Почти пять дней мы шли в район боевых действий. Командир лодки капитан 3 ранга Е.Н. Трофимов и командир дивизиона капитан 2 ранга П.И. Егоров проводили большую разъяснительную работу о цели и особенностях похода. Самое главное, это внимание и четкость действий. Придя в район боевых действий, мы соблюдали особую скрытность, обследовали каждый район возможного появления противника. Главным средством наблюдения была гидроакустика, так как из-за постоянной дымки наблюдение в перископ становилось невозможным. Работа гидроакустиков была сложной, мешал жидкий грунт. Плеск волн об айсберги и льдины, создавали шум, очень похожий на шум винтов.
15 дней мы находились на позиции и никого не встретили. Естественно, что если мы в первые дни вели себя чрезвычайно осторожно, то постепенно это напряжение терялось. Вот инженер-механик лежит на койке во втором отсеке и читает книгу «Воспоминания академика Крылова», рядом с ним стоит электроплитка и на ней несколько бутылок, в которых бродит черника с сахаром. К концу похода будет готова наливка, которую он с удовольствием разопьет с друзьями. Все занимаются своими делами. В лодке стоит тишина. Вдруг акустик докладывает, что слышит шум винтов, поднимается перископ. Впереди маячит какой-то силуэт. Звучит команда: «Торпедная атака». Начинаем маневрировать для выхода в атаку. Дымка мешает рассмотреть силуэт, но странно, вроде бы он и хода не имеет. Отбой торпедной атаки: впереди айсберг. Все расходятся по своим местам и принимаются за свои прерванные дела. Плотность электролита в аккумуляторах понизилась, и мы отходим дальше от берега для зарядки.
28 августа 1943 года. После утреннего чая все заняты своими делами. Мы собирались отходить в район зарядки. У нас на практике курсанты Высшего военно-морского училища им. М.В. Фрунзе. Штурман попросил у командира разрешить курсантам попрактиковаться зарисовкой берегов через перископ. Командир разрешил. С-101 находилась в районе мыса Флиссингский. На гидроакустической вахте стоял матрос Ларин.
В 10 часов с минутами Ларин попросил старшину гидроакустиков Филиппова, который спал в первом отсеке, прослушать горизонт, так как он слышит шум винтов. Шум был неясный, и Филиппов, сказал, чтобы Ларин следил за шумом и, если он будет меняться, позвать его. Минут через 5–7 Ларин вторично вызвал Филиппова и доложил ему, что шум увеличивается и пеленг на него изменяется. Командир, услышав этот разговор, вышел из второго отсека в центральный пост, а командир дивизиона надел наушники и стал прослушивать горизонт.
В 10 часов 18 минут старшина 1 статьи Филиппов доложил, что по пеленгу 150 слышен шум винтов предположительно подводной лодки. В 10 часов 18 минут из центрального поста передали, что командир просит в рубку командира дивизиона. Командир дивизиона и инженер-механик перешли в центральный пост. В перископ командир увидел подводную лодку, идущую в надводном положении. Была дана команда: «Торпедная атака, приготовить торпедные аппараты к выстрелу». Все разбегаются по боевым постам, и каждый готовит свое заведывание к бою.
Невдалеке от нас находилась наша лодка С-54, поэтому командир дивизиона попросил штурмана и инженер-механика посмотреть в перископ, чтобы убедиться, что это не она. Оба подтвердили, что эта лодка не похожа на С-54.
В 10 часов 27 минут С-101 легла на курс сближения с подводной лодкой противника. Идем на перископной глубине, перископ опущен. Периодически он поднимается и штурману сообщаются данные, взятые по перископу. Штурман рассчитывает курс, скорость и дистанцию до противника и сообщает полученные данные командиру дивизиона. Погружаемся на 15 метров, акустику дается приказание прослушать горизонт. Он докладывает, что, кроме этого шума, других шумов не обнаруживает.
Всплываем на перископную глубину, командир дивизиона поднимает перископ, передает штурману данные и видит на мостике подводной лодки противника, кроме вахтенного офицера и сигнальщика, еще трех человек, которые, видимо, курят. В 10 часов 47 минут С-101 ложится на боевой курс. Подается команда: «Носовые аппараты, три торпеды, интервал восемь секунд, товсь». В 10 часов 50 минут на дистанции 6 кабельтовых лодка противника подошла на угол упреждения. Раздается команда: «Носовые аппараты, пли!»
С интервалом в 8 секунд вышли 3 торпеды, что ощущалось в лодке, как всегда, толчками, и устремились на врага. Медленно тянется время. Лодку держим на перископной глубине, перископ поднят, командир дивизиона прильнул к окуляру. Он видит, что следы торпед неминуемо идут на противника. В последнюю секунду один из стоящих на мостике подводной лодки противника показывает на след, но столб дыма и огня на мгновение закрывают лодку, а затем командир дивизиона видит, как задранные вверх корма и нос погружаются в воду. Фашистский пират потоплен.
Перископ опускается, подается команда погрузиться на 20 метров, стоп оба электромотора, прослушать горизонт. Акустик докладывает, что горизонт чист. Подается команда продуть среднюю цистерну. Наша лодка всплыла, но в люк вместо свежего морского воздуха вносится иной запах. На мостик вышли командир, сигнальщик, командир дивизиона, вахтенный офицер и штурман. Вокруг подводной лодки – море топлива, плавают какие-то вещи.
