Глухой удар и последовавшую за этим свободу Гриф не смог сразу оценить и понять. Он повалился носом в пол. От боли заслезились глаза. Тяжесть со спины съехала, стало легко дышать. Некоторое время сталкер лежал ничком, открывал и закрывал рот, как рыба, выброшенная на берег.
- Гриф, - услышал он испуганный шепот, - ты жив?
Тень приблизилась и остановилась рядом. Сталкер медленно повернул голову, ощущая щекой холод половой доски. Левым глазом сфокусировался на долговязой фигуре. Рядом стоял напуганный и растерянный Алексей, сжимал в руке кусок трубы с увесистым сгоном на конце. Гриф хотел сказать, что с ним все в порядке, но не смог. На первом же звуке, болезненный спазм сдавил гортань. Тогда он собрал правую руку в кулак, оттопырил большой палец. Сверху послышался вздох облегчения.
Гриф мог бы лежать, вдыхать и выдыхать воздух, наверное, вечность, так это было приятно и необычно, если бы не сержант, который мог оставаться еще живым. Сталкер тяжело встал, посмотрел на обездвиженного Куваева, огляделся. Заметил пистолет возле капитана, шагнул, поднял оружие, отщелкнул обойму, сосчитал количество патронов в магазине. Их осталось четыре, как сталкер и предполагал. Он сунул ТТ в карман, взял у Алексея трубу, подошел к бесчувственному сержанту и с размаха, словно колол дрова, ударил трубой сержанта по голове. Послышался треск, зеленое кепи промялось, через мгновение ткань намокла и почернела. Гриф нанес еще один удар, чтоб уж наверняка. Лицо при этом у него оставалось бесстрастным, как будто он и, правда, колол дрова.
От увиденного Алексея мутило, он попятился и отвернулся. Наблюдал за происходящим в полглаза, словно подглядывал. Гриф повернулся к нему, протянул трубу. Что-то хотел сказать, но болезненная гримаса искривила лицо. Он положил руку себе на горло и все же просипел: «Бери». Алексей взял. Сгон на конце трубы был бордовый и поблескивал.
Гриф ощупал карманы мертвецов. Там ничего не было.
После того, как их осталось двое, они обследовали комнаты на первом этаже. В кладовой среди прочего хлама Гриф нашел в картонной пыльной коробке целлофановый пакет с небольшим количеством сухофруктов. Он не делил находку, а высыпал весь пакет себе в карман. Затем вытаскивал по две сушеные яблочные дольки, одну отдавал Алексею, другую кидал себе в рот. Сидели на полу, вытянув ноги, привалившись спинами к облезлым шкафам. Уныние и запустение заселили этот дом, время и сырость постепенно его догладывали.
- Ты откуда такой фифелистый? - спросил Гриф, когда смог разговаривать.
- С Яваршино, - ответил Алексей, откусывая от сушеной дольки.
- Где это?
- Ну… это, я почти местный, из-под Словечно, в ста пятидесяти километрах от Чернобыля. Дворов пятнадцать осталось от двухсот. Народ там…
- А в зоне давно?
- Неделю, я уже говорил.
- И что, все еще без позывного бродишь?
- Ну да.
- Кто-нибудь под крыло взял?
- Пача.
- А-а-а, этот бухарик? Тогда понятно. Ладно, в зоне нельзя без нового имени. Душара это фигня. Армейское тупилово. Щас ченьть временное придумаем, потом само что-то прилипнет. Как твоя фамилия?
- Ну… Парасюк, - Алексей покосился на сталкера.
- Парасюк, - медленно произнес Гриф, оценивающе взглянул на Алексея, сказал, - будешь Явой.
- От Яваршина как бы? - Алексей улыбнулся.
- Да.
- Неплохо, - сказал Алексей. - Ява. У Кравчеко, ну… у соседа моцик такой был.
- Ага, - сказал Гриф, - и сигареты такие есть.
Они замолчали. Повисла тишина, было слышно только, как хрустят пересохшие яблоки на зубах.
- В толк никак не возьму, - заговорил Гриф, - почему карманы оказались пустыми?
- Что? - Алексей посмотрел на сталкера.
- Когда оказались в бункере. Их словно специально вывернули. Ладно, телепорт понимаю, аномалия исключает металл – в зоне все возможно, тоже понимаю, но как объяснить такую выборочность. Оружие, патроны, магазины все железное исчезло, а гвозди в каблуках, какарды, пуговицы, звезды в погонах, пломбы в зубах остались?
- Может, зависит от металла, - предположил Алексей, - ну… состав там, примеси.
Гриф с минуту смотрел на него, затем сказал:
- А спички, сигареты, зажигалка, таблетки? Они все из разных веществ. А ТТ? Его словно специально подложили. А аномалия? Что это за хрень, которая одновременно из разных мест людей дергает и потом в одном собирает, да еще черт знает где? - Последнее два слово сталкер произнес вдруг сдавленно, словно ему вступило в спину. Глаза его полезли на лоб, он медленно выдохнул, наклонился вправо, прижал локоть к боку. Высушенное яблоко, которое он хотел закинуть в рот, так и осталась в руке.
- Что? Что случилось? - Алексей перестал жевать и с тревогой посмотрел на сталкера.
- Ай, - проскрипел Гриф, - старые… болячки, - закачал корпусом, как бы убаюкивая боль, которая голодной гиеной терзала пораженную поджелудочную железу.
Алексей сидел рядом, неотрывно смотрел на сталкера, читая по его искривленному лицу боль, примерял на себя, пытаясь угадать, с чем она сравнима.
Со стороны холла послышался осторожный скрип дверных петель. Гриф замер, Алексей повернул голову к выходу из столовой и напряженно смотрел. По полу миражем поползли белесые волны. Словно призрачные щупальца они пробирались, ощупывали, изучали место и двигались дальше, все удлиняясь и утолщаясь. Туман неестественно целенаправленно растекался по холлу. Дымка набирала цвет и плотность. На какое-то время замерла, а затем быстро потекла на кухню. Скоро она уже походил на плотный дым и возвышалась над полом метровым слоем. Дым клубился, выворачивался, перетекал, закручивался и при этом не терял ни клочка.
Гриф тронул Алексея за руку, взглядом показал на дверной проем, через который виднелась лестница на второй этаж. Медленно, держа палец у губ, сталкер встал. Его глаза неотрывно следили за белесыми перетеканиями в холле.
Обходя стороной туманность, они поднялись на межэтажную площадку. Оттуда было видно часть кухни с мертвыми телами. Туман окутал трупы. Движения слоистых потоков и завихрений ускорялись. Дымные струи скользнули в рукава, просочились под куртку между пуговиц, затекли через воротник. Голова капитана пошевелилась, словно он ожил. В открытый рот устремился густой бело-серый жгут. Сержант, вытянул согнутую ногу. Подбитый берц заскреб по половице. Куваев перевернулся на спину, словно кто-то невидимый приложил для этого усилия. Рука безвольно брякнулась на пол, звонко стукнулись костяшки пальцев о доску. В его открывшийся рот полез туман. Постепенно тела заволокла густая непроницаемая для глаза дымовая завеса. А затем послышался треск материи и хлопок, словно лопнула автомобильная камера. Кровавые ошметки разлетелись в стороны. Раздался второй хлопок и еще один красный всплеск. Все волнения и перетекания вдруг прекратились, туман замер, а через минуту он стал насыщаться бордовым цветом. По невидимым канальцам поползли красные ручейки. Толстые у самого пола, они поднимались вверх, разветвлялись и утончались, напоминая кровеносную систему.
Глава 14. Туман
Алексей переступил на затекших ногах и бедром задел гнилую балясину. Те затрещала, накренилась. Дымное полотно всколыхнулось. Алексею даже показалось, что он увидел в этой серо-белесой массе волн и завихрений глаза, устремленные на него.
- Замри, - послышался едва уловимый шепот. Гриф озвучивал мысль, оставаясь изваянием. Алексей и сам знал, что неподвижность их спасение, но призрачные щупальца уже заструились, поползли по ступеням.
- Бежим, - крикнул Гриф, устремляясь вверх по лестнице на второй этаж.
За первой дверью разверзся провал, вторая оказалась накрепко заколоченной. Выбивая подошвами из деревянных ступеней гулкие звуки, они кинулись выше, на третий, на последний этаж.
Вбежали в спальню с большой кроватью и сразу к окну. Внизу отвесная стена, замусоренная отмостка, сухие ветки, сорванный с крыши лист. Бросились назад. Туман уже растекался по холлу. Белесые, набирающие цвет и плотность волны дернулись в их сторону, словно густая пленка киселя за ложкой. Алексею показалось, что ноги испытывают некое сопротивление, будто бежит в воде.
В окно детской с разбросанными игрушками и оторванными обоями скреблась корявой лапой толстая ветка. Гриф распахнул створу, быстро осмотрелся, забрался на подоконник и в следующее мгновение уже летел. Затрещали, посыпались вниз мелкие сучки и ветки. Главная ветвь тяжело раскачивалась, гнулась, но держала повисшего на ней человека.
Алексей стоял на подоконнике и ждал, пока Гриф доползет до ствола. Туман затек в комнату, устремился к окну и уже хватал его за лодыжки. Парень явственно ощутил, как берца сжались, как чья-то невидимая сила потянула его с подоконника. Алексей прыгнул.
Он повис, ощутил под ладонями шершавую изборожденную кору, а в следующее мгновение под оглушительный треск вместе с Грифом полетел вниз на лепившуюся к дому пристройку. С жутким грохотом они проломили шиферную крышу. В облаке пыли, обломков, мусора рухнули на бетонный пол. Небольшая высота, крыша и доски перекрытия смягчили падение. С ушибами, ссадинами беглецы вскочили на ноги и затравленно озирались.
В потоке хилого света они стояли под проломом, окруженные сумраком и кирпичными стенами. В тенях, в полутенях , в отблесках угадывался верстак, токарные станки, нагруженные деталями стеллажи, в центре тускло поблескивал металлом и смазкой громоздкий агрегат трехметровой высоты. Казалось, что люди ворвались в механистическое царство и теперь все машины в изумлении замерли и смотрят на них.
В пролом над головами потекли мглистые букли. Из-под двери полезли плотные струи дыма, словно в соседней комнате возник пожар.
- Туда, - Гриф рассмотрел у торцевой стены узкую лестницу, уходящую куда-то вниз. Они бежали по ступеням, погружаясь во мрак, словно в трясину.
Гриф выставил вперед руки и уже не бежал, а быстро шел. Коридор, шириной в полтора метра заканчивался перекрестком и перпендикулярно уходил ветвями влево и вправо.