Джим посмотрел на бокал в своей руке. Как и все в этом доме, он был помыт без особой тщательности, и были видны засохшие капли воды.
– Почему ты не женился? – спросил он. – Этому дому не хватает женской руки.
Клайд поперхнулся бренди.
– И это все, что тебя интересует? – похлопав себя по груди, спросил он.
Джим пожал плечами.
– Если уж вы с Норой не знаете, что произошло, то я и подавно. Скажу честно: вчера я думал про Пустые Зеркала, но не ощущал какой-то настоятельной потребности попасть туда. Может, я ни при чем? Ты же сам сказал, что я в состоянии попасть в мир спигелов и несбыточных желаний только с проводниками.
– Но ты каким-то образом попал туда сам.
– Я читал дневники Вилада Нордау. Великого ученого. Оракула, который к концу своей жизни сошел с ума.
Клайд поджал губы. А потом поставил бокал на стол и, глядя Джиму прямо в глаза, сказал:
– Дневники Нордау ждут. Это не важно. Пока. Важно лишь то, что ты совершил большую ошибку, отправив письмо в «Столичный Вестник».
– Да знаю я! – воскликнул Джим. – Уже на следующее утро пожалел о своем поспешном решении. Но не вернуть уже ничего, Клайд. Не вернуть. К тому же я не оклеветал Стара, – понимая, что оправдывается, Беккет опустил глаза. – Я его не оклеветал. А рассказал правду.
– Некрасивую правду, которая уничтожит его карьеру, – мягко напомнил Безгрешный. – Ты прав. Он сын Красной Гильотины. Женщины, которая сошла с ума и попала в богадельню. А потом сбежала оттуда и начала убивать людей. Вот только до того, как попасть в приют умалишенных, она была весьма тихой и миролюбивой женщиной. Встает закономерный вопрос: что же с ней делали, раз она за недолгое время превратилась в чудовище?
Джим сжал зубы. Вспомнил шрамы тех несчастных, что встретились ему, когда он доставал дело Красной Гильотины.
– Когда твою сестру убили, а Виктора Беккета оклеветали, Винсент Стар искал пропавшую женщину по имени Шейла Элви. И поиски увели его из Оршена довольно надолго. Джим… я вчера ночью был в сыскной конторе. У меня там друг, и он показал мне то дело. Винсента Стара не было в городе, когда похитили твою сестру. Он может быть трижды сыном Красной Гильотины, но он не имеет никакого отношения к тому, что произошло с твоей семьей. И тогда возникает вопрос: имел ли ты право его судить? Имел ли ты право его разоблачать?
Джим почувствовал, что его руки начинают трястись.
Пожалуй, именно сейчас до него окончательно дошло, что он натворил.
Нет смысла разбираться в том, что на него нашло. Есть только одна истина. Джим уничтожил ни в чем не повинного человека всего лишь за то, что его душевнобольная мать не выдержала издевательств и стала убийцей.
– Я… у меня скоро будут деньги, – словно в бреду прошептал он. – А деньги – это всегда влияние. Я сделаю все, чтобы грязные делишки тех якобы докторов, которые ставят опыты над сумасшедшими, стали достоянием общественности. Именно это я и должен был сделать, когда понял, что там происходит. Но я был одержим Старом. Прости меня, Клайд, я такой кретин… Вы сказали, что Пустые Зеркала дадут мне зацепку, и, кажется, я принял за след то, что им не являлось…
Клайд снял с огня чайник и поставил его на стол. Туда, где уже было прожженное пятно.
Этому дому катастрофически не хватало женской руки!
– Пустые Зеркала всегда исполняют желания. Главное, чтобы это желание шло от самого сердца. В моменты страха мы желаем самого сокровенного, и именно поэтому наши с Норой тщательно сформулированные желания превратили нас в жертв мира спигелов. Ты получил зацепку. Может быть, даже не одну. Не исключено, что именно статья про Стара заставила тебя двигаться в нужном направлении. А насчет той богадельни можешь больше не волноваться. Мы с Норой уже позаботились об этом. Не ты один умеешь слать письма в «Столичный Вестник».
– Спасибо, – от всего сердца поблагодарил Джим. – Спасибо тебе, Клайд.
– Я был не один, – напомнил Безгрешный. – И прежде чем ты начнешь благодарить Нору, я советую все-таки извиниться. Она очень обиделась.
– Надо думать. – Джим выпил до дна, со стуком поставил бокал на стол и поднялся на ноги. – И я сделаю это прямо сейчас. Если ты не знаешь, что вчера произошло, то у меня осталась последняя просьба.
– Какая? – прищурился Клайд.
Надеясь, что в махровом теплом халате и с красным простуженным носом он не выглядит совсем уж жалко, Джим приосанился, требовательно посмотрел Клайду в глаза и выпалил:
– Познакомь меня со своим другом. Я хочу попасть в хранилище улик.
Клайд налил себе еще бренди, сел за стол и подарил Джиму долгий взгляд.
– Я пойду с тобой. Ты копаешься не только в своем прошлом, забыл?
Джим тряхнул головой.
– Не хочу втягивать вас в это, – ответил он. – И так едва не подставил.
– Мы уже в этом по уши. Еще с тех времен, когда не были знакомы между собой. Мы же обещали, что поможем.
Джим вспомнил разочарованный взгляд Норы, ее презрительно скривившиеся губы и слова про то, что она больше не будет ему помогать.