По приказанию командира дивизиона вызвали добровольца спуститься за борт и подобрать некоторые вещи. Им стал старшина 1 статьи Смирнов, который оделся в теплую одежду и легководолазный костюм и на конце был спущен за борт. Лодка находится в позиционном положении. Смирнов подвел к борту 5 изуродованных трупов, которые были обысканы и спущены за борт. На борт подняли китель, книги, жестяные банки с сигаретами, спасательный круг и много других разных предметов. Из поднятых документов было установлено, что это немецкая Унтерзеебот U-639, ее командир – обер-лейтенант цур Зее Фишман. (Так в авторской рукописи. Немецкой подводной лодкой U-639 командовал обер-лейтенант Вальтер Вихман. – О.З.) После похода у него в Берлине должна была состояться встреча с невестой.
Мы долго находились в районе потопления, затем погрузились и начали отход в район зарядки. На отходе произвели перезарядку торпедных аппаратов. Вечером, во время зарядки получили приказание возвратиться в базу. 2 сентября 1943 года С-101 возвратилась в базу, отсалютовав одним залпом из 100-мм пушки в честь одержанной победы.
После трехдневного отдыха личного состава мы начали срочно ремонтировать механизмы и приводить все в порядок. Нам дали сжатые сроки, так как нужно было время для отработки командира лодки капитана 3 ранга Е.Н. Трофимова. В сентябре в Заполярье еще белые ночи, но солнце уже заходит. Нас поставили в Пала-губу к плавучей мастерской «Красный Горн». Мы с утра уходили с береговой базы, шли в Пала-губу, там пили чай, затем занимались работой. В 12 часов шли в столовую, которая была придана судоремонтной роте, обедали и до 14 часов был отдых. Обычно это время уходило на сон. Спали где кто как мог устроиться. Кто у приятелей в каюте на «Красном горне», кто на лодке, а кто на солнышке на окружающих сопках.
С 14 до 18 часов мы работали по ремонту механизмов вместе с рабочими плавучей мастерской. С 18 до 19 часов у нас был ужин, после которого личный состав или работал, или были политзанятия, или проводилась боевая подготовка. В 21 час команда пила чай и отправлялась на береговую базу в Полярное.
Питание по сравнению с прошлым годом улучшилось, но по сравнению с довоенным никуда не годилось. Но все понимали тяжелое положение страны, и никто из команды никогда не высказывал каких-либо неудовольствий. При той чрезвычайно трудной и изнурительной работе, которую выполнял личный состав, выдаваемого питания ему явно не хватало.
При малейшей возможности команда занималась подсобным хозяйством. Один умелец, моторист Гейзе, изготовил почти на половину команды удочек для ловли рыбы на поддёв. И вот в обеденный перерыв часто начинался массовый лов рыбы. Бывали очень удачные дни, когда из наловленной рыбы приготавливали и первое, и второе. Это было несравненно лучше, чем сухое строганое мясо и пюре из сушеной картошки.
Часто ходили в сопки за грибами и ягодами. Грибы приносили мешками, варили грибной суп, на второе – жареные грибы. И это было лучше, чем на обед суп из рыбных консервов, а на второе мясо тушеное консервированное, а вечером наоборот. Но я еще раз повторяю, что все понимали – многие в тылу и на фронте питались хуже нас.
Что самое примечательное было у этих героев, это то, что они никогда не унывали, были великими оптимистами, верили в нашу безусловную победу и героически боролись за достижение этой победы. Много товарищей и друзей уже было потеряно. Многие были направлены на сухопутные фронты, некоторые из них вернулись на родной корабль, а некоторые, стойко сражаясь за свободу и независимость нашей родины, отдали свою жизнь.
Нам очень часто приходилось выходить в море на других лодках, заменяя заболевшего товарища. Много наших офицеров и старших матросов переводились на другие подводные лодки с повышением. Некоторые из них, защищая честь нашей родины, пали смертью храбрых. Так, старший лейтенант В.К. Сергеев ушел в поход на С-54. Лодка не вернулась. Погибли на подводной лодке Щ-402 инженер, капитан-лейтенант В.В. Коновалов, на подводной лодке В-1 старшина 1 статьи Сумнительнов и некоторые другие.
Предполагалось, что мы совершим еще один боевой поход и после него станем в длительный ремонт, так как все межремонтные сроки уже вышли. Новый командир очень хотел сходить в самостоятельный боевой поход, попытать счастья, так как если бы поход сейчас не состоялся, то на следующий год необходимо было бы повторять все задачи.
Мы чувствовали также, что и фрицы выдыхаются. Если раньше, в 1942 году в воздухе господствовала их авиация и они нахально летали, то теперь наша авиация доминировала в небе, а фрицев редко увидишь над нами. Поэтому мы тоже спешили внести свою лепту в дело победы. В 20-х числах сентября 1943 года мы закончили все ремонтные работы, пополнили запасы, произвели все приготовления для выхода на боевую позицию, после чего приступили к отработке задач. Провели с отличной оценкой учебные торпедные стрельбы, и командир получил право самостоятельно управлять подводной лодкой. Мы заступили в готовность.