Я огляделся. Лица неофитов походили на жестокие, застывшие маски. От зрителей отличался только Эрам и здоровячки, остальные казались декорациями, недобрыми манекенами.
Напротив меня вышел один из крепышей. Точнее, его вытолкнули в центр стихийно образовавшегося круга. Я не запоминал имен бандитов — не считал нужным, зато на каждого множество раз вызывал справку и давно заучил характеристики.
Гулий Перо.
Сила: 1.1
Ловкость: 0.7
Телосложение: 1.0
Магический потенциал: *неизвестен*.
— Ты превосходишь его по ловкости, — подтвердил архимаг мои мысли, — В этом поединке сила ничего не значит — у него в руке засапожный нож, не двуручник. Телосложение тоже: несколько глубоких порезов, и пацан сомлеет от потери крови. Главное — не подпускай здоровяка близко и не давай ему метнуть нож. Он может попытаться сделать это, может поставить на кон жизнь. Не давай.
Меня колотило так же сильно, как и Гулия напротив. Я вдруг всем существом осознал, что этот человек желает моей смерти. И его нужно остановить. Прервать жизнь.
Как на тренировках, только в реальности.
Убить.
Убить человека.
— Не мандражируй, Нильям, — спокойным тоном сказал Апелиус, — Дыши. Это просто бой. Как тренировка, но не с Эрамом — с другим человеком. Тебе не обязательно убивать пацана, просто полосни по обратной стороне руки, которой он держит нож, и все. Напасть на тебя покалеченный здоровяк не сможет, и дальнейший путь пройдет спокойно. Все хорошо. Дыши.
Я вздохнул и помотал головой, выгоняя лишние мысли. Пол минуты, минута. Я словно медитировал, но концентрировался не на дыхании, а на предстоящем поединке: прикинул свои ходы на действия противника, ощутил тело, донельзя напряженное, и расслабился. Правду говорят: ожидание выматывает.
— Готовы? — спросил виконт, выступающий в роли судьи. Умный пацан выжидал нужный момент, наблюдая за мной. Странно, но толпа не мешала и не требовала бойни как можно быстрее.
— Готов… — просипел я, а потом прокашлялся и четко повторил, — Я готов.
— Да рассудит вас небо, — сказал Эрам и отступил из круга в толпу.
Пока я успокаивался перед поединком, Гулий намотал кофту на левую руку, а изогнутый кинжал ухватил правой. Странный он. Против тренировочного меча такая защита могла сработать, но меня в руках клинок виконта, которым траву можно косить и рубить тонкие деревья. Кофту меч разрежет в одно касание.
Мы добрую минуту перемещались вокруг центра круга. Я все ждал, какой трюк приберегает пацан, но потом понял, что никакого трюка нет: Гулий напуган сильнее, чем я, и точно не нападет первым. Я точно не упрекну пацана за страх: выходить в бой против мечника с кинжалом — такое бы и меня ужаснуло.
Из толпы наконец послышались недовольные выкрики, будто мы дрались на потеху публике. Наблюдатели разделились на два лагеря: одни скандировали мое имя, вторые — имя Гулия. Не знаю, каких было больше. Я не смел отвлечься от поединка.
Все должно решиться одним ударом. В крайнем случае — несколькими.
— Давай, пацан, — подбадривал меня Апелиус, — Всего один удар по руке.
И я сделал этот выпад. Тонкая полоса стали прошла через кофту, ужалила руку противника. Я сразу же отпрянул.
Пацан отшатнулся, сбросил кофту. В принципе, я почти добился своего: ладонь рассечена до костей. Осталось только ранить другую руку, и можно отпускать пацана.
Вот только Гулий не знал, что я собираюсь оставлять его в живых. Пацан неверяще смотрел на рассеченную ладонь, на кровь, падающую тонкой струйкой на траву, и это зрелище взбесило здоровяка. Гулий перехватил нож обратным хватом и побежал на меня, забыв о защите — даже раненую руку опустил, не пытаясь прикрыться ею.
— Укол в шею! — скомандовал Апелиус, и тело не подвело. Как и на тренировках, я выполнил прием прежде, чем осознал, что именно делаю.
Прием получился идеально — здоровяк бежал навстречу и сам себя насадил на клинок. Дьявол… Я не хотел убивать…
Тело Гулия лежало, странно изогнувшись. Мертвые глаза смотрели в небо, а из широкой рваной раны текла кровь.
