вершеннолетнего ребенка, поедешь по адресу, указанному в деле, убедишься, что права ребенка соблюдены. Что он остался или с отцом, или с законным опекуном, или его увозят соцработники. Такое редко, но случается. Мало ли кто под гребень попадет в ярмарочные дни. После ярмарки объедешь тех, кто находится на особом контроле. Формально им на ярмарке появляться запрещено, но все понимают, что не наторгуют — с голоду подохнут зимой. Главное — проверишь, чтобы они с ярмарки по домам вернулись. Заодно осмотришь сараи, сушилки, теплицы на фермах — что у кого есть, то и обследуешь. Не забывай брать рацию. Если обнаружишь склад оружия или взрывчатку, сразу вызывай подмогу. К детям не подходи. Лисицы любят жалобы строчить, что инспектор нанес детям моральную травму. Последствий не будет, начальство ответит, что факт правонарушения не установлен… но лучше не подходи. Всем спокойнее.
— Я не понял, — честно сказал Валериан. — Почему досье с красными кружками только на лисиц? Что, всех опасных лисов и волков перестреляли при задержании или на УДО не отправляют?
— Сразу видно вояку-оперативника, — усмехнулся волк. — Наручники защелкнул, а что там дальше — хоть трава не расти. Остальных досрочно тоже освобождают. Но только после того, как они часть срока отсидят. А лисицы и волчицы, у которых есть дети, вообще в тюрьму не садятся.
— Это я знаю. Но их же немного? Лисиц с детьми?
— Тю! Ты как с луны свалился. С тех пор, как закон о правах детей приняли, все лесные снайперши себе ребенка про запас рожают, прежде чем винтовку в руки брать. Если накрыли во время войсковой или полицейской операции, лисов в тюрягу, лисиц — по домам. Нельзя с детьми разлучать, пока им четырнадцать не исполнится, мать должна быть рядом. Там, в папках, все подвиги таких мамаш расписаны. Постреляла — родила. Три года не попадалась, взяли с взрывным устройством, а у нее уже пузо на носу. Снова родила и делай, что хочешь. Хоть стреляй, хоть закладывай.
Валериан потряс головой, пообещал:
— Я потом папки почитаю. Это как-то… Я о масштабах не задумывался. Самому ни разу ни инспектора, ни соцработников вызывать не приходилось, Камул миловал. Ты мне скажи главное. Мне каждый день тут сидеть надо?
— Зачем? — удивился волк. — Рацию с собой бери, она на полицейскую волну настроена. Вызовут, если срочно понадобишься.
— Хорошо. А то я по ярмарке погулять хотел.
— Гуляй на здоровье. Только…
Валериан ожидал, что волк, как и начальник, скажет «только взятки не бери», но ошибся.
— …только папки из кабинета не выноси, а те, которые в шкафах, лучше вообще не трогай. У меня тут порядок, каждая бумажка на своем месте. Неохота после тебя заново все раскладывать.
Валериан поклялся, что не будет прикасаться ни к чему лишнему, получил ключи от дверей и сейфа, познакомился с паспортистами, взял рацию, подвез волка домой и пожелал ему хорошего отдыха. Судьба привела его к ярмарочному кварталу — от дома волка было рукой подать до парковки возле южных ворот. Вспомнилось, что он пообещал Лютику скатерть и свечки — убей Камул, непонятно, почему именно скатерть, наверное, ляпнул, что первое в голову пришло, сам ведь на Адель исподтишка смотрел. Мысли описали круг — от скатерти к Адели, от Адели к папкам с красными кружками и снова к Лютику и скатерти. Валериан встряхнулся, отгоняя неприятное предчувствие, припарковался, включил рацию, послушал полицейские переговоры — обычная рабочая обстановка, никаких эксцессов — вышел из машины, запер дверь и решительно направился на ярмарку, пытаясь сообразить, где находятся ряды с текстильными изделиями. Его остановил оклик. Валериан услышал свое имя и обернулся на знакомый голос.
Эльга, Брант и Айкен уже успели осмотреть какую-то мозаику и теперь собирались покупать грибное варенье и мармелад.
— Родители мне не простят, если я не выкуплю предварительный заказ, — объяснила Эльга. — Они без этого варенья жить не могут, придумали себе традицию — покупку сыра, оттеняющего вкус деликатеса, дегустацию, обсуждение. Ни выходные, ни праздники без грибного варенья и мармелада не обходятся, в выпечку для торжеств обязательно добавляют. Я увлечение не разделяю. Не ценительница. А вы?
— Никогда не пробовал, — честно ответил Валериан. — Вишневое и сливовое привычнее.
— А паштеты из грибов с каштанами мне… — Эльга повернулась, услышав конское ржание, спросила. — О, а тут и животных продают?
— Это конфискаты, — объяснил Валериан. — Возле южного входа ряды и загоны, в которых реализуется залоговое имущество. Знаю, что здесь часто овец продают. Наши волки берут на забой, мясо очень дешево выходит. Я пару раз в долю падал. Мясники недалеко, овцу туда отводишь и…
— Вы хотите сказать, что кони тоже на убой? — Эльга посмотрела на Бранта, который вглядывался в сторону загона поверх голов.
— Не обязательно. Может быть, кто-то купит и заберет в конюшню. Возле ярмарки полно объявлений перевозчиков, и грузовички на парковках стоят.
— Давайте посмотрим? — Эльга ухватилась за локоть мужа. — Брант, пойдем?
— А смысл? — Брант повернулся, пожал плечами. — Покупать-то не будем.
