Но если жена Ника исчезла десять лет назад, то как Джим может знать ее? Тем не менее ощущение, что он когда-то видел эту женщину, не отпускало.
Так.
Надо сосредоточиться. Напрячь память. И потянуть за ниточку. Тянуть до конца. Расслабить разум и позволить ему выдернуть из памяти нужный образ.
Он видел эту женщину. Недавно. Это как-то связано с гостиницей? Нет. И это было не в архиве, где царит Норман. Но…
Понимание настигло его внезапно.
Да!
Он видел эту женщину. В богадельне, где искал сведения о Красной Гильотине. Это она простирала израненные руки и выкрикивала неразборчивые слова.
«Монс… монос… монс… Аймонс… Лив, Лив, Лив, Оливия!»
Вот где он услышал фамилию Аймонс! И если он не ошибается, услышал он эту фамилию из уст Шейлы Элви! Вдовы Николаса Элви, который в юности носил фамилию Аймонс.
Джим на несколько секунд закрыл глаза. А потом отложил папки, взял фонарь и поднялся на ноги.
Клайд оказался прав: экипаж им сейчас понадобится. Вот только Джим не собирается ехать в гостиницу или напиваться. Он собирается отправиться в богадельню Оршена и поговорить с Шейлой Элви.
Потому что, если у этой женщины остались хотя бы малые крупицы ума, то он, Джим Беккет, не имеет никакого права наследовать состояние Ника.
Да, у учителя действительно не было детей. Но у него была жена. Став верховным судьей, он уехал из Оршена в Цирану. Значит ли это, что Винсент Стар, ведущий дело об исчезновении Шейлы Элви, так и не нашел ее?
Или причина в том, что Шейла сошла с ума? Недаром упоминания о ней были стерты, и даже нотариус не знает о ее существовании.
Пожалуй, обнаруженный Клайдом скелет в шкафу покойного учителя, бывшего верховного судьи Объединенных Земель Малиры, мог дать большую фору тому, что хранил Винсент Стар.
Сунув папки за пазуху, Джим поспешил выйти из этого гиблого места под названием «Архив редакции». Он не был уверен, что больше не вернется сюда, но желания возвращаться у него определенно не было. Прощаться с пьяным смотрителем – тоже.
После затхлого воздуха архива пронизывающий вечерний ветер Оршена, сдобренный запахами нечистот, ржавчины и сырости, показался Джиму божественным коктейлем. Даже голова немного закружилась.
– У тебя такой вид, будто ты вышел на свободу после нескольких лет в карцере, – усмехнулся Клайд.
– Поверь, это не только на вид, – ответил Джим и уставился на двухместный экипаж с открытым верхом. Извозчик, сидевший на козлах, мужчина средних лет с растрепанными соломенными волосами, облаченный в потрепанный сюртук неопределенного цвета, меланхолично покуривал самокрутку, глядя на стоявший неподалеку уличный фонарь. Он старательно делал вид, что его совсем не интересует, какие пассажиры ему достались, но было совершенно ясно: он узнал Клайда. Любопытно, как он отнесся к той статье, после которой Безгрешного временно отлучили от храма? Скучает ли по его проповедям?
Почему-то Джиму казалось, что да. Время от времени стекленеющий взгляд парня говорил, что он изо всех сил сдерживается, чтобы не начать пялиться на Клайда не скрываясь.
Радоваться за священника у Джима не очень получалось: меньше всего ему сейчас нужен заинтересованный слушатель, а значит, причины, по которым они в такое время тащатся в богадельню, придется озвучить позже.
– Ну как? В гостиницу? Или в кабак? – От Клайда тоже не ускользнул интерес извозчика.
– В богадельню. – Джим качнул головой и дал понять взглядом, чтобы Безгрешный не вздумал задавать вопросов.
Тот и не задавал, хотя определенно удивился такому решению.
– Ты уверен, что не хочешь выпить? – осторожно поинтересовался он. – Сейчас самое время подумать. Осознать. А уже потом решать, что делать дальше.
Вместо ответа Джим открыл дверь и забрался в экипаж.
– Я не собираюсь делать глупости, – заявил он. – Тем более ты едешь со мной, а это значит, остановишь в случае чего.
Клайд вздохнул, а потом устроился рядом с Джимом и махнул вознице рукой.
– Тебе надо научиться самому сдерживать свои порывы, – заметил он. Но недовольным не выглядел: они оба понимали, что Клайд возится с Джимом только потому, что тот взял за привычку проваливаться в Пустые Зеркала, не сходя с места.
Джим думал об этом всю дорогу. Он не мог найти ни одного удобоваримого объяснения тому, что с ним происходит. Он не одарен даже в малой степени, но при этом так и норовит выпасть из реальности на изнанку. Туда, где время течет слишком быстро, по улицам расхаживают несбыточные желания и раздается скрип-вой спигелов. Все началось с того, что он взял в руки дневники Вилада Нордау. Дважды Джима затягивало в Пустые Зеркала, когда он смотрел на странный рисунок круга с кляксой. Да, Нордау был оракулом, ученым, изучающим магические аспекты мира, но если бы каждый, кто видел этот рисунок, исчезал на просторах Зеркал, эти дневники давно бы уже убрали из общего доступа. Да и сегодня утром Джим уж точно не смотрел ни на какие круги. Он просто разговаривал с Норой, и его скрутило.
