Клайд тоже перестал походить на бойцового петуха. Сунув руку в карман сюртука, он положил возле Джима квадрат из лощеной плотной бумаги.
– Что это? – спросил Беккет.
– Пропуск в архив городской редакции.
– Зачем он мне? – нахмурился Джим. Спрашивать, откуда Клайд его достал, не было смысла.
– Газетчики любят скандалы. Они ими питаются, ведь без сенсаций и прочей мишуры их бумагомарание никто не станет покупать. Но за каждым громким заголовком стоит целая история. То, что скрыто за внешним лоском и горячими подробностями. Сухая правда, которая никому не интересна. Они складывают эту правду на полку, чтобы никогда больше не вспомнить о ее существовании. Я думаю, в архиве местной газетенки уж точно найдется то, что ты ищешь.
– А что я ищу? – спросил Джим устало. Нет, он знал ответ на этот вопрос. Он ищет убийцу своей сестры. Жуткого человека без чести и принципов. Явно связанного с магией. А еще он ищет похитителя маленьких девочек из дома призрения леди Грейв. А еще…
– Оливия Аймонс, – подсказал Клайд. – Если пятьдесят лет назад был похожий случай, то о нем уж точно писали в газете. Но нас ведь интересует не это. А то, что скрыто от глаз. Ты помнишь, чтобы в газетах упоминали твое имя? Нет. Потому что ты был неинтересен публике, жаждущей грязных подробностей из жизни Виктора Беккета. Понимаешь меня?
Джим вспомнил надпись на надгробии семьи Аймонс.
«Любимой матери, лучшему отцу и самой прекрасной сестре от сына и брата».
– Ты хочешь, чтобы я нашел в архиве редакции имя того несчастного? – спросил он.
– Нет, – качнул головой Клайд. – Я хочу, чтобы ты нашел самого себя. Только пятьдесят лет назад.
Джим застыл и несколько раз моргнул, пытаясь понять, что имел в виду Безгрешный.
– Найти себя? – переспросил он. – Предлагаешь переместиться в прошлое?
– Я же тебя в архив редакции отправляю, а не в Пустые Зеркала, – усмехнулся проповедник, поняв замешательство Джима. – И да, даже в Зеркалах нельзя попасть в прошлое. Но ты говорил о человеке, который пятьдесят лет назад оставил на могиле своих родных такую же эпитафию, что и ты. Если ритуал повторяется, то тот человек является практически твоим двойником. Впрочем, ты прав: я чересчур усложнил мысль. Очевидно, давно не читал скучные проповеди.
– Мы даже не уверены, что это ритуал, – вставила Нора. – Вывод, конечно, напрашивается, но ничем не подтвержден. А кое-кто, вместо того чтобы достать какие-нибудь сведения у Смотрящих, оракулов или хранителей порталов, зачем-то отправился в редакцию.
Клайд поморщился и пробормотал что-то невнятное. Кажется, ругался себе под нос.
– Именно поэтому отправиться в архив я предлагаю Джиму. Если уж мы решили перекопать целое поле, стоит начать это делать во всех направлениях. Пока он будет изучать материалы, не вошедшие в статьи пятидесятилетней давности, я как раз займусь вопросом теоретического ритуала. На самом деле я не очень-то верю, что Смотрящие могут помочь.
– Почему? – спросил Джим. Пропуск, который он держал в руках, буквально жег пальцы, требуя немедленного использования.
– Потому что я, пусть и был учеником, кое-что узнать успел. Пустые Зеркала – это мир желаний. Мир спигелов и пустых грез. Там все наоборот. Время становится материальным, желания превращаются в человекоподобных существ с пузырями вместо головы… Но я никогда не слышал о ритуальном аспекте этого измерения. А значит, нужно искать там, куда мне хода нет.
– Но ты же недоучился, – напомнила Нора. Прислонившись к косяку, она стояла в проеме, сложив руки на груди. Испарина, выступившая на ее лбу, говорила, что ранение все же дает о себе знать.
– В начале обучения всегда подаются общие тезисы. Смотрящие не проводят ритуалов. Наше дело – искать дыры в мироздании и закрывать их, чтобы отражения не выбрались в реальность.
– Это тебе на вводной лекции так сказали? – Нора, кажется, до сих пор была зла.
– Давай закроем эту тему, а? – устало попросил Клайд. – Джиму совершенно необязательно присутствовать при том, как мы с удовольствием колем друг друга.
Джим хотел было возразить, что их словесные баталии приносят ему невероятное удовольствие, но решил, что это будет лишним.
– Нора, тебе нужно что-нибудь? – спросил он. – Может, принести готовой еды из ресторана?
– Не надо, – она качнула головой. – Я хочу прогуляться.
– Тебе не следует разгуливать по улице хотя бы сегодня, – нахмурился Клайд. – Отлежись.
Нора хотела было возразить, даже рот открыла, но внезапно передумала. Ее ощутимо покачивало, и именно поэтому она стояла, прислонившись к косяку.
Джим вскочил.
– Присядь, – попросил он. – А лучше и правда… ложись в кровать. А я принесу еды.
– Я принесу еды, – твердо сказал Клайд. – Тебе пора в архив.
Джим понял, что его выпроваживают. Жалея, что так и не успел вручить Норе подарок, он сунул в карман пропуск в архив и не прощаясь покинул квартиру.
Старым друзьям действительно стоит поговорить наедине. Может, в процессе они поймут, что являются друзьями, а то даже как-то неудобно просвещать их в этом вопросе.
На улице немного похолодало. Ветер стал сильнее, и стоило Джиму оказаться на свежем воздухе, как он вспомнил про шляпу. Решив, что после посещения архива обязательно купит себе головной убор, он осмотрел улицу в поисках свободного экипажа. Надо же, как быстро он вспомнил, что у него есть деньги. И как же приятно ощущать себя если не богатым, то обеспеченным. Не думать о текущих расходах. Не считать каждый медяк. Не ходить пешком через полгорода, опасаясь подхватить простуду или еще какую-нибудь хворь.
Кстати, о простуде.
Она ушла. Совсем. Осталось только общее недомогание, но и оно ощущалось скорее волнением, чем состоянием здоровья.
Архив редакции местной газеты располагался неподалеку от почты, на углу Ольховой и Синей улиц. Двухэтажное здание было старым, изрядно потрепанным и явно требующим ремонта: одно из окон было разбито и затянуто провощенным полотном. Косые ставни говорили о том, что этот дом построили задолго до того, как появились первые стеклодувы, а деревянная дверь, казалось, застала сотворение мира.
Ступени крыльца противно заскрипели, а дверь и вовсе открылась с таким протяжным стоном, что Джим в первое мгновение испугался, перепутав этот звук с криком мольбы и страдания.
Место для ненужных отработанных бумажек. Немудрено, что ремонта здесь не было давно. И вряд ли его сделают в ближайшее время…
Внутри пахло плесенью, сыростью и почему-то нафталином. Последнее ставило в тупик: такие запахи обычно сопровождают логово работника ритуальной конторы. А еще здесь было тихо, как в могиле. Но это как раз не вызывало вопросов.
Но один вопрос у Джима все же оставался.
Зачем Клайд доставал ему пропуск, если, судя по всему, его никто не спросит?
Впрочем, этот вопрос быстро отпал: со второго этажа спустился помятый старик. Его седые лохмы торчали в разные стороны, а запах перегара не оставлял сомнений, чем именно он занимается на рабочем месте.
– Здравствуйте, – вежливо поприветствовал его Джим. – У меня есть пропуск… я хотел бы изучить некоторые бумаги.
Старик кашлянул, харкнул прямо на пол и уставился на Джима мутными глазами.
– Ты кто? – вопросил он, явно только сейчас осознав, что к нему кто-то пришел.
– Меня зовут Джим Беккет. У меня есть пропуск, – терпеливо повторил Джим. – Я хочу изучить кое-какие бумаги.
– О как! – старик захихикал. – Обычно бумаги сюда только приносят и сваливают.
Джим начал подозревать неладное.
– Хотите сказать, что здесь никто не занимается составлением каталога? – похолодев, спросил он.
– Да кому это надо? – снова захихикал старик. – Никому эти бумажки не нужны! Статья написана, а все остальное… сжигать это надобно, но кто-то наверху решил, что этот хлам может потребоваться.
– Вы хотите сказать, что я первый в вашей практике? – еще раз переспросил Джим.
– Ну да. Даже сыскари сюда не захаживают. Все равно в газету попадает самое важное…
– У меня есть пропуск…
– Да засунь его себе в задницу, парень! – захохотал старик. – Бумажки весь второй этаж занимают да половину первого… Хочешь что-то раскопать в этом тухлом дерьме? Так дерзай! А мне обедать пора.
С этими словами старик, так и не представившись, удалился, оставив Джима одного.
Что творится в этом мире?
Впрочем, судя по происходящему на изнанке, ничего хорошего… Тоскливо вздохнув, Джим пошел к лестнице на второй этаж. Очевидно, он здесь надолго. До вечера, если не до завтрашнего утра. Жаль только, что он не догадался прихватить с собой ужин. Или хотя бы бутылку воды.
Ступени стонали не тише, чем дверь, а стоило ему подняться на второй этаж, как запах плесени и нафталина стал нестерпимым. Джим даже пожалел, что простуда отступила. Сейчас он бы не отказался от заложенного носа, который мог бы оградить его от невероятных ощущений.
Залежи документов начинались прямо на лестничной площадке. А за дверями, покрытыми облупившейся коричневой краской, Беккета, несомненно, ждали целые горы никому не нужных бумаг. Пожалуй, если бы была возможность, никто бы не складировал здесь отработанные материалы для статей. Однако «Закон о сохранении информации», продвинутый предшественником Ника на посту верховного судьи Объединенных Земель Малиры, предписывал хранить материалы любого расследования не менее семидесяти пяти лет, и редакциям газет пришлось обзавестись своими архивами.
Интересно, в «Столичном Вестнике» такой же бардак?
Конечно, основная информация, подкрепленная доказательствами, содержится в более серьезных заведениях, но все-таки не стоило так запускать это место. Да еще и пропуск этот… действительно, кому он нужен?
Джим вздохнул и аккуратно вытащил из ближайшей кипы первую папку. Она была датирована неделей назад. Ну что же, значит, нужные ему материалы явно за одной из дверей. Если все складировалось как попало, остается надеяться лишь на то, что складировали пусть не по порядку, то хотя бы рядом, заполняя помещение за помещением.