— Почему? У родителей в конюшне стойла пустые.
— То у родителей.
— Пойдем, — Эльга подтолкнула упрямящегося мужа. — Просто посмотрим.
Валериан в лошадях ничего не понимал, знал только, что с ними много мороки. Но вежливую заинтересованность проявил: поговорил с распорядителем, выяснил, что кони из одной конюшни, выставлены единым лотом, аукцион открыт и идет на понижение, пока кто-нибудь не сделает ставку, и доложил об этом Эльге.
Брант во временные стойла вошел без боязни, лошадей ощупал, в зубы заглянул, на самого норовистого жеребца прикрикнул, и — к удивлению Валериана — окриком присмирил. Айкен вертелся возле лошадей и отца, подбегал к Эльге, остановившейся возле загона, что-то рассказывал. Валериан огляделся, спросил цены на овец, зацепился взглядом за ряды с сувенирной продукцией, и прокричал Эльге:
— Вы присматривайтесь, а я пока куплю что-нибудь на подарок.
Он выбрал круглую плетеную корзинку — ручку перевивали шелковые ленты — и низку бус, похожих на детскую игрушку. Ярко-оранжевые шарики перемежались красными и желтыми веточками и листьями. Ослепительное сокровище было легким и длинным, и Валериан, спрятавший бусы в корзинку, понадеялся, что Лютику они понравятся. Возле прилавка с мячами-тыквами к нему присоединился Айкен. Пощупал ребристый мяч, с сомнением сказал:
— Наверное, пинать неудобно.
— Не пнешь — не узнаешь, — назидательно сообщил Валериан и купил сразу два мяча: один оранжевый, второй — зеленый. Для Лютика и Айкена.
— А вот браслеты, смотрите, юноша, браслеты для всей семьи, — позвал его продавец-лис. — Натуральный красный коралл, янтарь, орнаментированные и стеклянные бусины. Три браслета — для альфы, лисички и сыночка. Регулируются по ширине запястья за счет дополнительных звеньев. Чудесные кисточки-подвески в подарок! Подходите, примерим.
— Нет, спасибо, — замотал головой Валериан.
К браслетам можно было бы прицениться, выглядели симпатично. Но лучше бы, конечно, вначале спросить Адель, как она относится к подобным украшениям. Валериан сделал мысленную пометку и запомнил номер прилавка, но подходить вместе с Айкеном не стал — да и Эльга с Брантом уже от лошадей отлепились, звали на поиски варенья.
Эльга тут же попыталась отдать ему деньги за мяч. Валериан отмахнулся и предупредил, что когда они доберутся до текстильных рядов — «они где-то рядом, я только что видел указатель» — ему будет нужно купить скатерть.
— И свечки. Желтые, красные и оранжевые.
— Романтический ужин? — спросила Эльга.
— Нет, — честно ответил Валериан. — Ребенок любит цветастые тряпки. И свечки заказал. Яркое покрывало у меня есть, подушки хозяйские, скатерть в уме. Как вы думаете, что еще можно купить?
— Полотенца, — посоветовала Эльга. — Если домашние вещи, то пижаму и носки. Простите за любопытство, это огненному красавцу Лютику?
— Да, — Валериан решил, что особой беды от признания не будет. — Полотенца! Вижу полотенца! Подсолнухи! Чайник! А вот с тюльпанами. Мне, наверное, с тюльпанами нужно.
Эльга, уяснившая принцип «чем ярче, тем лучше», выбрала скатерть с фиолетовой каймой, тыквами, грибами и мелкими цветочками. Указала на полотенца — «тюльпаны, грибы и розы, пусть будет разнообразие» — и заявила, что купит носки.
— Вы же не взяли деньги за мяч. Позвольте мне сделать Лютику подарок.
Пока Айкен с Эльгой перебирали пижамы и носки, Брант помог Валериану уложить полотенца и скатерть в корзинку, и неожиданно спросил:
— А ты с этой рыжей встречаешься?
— Типа того, — уклончиво ответил Валериан.
— Давно?
— А что? — от настойчивости всколыхнулась подозрительность. — Ты её знаешь?
Брант посмотрел на Эльгу с Айкеном, буркнул:
— Нет.
Соврал, соврал так явно, словно хотел, чтобы Валериан это заметил.
«Не расколется, — подумал Валериан. — Не сдаст своих. И давить смысла нет — я и без этого намека понял, что Адель не из когорты ангелов».
— Вот, — сияющая Эльга подала ему две пары детских носков. — Снегири с рябиной и какие-то непонятные птицы на облепихе. Я думаю, что на облепихе. Решила, что надо разбавить тыквы.
Валериан поблагодарил, спрятал носки в корзинку — надо было покупать побольше, подарки уже вываливались — обозрел прилавок с матерчатыми сумками и счел их недостаточно яркими. Брант возглавил процессию, свернул в овощные ряды, поплутал между тыквами, яблоками и айвой, отыскивая дорогу к грибному сектору. Вышли удачно — впереди виднелись бочки, стойки с банками солений всевозможных объемов, обвешанные гирляндами сушки. Откуда-то потянуло свежими грибами, и это сразу напомнило об Адели. Валериан взвесил «за» и «против» и с сожалением отказался от прогулки по рядам. Торговцев много. Но вероятность случайной встречи довольно велика. Адель может подумать, что её выслеживают. Может обидеться. И что тогда? Сидеть до ночи возле стадиона, а потом прочесывать город? Нет, лучше не рисковать.