Вот только это были просто слова. Потому что вчера она вытаскивала Джима из Пустых Зеркал вместе с Клайдом. Не смогла бросить. И Безгрешный не смог.
– Хорошо. Но мы пойдем туда сегодня, – твердо произнес Джим. – Мне кажется, что я теряю драгоценное время. Странное ощущение, если вспомнить о том, что я пытаюсь раскрыть дело десятилетней давности, да?
Клайд пожал плечами.
– Погода отвратительная. Но думаю, к вечеру все утихнет и мы сможем встретиться с Брейком. Раньше все равно нет смысла соваться: днем он работает.
Джим кивнул.
– Согласен. А я попробую поговорить с Норой. Как ты думаешь, она влепит мне пару пощечин и успокоится или меня ждет долгое многозначительное молчание?
Безгрешный весело хмыкнул.
– Не знаю. У нас с ней никогда не было подобных разногласий, – ответил он. – Так что ничем помочь не могу. Хотя… судя по тому, какими словами она вчера бросалась, многозначительное молчание тебе не грозит. Нора не из тех, кто добивается своего через слезы и прочие женские ужимки. Но будь осторожен. Не забывай, что у нее есть пистолет.
– У меня тоже есть, – буркнул Джим, вспомнив про то, что оставил оружие в комнате. – Ладно. Я пошел.
– Переодеться не забудь, – усмехнулся Клайд. – Хотя, если ты придешь к ней в махровом халате, она оценит.
– Очень смешно, – проворчал Джим.
И пошел одеваться.
Костюм и рубашка были все еще сырыми, но хотя бы не липли к телу, что уже было хорошо. Конечно, ощущения, когда он начал натягивать одежду на себя, были не из приятных, и по телу несколько раз пробежала крупная дрожь, знаменующая начало скорой простуды, но Джим все равно решил, что пойдет к Норе прямо сейчас.
Внутренний голос подсказывал, что, если он упустит время, разговор может получиться не очень хорошим. А так он явится к ней вымокший до нитки, дрожащий от начинающийся лихорадки и умоляющий о прощении. Должно сработать.
Еще нужно зайти в пару лавок по дороге и попробовать взять там кредит, раз уж деньги Ника будут доступны только через пару дней. К любой женщине лучше приходить мириться не с пустыми руками. И иметь кроме слов еще кое-что.
Это самое «кое-что» пришло в голову Джима еще утром, и чем больше он думал об этом, тем удачней казалась ему идея. Нора достойна лучшей доли, чем притворяться элитной проституткой. Ее жизнь и репутация загублены из-за того, что она связалась с Виктором Беккетом. Ну что же, если отмывать, так уж всех.
– Ты уверен, что не хочешь переждать? – Клайд открыл входную дверь, и в дом ворвались ветер и дождь, до сих пор не наигравшиеся друг с другом и с этим городом.
– Нет, – качнул головой Джим, – это мой путь. И я пройду его до конца…
– Свалившись с лихорадкой? – скептически добавил Клайд, нарушив весь пафос момента.
Джим улыбнулся священнику.
– Знаешь… когда вернешься в храм, скажи мне, ладно? Я очень хочу послушать, как ты читаешь проповеди.
– Нудно. Тем, кто приходит искать утешения в объятиях веры, это нужно. Печальные вдовы, калеки, обманутые возлюбленные… Тебе будет скучно. – В глазах Клайда заиграли озорные искры. – Но если ты придешь на проповедь изнемогающим от лихорадки, сойдешь за своего.
– Вот и договорились. – Джим вернул веселящемуся священнику усмешку и протянул руку. – До встречи сегодня вечером.
– До встречи. – Клайд принял рукопожатие и, шагнув назад, закрыл за Беккетом дверь, оставив того на крыльце.
То ли ветер с дождем слегка поутихли, то ли Джим уже просто привык, но, добираясь до дома Норы, он даже не сильно замерз. Хотя, возможно, все дело было в том, что его одолевали неприятные мысли?
Разговор с Клайдом что-то всколыхнул в душе, а кажущиеся совершенно удивительными для святоши шутки заставили Джима осознать, что, дожив до своих лет, он не может похвастаться даже тем, что у него есть друг. Нет, конечно, в его жизни были приятели, с некоторыми он даже время от времени выпивал в барах Цираны. А еще был Ник, к которому Джим всегда относился с благоговением, но…
Но у него никогда не было лучшего друга. Того, кто понимает с полуслова. Того, кто не пытается тебя переделать, если не разделяя убеждения, то хотя бы мирясь с ними. Того, кому можно рассказать все до капли, не боясь, что тебя засмеют или пустят сплетни.
И Джим понял, что, если бы у него когда-нибудь был друг, он был бы похожим на Клайда. Не проповедника, а такого, каким Джим его увидел сегодня.
Жаль, что жизнь сложилась по-другому.
Надо же, он действительно раскис! Раньше его никогда не тревожила тема собственного одиночества. Может, потому, что для задушевных разговоров у него был Ник, а все остальное время он тратил на учебу?
Наверное. Вот только ему откровенно нечего вспомнить. Клайд потерял молодость, загадав неправильное желание. А Джим… Джим еще относительно молод, вот только ту часть жизни, когда обычные люди влюбляются, делают глупости и наслаждаются каждым мгновением собственного существования, он прожил так, будто был стариком.