им казалось, что власть уже капитулировала, сдалась, что теперь уже ничто не может им помешать. «На Останкино!»-– звучат громовые призывы. Там, в Останкино, телецентр, оттуда они обратятся к России с сообщением о своей победе, с воззванием повсюду громить сторонников Ельцина. «На Останкино!» - командует Руцкой. «Вперед!» - кричит Макашов и сам садится в захваченный у милиции УАЗ.
Если действительно существовала тайная сила, разработавшая этот дьявольский план, то именно в тот момент ее руководители, видимо, довольно потирали руки: все шло, как надо.
Рори, его брат Колин - с недавних пор он тоже стал приобщаться к фронтовой журналистике - и Джульет появились у Белого дома, когда разгоряченная толпа рассаживалась в трофейные грузовики с эмблемами войск МВД. С этими грузовиками тоже вопрос: складывается впечатление, что и их как бы преподнесли в дар толпе, аккуратно подсунули восставшим: «Машины поданы, ребята, куда изволите?» На Останкино! Откуда-то объявились добровольцы-водители, в замках зажигания почему-то оказались ключи, ничто не мешало им двигаться туда, куда звал Руцкой.
Рори поймал частные «Жигули», сунул шоферу пять долларов - тот обалдел от привалившего счастья: «Куда поедем?» - «Двигай вслед за колонной». Тут частник слегка приуныл: «А не опасно?» - «Если будет опасно, я тебе еще дам», - ирландец показал стодолларовую бумажку. «А, была - не была», - махнул рукой водитель.
На протяжении всего пути ни один милиционер, ни один пост ГАИ не сделал попытки задержать или хотя бы приостановить макашовцев.
А по параллельным улицам, иногда в пределах прямой видимости, на Останкино шла другая колонна – спецназа внутренних войск, грозная боевая сила.
К моменту появления бунтовщиков у комплекса зданий телецентра его уже охраняли 500 вооруженных сотрудников милиции, солдат внутренних войск и 14 бронемашин. Вскоре их станет еще больше - около тысячи до зубов вооруженных военнослужащих и милиционеров, а с ними 24 бронетранспортера.
Теперь - внимание! - я назову численность противоположной стороны. Следствие с абсолютной точностью установило, что генерал Макашов привез с собой штурмовать телецентр группу из 20 или чуть более вооруженных людей. У них были короткоствольные автоматы АКСУ, пистолеты и один отобранный у милиции гранатомет с двумя зарядами к нему. Судя по всему, этим гранатометом никто из восставших пользоваться не умел. Остальная толпа состояла в основном из довольно пожилых теток и дядек с красными знаменами, а по большей части - из обыкновенных зевак, которые хотели увидеть, чем все это закончится.
Следствие сделало вывод, что никакого штурма телецентра не было, да и быть не могло при столь вопиющем неравенстве сил.
А что же было?
Последний раз я видел своего друга около семи часов вечера. Он был в джинсах, свитере и легкой куртке. По своему обыкновению, он, словно ледокол, легко рассек возбужденную толпу, вплотную приблизившись к человеку в генеральских штанах с лампасами и берете набекрень. Этот человек выкрикивал в мегафон призывы немедленно покончить с антинародным режимом, казнить Ельцина и из Останкино сообщить о победе на весь мир. Это был генерал Макашов. Рори снимал. Генерал перемежал революционные призывы с чистой матерщиной. Было заметно, что он сам боялся того, во что оказался ввергнут. Вокруг бесновалась толпа. Я точно помню, что обыкновенных зевак в этой толпе было куда больше, чем активных сторонников Макашова.
Потом генерал и люди из его окружения вошли в подъезд главного здания и потребовали предоставить им выход в прямой эфир. Офицеры милиции объяснили, что не могут этого сделать без санкции своего руководства, попросили дать время. Милиционеры просто тянули резину в ожидании подхода новых сил. Они рекомендовали Макашову перейти к другому зданию - напротив основного корпуса, мол, оттуда он и сможет выйти в эфир. Именно в том здании уже изготовились для стрельбы бойцы отряда специального назначения «Витязь», профессиональные убийцы, только что вернувшиеся из Чечни. Генерал вместе со своей охраной и вооруженными повстанцами - это те самые 20 человек - послушно перешел улицу Королева. За ним ринулись демонстранты, журналисты и зеваки.
Низкое осеннее солнце ярко высветило красные флаги в руках людей, отразилось множеством бликов в стеклянном фасаде главного корпуса. Желтая листва на липах вспыхнула золотом. И вслед за этим почти сразу стали сгущаться сумерки.
Рори снимал. Его лицо не выражало ни испуга, ни удивления. Прежде ему уже не раз приходилось видеть такое: орущую толпу, бесноватых поводырей, перевернутые автомобили, брошенные пассажирами троллейбусы… Ничего нового. Бухарест, когда свергали Чаушеску. Москва в августе 91-го. Югославия, Кавказ, Ирак, Афганистан… Это его работа - оказаться в такой момент в таком месте.
Кто бы мог знать, что так все обернется…
Мне следовало бы взять его за руку и увести отсюда подальше. Но какие слова я мог найти при этом? Что я мог ему сказать? Что здесь опасно? Но он всегда был именно там, где опасно. Что он очень рискует? Но риск был всего лишь элементом этой профессии. Что его лимит исчерпан? Но он никогда не думал об этом, это не входило в те принципы, по которым он жил.
К нам подошел мой приятель из одной крупной российской газеты.
- Знаешь, - сказал он, покосившись на ирландца с камерой, – мне шепнули, что сегодня днем кто-то обзвонил все западные корпункты и рекомендовал иностранным журналистам не появляться в Останкино. Посмотри: здесь одни стрингеры. Плохой признак.
- Вот видишь, Рори, - обратился я к ирландцу. - Все говорят, что сейчас может начаться большая заваруха. Будь осторожен.
- Ты рядом, - сказал он мне, - значит, все будет хорошо. Не в первый раз.
Потом толпа разъединила нас. Все дальнейшее я знаю из материалов следствия, которое вела Генеральная прокуратура, и собственных попыток установить истину.
Примерно в 19.20 генерал Макашов, кажется, поняв, что его водят за нос, пригрозил милиционерам через три минуты приступить к штурму. Вплотную к подъезду подогнали два мощных грузовика марки «Урал», «подаренных» войсками МВД. Одна из машин попыталась въехать прямо внутрь здания, но только разбила стеклянные двери, дальше продвинуться ей не позволили габариты. К разбитому стеклу вновь подошел Макашов, стал кричать: