Открыв папку с заявлениями, я слегка зависла, раздумывая: а что делать дальше? Теперь же надо каждое доставить исполнителю. Сверху лежало заявление от профессора Шитке, которое требовало внимание завхоза. Я глубоко вздохнула и произнесла:
— Херман, есть дело.
И ничего. Никаких изменений в пространстве не произошло. И привидение тоже не материализовалось. «И как это называется? Может, у него тоже утренний «кофею»? — не выдержала я. — Или уши заложило?» Но я была девушка упёртая, чтобы кто-то меня просто так игнорировал, допустить не могла.
— Херман, есть дело! — повторила я.
И снова никакого намёка на появление. Я ещё раз пять произнесла призыв, чувствуя, как от злости краснеют щёки.
— Херман! — Хотелось топнуть ногой и добавить: козёл. Но я пока воздержалась от эпитетов. — Я знаю, что ты меня слышишь. Если сейчас же не явишься, я забуду три последние буквы в твоём имени, и буду всем рассказывать, что в академии есть удивительное приведение.
Угроза возымела действие. Воздух пришёл в движение, и вредный старикан нарисовался предо мной. Теперь я рассмотрела его круглое лицо с носом картошкой, хитрыми глазками под кустистыми бровями, небольшой бородой и слегка оттопыренными ушами, что проглядывали между прядями седых волос. Словно подтверждая мою догадку о пристрастии к еде, у приведения было достаточно объёмное брюшко, обтянутое рубахой.
— Чего надоть? — спросил он, недовольно хмуря брови. В отличие от всех видимых мной ранее жителей потустороннего мира, этот индивидуум очень даже мог передавать свои эмоции.
— Добрый день, Херман, — решила проявить я вежливость. — Не могли ли вы пригласить ко мне завхоза? Мне надо передать ему подписанное ректором заявление.
— А что мне за это будет?
Удивил меня старикашка. Он тоже думает, что я некромантка?
— Ничего, — покачала я головой, — я не некромантка. Так что вряд ли могу вам помочь.
— Да знаю я, что ты не некромантка! — От меня отмахнулись рукой, как от надоедливой мухи. — Ты думаешь, я слепой и не вижу огневика. Меня твои пакли на голове совсем не смутили. И глаза, кстати, тоже. Это остальные ничего не видят перед носом.
Меня прошиб холодный пот. Вот зараза же!
— Ой, тан Херман, — заюлила я, не зная, как избавиться от привидения, — а давайте я сама отнесу заявление, а вы пойдёте, отдохнёте, сил наберётесь.
— Вот так мне нравится больше, а то раскомандовалась тут! Три буквы, я тебе сам из фамилии сделаю. Знаешь…
—…знаю-знаю, — перебила я его. — Всё осознала, поняла, извиняюсь, больше не буду. Шесть букв, только шесть, и ни одной меньше!
— Пирожное купишь? — Я опешила, решив, что ослышалась. — Ну, чё молчишь, словно неродная? Пирожное, говорю, купишь?
— Куплю, — медленно кивнула я, пытаясь понять: зачем оно ему? — Только как вы его есть будете?
— Не твоё дело, — буркнуло привидение. — Ты его купи и принеси к заброшенному старому корпусу. — Видела, где он?
— Хорошо, — согласилась я. Для хорошего дела и пирожного не жалко. Главное, чтобы противный старикашка болтать не стал.
Полуразрушенное здание, о котором говорил призрак, стояло в зелёных посадках. Я ещё хотела поинтересоваться, почему его не снесут, оно ведь весь вид портит.
Херман сразу принял вид благообразного старика и сообщил, что он сейчас обязательно приведёт завхоза, если это столь необходимо. Через десять минут в приёмную, чеканя шаг, вошла крупная женщина с сурово поджатыми губами. Строгое чёрное платье обтянуло фигуру с внушительной грудью. Монумент застыл рядом с моим столом.
— Простите, а вы по какому вопросу? — решила уточнить я.
— Вы же сами за мной Хермана послали.
— Вы завхоз? — искренне удивилась я. Почему-то мне казалось, что завхозом должен быть мужчина.
— А что вас так удивляет? Лучше скажите, где Гертруда?
— Она уволилась, теперь я буду вместо неё.
— Какой ужас! — воскликнула таная. Я даже обиделась. Что во мне такого ужасного? — Я только нашла с ней общий язык. Она даже научилась сортировать для меня заявления по мере их срочности. Вы же этого делать не будете?
— Нет! — тут же отказалась я. — Во всяком случае, пока. Вот, возьмите, это просила срочно купить профессор Шитке, у неё там что-то уже горит.
— У этой выскочки вечно всё горит. Привезёшь ей, а оно потом по полгода валяется, никому не нужное. А ещё что есть?
— Ой, я ещё не смотрела, — созналась я. — Чуть позже разберу и вам сообщу.
— Я что, по десять раз на день бегать должна! — возмутилась таная завхоз.
— Что здесь происходит? — нарисовался на пороге ректор. — Что за шум?
— Ректор Стин, вот полюбуйтесь: вызвали меня, а заявления ещё не рассортированы.
— Таная Изольда, но вы же понимаете, что человек только приступил к работе. — Неожиданно заступился за меня ректор. — Ей надо вникнуть в процесс. А вы, вместо того, чтобы возмущаться, взяли бы да помогли.
— Мне некогда, ректор Стин, заниматься глупостями. У меня работы знаете сколько? Вот столько! — она изобразила своими длинными руками огромный круг. Я прониклась объёмами, думаю, что ректор тоже. — Я лучше завтра зайду.
Она с гордым видом забрала заявление профессора Шнитке и удалилась.
— У вас всё нормально, таная Йоко?
— Как вам сказать? — усмехнулась я. — Но думаю, что я с этим тоже справлюсь. Кстати, ректор Стин, а можно мне немного задержаться? Просто хотелось бы просмотреть, пока никого нет, хотя бы часть папок.
«А ещё очень хочется подслушать, о чём вы там будете пьяные болтать». Не знаю, что я хотела услышать, но где-то внутри тлел слабый огонёк надежды. И как я ни пыталась его загасить, он от моих потуг только сильней разгорался.
— М-м-м… — промычал ректор, видимо решая: послать меня или разрешить поработать на благо академии. Благо вверенного ему учреждения превысило желание избавиться от моей скромной персоны. — Ну хорошо, — милостиво разрешил лин Стин. — Только не задерживайтесь допоздна. И ещё: никому не говорите, что я здесь. Я буду очень занят, таная Йоко. Не стоит меня беспокоить по пустякам.
— Я буду сидеть тихо, как мышь, — пообещала я. — Вы даже не заметите, что в приёмной кто-то есть.
Глава 11
В обед я купила себе пару пирожков, надо было чем-нибудь перекусить. Один из них был припасён мной на вечер.
Проходя мимо кулинарии, я вспомнила об одном своём обещании. Зашла и купила несколько маленьких воздушных пирожных.
Всю дорогу решала, как бы мне вечером так устроится, чтобы рыжий прошёл мимо. «А не заварить ли мне чай на импровизированной кухне в приёмной?» — промелькнула в голове, как мне показалось, вполне удачная идея.
За своими рассуждениями не заметила, как миновала ворота академии. Полуразрушенное здание стояло возле забора, в глубине двора, в густых зарослях разросшегося орешника. Дойдя до него, я положила пакет на рассыпавшееся крыльцо. «Интересно, для кого просил лакомство Херман?»
Говорят, что любопытство не порок. Если бы было наоборот, я была бы одной из самых порочных женщин. Не выдержав, я полезла в кусты. Время у меня ещё было, так что можно было провести его с пользой для дела.
Минут двадцать ничего не происходило. Мой запал любопытства почти пропал, я уже стала подумывать: а не всё ли мне равно? Вспыхивающие рядом с пирожными искры я заметила не сразу, потому что день был в разгаре. Так что само появление огненного суроша я почти прозевала. Обратила внимание, только когда искры набрали силу. Через мгновение возле пакета сидела птица, похожая на попугая, с ярким жёлто-красным оперением, которое словно переливалось от бушующего внутри огня. В отличие от попугая, у суроша были очень длинные ноги, однако, он предпочитал больше сидеть, пряча их в оперении, чем стоять.
— Кхе, кхе, кхе, — огласил окрестности скрипучим голосом огненный посланник Тьмы. Обычно так кашляют простуженные старики.
— Прилетел, голубчик, — откуда ни возьмись рядом материализовался Херман. — А я вот тебе гостинец припас.
«Вот врун-то! — возмутилась я. — Хотелось бы знать: зачем привидение подкармливает нечисть? Может, готовит поджог?»
Суроши были не так безобидны, как могло показаться вначале. Если их разозлить, они могли быстро увеличиться в размерах и полыхнуть таким огнём, что пожар неминуем. А дальше произошло то, что во всех манускриптах о нечисти называлось недостоверной информацией. Сурош при помощи когтей и клюва разорвал пакет и принялся поглощать пирожные. Разделавшись с одним, он сразу принялся за другое, потом за третье — и вскоре пакет был пуст. Огненная птица схватила его клювом и потрясла, проверяя, не завалилось ли чего-нибудь вкусненького.
«Нечисть никогда не питается материальной пищей», — гундосил в голове профессор Блюм, преподающий нам предмет «Нечисть. Сущность и среда обитания».
А я смотрела, как огненный попугай разделывался с купленными мной пирожными, и от удивления не могла выдавить из себя и звука.
— Покушал, маленький, — довольно проворковал Херман, пытаясь погладить суроша. — Знаю, что тебя никто не кормит. Эх, бедолага. Это ж надо таким уродиться!
«Не совсем попугай» подпрыгнул и встал на свои ходули. В два шага он оказался возле Хермана и попробовал прижаться к нему. Не удержался и, пролетев сквозь призрачного старика, свалился на полуразрушенное крыльцо. По округе разнёсся истошный вопль обиженного «недопопугая».
— Вы что творите?! — выскочила я из кустов. — Сейчас сюда набегут адепты. Прячьте, тан Херман, своего дружка, пока не поздно.
— Вы что, за мной следили?! — возмутилось привидение вместо этого, чтобы бежать без оглядки.
— Да очень надо! — грозно произнесла я. — Тан Херман,вы рискуете не успеть.
— Что у вас там происходит? — услышала я зычный голос и, отодвинув ветку, скрывающую мне обзор, увидела бегущего к нам симпатичного мужчину. «Оу, какие у него ноги! Может, пофлиртовать? — Пронеслась в голове заманчивая идея. — Вдруг удастся забыть рыжего?»
— Прячьте, тан Херман, своего попугая, — вместо этого сквозь зубы прошипела я.