И как же теперь быть? Предположим, они посетят богадельню и, возможно, даже что-то узнают, но что дальше? Спать тоже придется под наблюдением Клайда? А когда будет спать сам Безгрешный? Да еще и Нора… как она смогла остановить утреннее падение Джима, если она сама не одаренная?
Теперь, когда Джим узнал, что его учитель когда-то был таким же несчастным одиноким человеком, потерявшим всю семью, он не мог избавиться от щемящего чувства несправедливости. Получается, Ник выбрал его не за таланты и целеустремленность. Он его просто пожалел. Увидел в вечно хмуром Джиме Беккете самого себя в молодости и позволил себе дать ему нечто большее. Избавить от одиночества. А когда узнал, что умирает, решил дать своему преемнику шанс, которым сам не воспользовался.
Или не хотел воспользоваться, кто знает. Может быть, боялся. Или просто смирился с судьбой. Теперь уже и не узнаешь. Жаль, что учитель не смог решиться поговорить с Джимом откровенно.
А это значит, что у Джима теперь есть еще одна цель: он должен найти того, кто уничтожил не только его семью, но и семью Николаса Аймонса. И пусть мертвым все равно, Джим еще жив. И этого достаточно…
Пока они доехали, на улице окончательно стемнело, а ветер стал еще злей. Судя по всему, завтра можно ожидать сильное похолодание. А возможно, и снегопад. Улицы Оршена очистятся, станут абсолютно белыми, и будет казаться, что в этом мире стало чуточку светлей.
Клайд заплатил вознице и попросил его подождать их возвращения. Парень не возражал. Он перестал скрывать очевидное и теперь смотрел на Безгрешного так, будто тот в одночасье превратился в самого Истинного Бога.
– Что мы здесь делаем? – когда они отошли на приличное расстояние, поинтересовался Клайд.
– Аймонс… Клайд, я вспомнил, где слышал эту фамилию! Одна из пациенток кричала ее, когда я был здесь. Тогда я не обратил на нее внимания, потому что все мои мысли были заняты Красной Гильотиной, но сегодня я наконец вспомнил!
– Жаль, что твой учитель был таким ублюдком, – пробормотал Клайд, поднимаясь по ступеням крыльца и занося руку для того, чтобы постучать в дверь.
В глазах потемнело от обиды. Где-то на границе сознания мелькнула мысль, что Безгрешный прав, но ярость не дала ей вырваться наружу.
Не очень понимая, что он делает, Джим кинулся вперед и со всей силы толкнул Клайда, заставив того впечататься носом в дверь.
– Никогда больше ты не посмеешь оскорблять Николаса Элви! – проорал Джим. – Он был лучшим человеком, которого я знал!
– И который уехал из родного города, оставив свою жену в богадельне, где над ней издевались и проводили опыты? – Клайд потер нос и, не обнаружив крови, повернулся к сжавшему кулаки Джиму. Вспышка ярости угасла, но гнев никуда не ушел.
– Он не знал.
– Ты уверен?
– УВЕРЕН!
Клайд покачал головой.
– Я хочу, чтобы это было именно так. Потому что иначе ты боготворишь безжалостного карьериста, который отказался от жены в угоду продвижению по службе.
Джим глубоко вздохнул, успокаиваясь.
– Прости. Было подло нападать со спины. И ты ошибаешься. Я знал Ника очень хорошо. Он был прекрасным человеком. Он точно не знал, что здесь делают. Я в этом уверен.
– Он мог взять жену с собой в Цирану, – мягко ответил Клайд. – Она же была всей его семьей.
– Вот только никому не нужен верховный судья, у которого такая семья, – проворчал Джим, опуская глаза.
Оправдывать поступок учителя было непросто. Но, к сожалению, реалии этой жизни таковы, что иногда приходится выбирать. И не всегда выбор бывает верным.
Их перепалка не осталась незамеченной. Дверь открылась, и на пороге появился подтянутый мужчина в белом халате. На его носу сверкали очки-половинки, а помятая правая щека говорила, что Клайд и Джим оторвали его от дремы за рабочим столом.
– Что здесь происходит? – строго спросил он.
– Здравствуйте. – Безгрешный повернулся к доктору и широко улыбнулся. – Меня зовут Клайд Мур. Это мой друг Джим Беккет. Мы хотели бы поговорить с одной из пациенток этого заведения.
Мужчина сложил руки на груди и подозрительно прищурился.
– Вы являетесь родственниками этой пациентки? – осведомился он.
– Нет, но…
– Тогда до свидания. Богадельня сейчас переживает сложные времена. Еще недавно здесь хозяйничала шайка преступников, которые издевались над своими пациентами. С людьми работают, пытаются хоть как-то исправить то, что натворили эти нелюди. Пока что доступ разрешен только родственникам. Приходите через месяц. Есть шанс, что тогда посещения разрешат и друзьям.
С этими словами доктор, который так и не представился, закрыл дверь, оставив Джима с Клайдом ошарашенно смотреть друг на друга.
Джим почувствовал, как на него опускается безысходность. Ледяной ветер забрался под плащ, обняв скользкими щупальцами. Холодно снаружи, холодно внутри. А еще время уходит. Течет сквозь пальцы, и его не остановить. Через месяц может быть слишком поздно!