Прежде я не видел у людей таких ран. Он только что бился со мной, жил, дышал, мог получить неопасную для жизни рану и жить дальше, но один взмах мечом, и человек безвозвратно мертв…
Зрелище собственноручно убитого пацана оказалось настолько неправильным, настолько страшным, что я содрогнулся, шагнул к краю круга. Меня вырвало под ноги подросткам.
От убитого отделилась едва заметная дымка и потянулась ко мне. Я опасливо отодвинулся, но она вдруг рванулась змеей и втянулась в центр груди. Я не желал поглощать непонятную энергию, но меня и не спрашивали: искра дрогнула, без остатка втянула дымку и закрутилась, как сумасшедшая.
— Видимо, адепты решили сразу убрать тех, у кого явные конфликты между школами, — задумчиво пробормотал Апелиус, пока я пытался очистить рот и горло от рвоты, — Или просто сокращали число неофитов руками самих неофитов? Но зачем?..
— Этот вопрос лучше обсудить после боев. У меня их еще два.
Я поднялся и сделал пару шагов вперед. Тело ощущалось чужим: будто я на самом деле — в пару раз больше, но меня зачем-то засунули в тело пацана. Шаги получались короче, чем, как мне казалось, должны быть. Чертова деперсонализация! И как в таких условиях сражаться?!
Воздействие странной дымки чуть не свело меня в могилу: время вокруг то замедлялось до состояния густой патоки, где я мог несколько минут смотреть на то, как меч движется к шее врага, то ускорялось, и я едва успевал крутить перед собой восьмерки и чередовать приемы защиты, не помышляя о нападении на молниеносного движущегося здоровяка. Но я достал его: время замедлилось как раз, когда здоровяк был в двух шагах от меня и тянул ко мне руку с зажатым засапожным ножом. Перерезать ему глотку труда не составило: я минуту изо всех сил давил на меч, заставляя его неторопливо плыть к горлу здоровяка. Когда замедление кончилось, меч обезглавил противника, двигаясь практически на вложенном усилии. А потом меня накрыло еще одной дымкой и сознание практически улетело.
Последний поединок был очень странным. Я ничего не соображал, почти вслепую махал клинком, не подпуская к себе врага, а иногда наоборот: в точности следовал указаниям Апелиуса, но не успевал архимаг скомандовать мне идти в атаку, как период просветления заканчивался и я снова махал мечом, как оглоблей.
Время от времени я приходил в себя на пару секунд, которых оказывалось достаточно лишь чтобы охренеть от происходящего, а затем вновь нырял в пучину безумия.
Последний здоровяк истек кровью от многочисленных ран. После его смерти я ненадолго пришел в себя и попытался убежать от последней дымки, но запнулся о свои же ноги и упал.
Третья дымка оказалась фатальной. Я понял, что я не один! Меня на самом деле много, я — многорукий человек. Закрываю ладонями уши, глаза, остальными руками обхватываю себя, чтобы успокоиться, но даже с закрытыми органами чувств вижу и слышу гораздо больше, чем способно тело. В частности, реплику из разговора Сильвио и Грая:
— Поздравляю, Грай, — завистливо процедил глава адептов, — Три победы, три смерти. Кажется, ты порадуешь наставников Утренней звезды новым чемпионом.
Глава 9
Эрам позже рассказал, что меня занесли в лагерь и уложили на расстеленный плащ. Говорил, что я всю ночь бредил, кричал непонятные фразы и мешал остальным спать, но ничего из этого не помню.
Очнулся я ранним утром. Не было долгого пробуждения, мне ничего не снилось. Я пришел в себя мгновенно, как по щелчку. Оглядел спящих людей и пошел на выход из лагеря — нужно найти укромное местечко на берегу озера или впадающей в него реки и смыть с себя пот, кровь.
— Осторожнее там, — процедил адепт, сидящий на крыше фургона, — Волколаков не видно, но мало ли.
Я спустился по огроменным камням к воде, и поминутно озираясь, зашел по пояс в воду. Дальше идти не хотелось: и так дыхание перехватывало от студеной воды. Горная речка, что-ли?..
Архимаг и напомнил о себе только когда я отмылся и отстирал одежду.
— Как себя чувствуешь? — вкрадчивым тоном спросил Апелиус.
— Вполне сносно. А что?
— Я трижды проанализировал вчера твое состояние — по разу после каждого убийства. Измерил давление, кровообращение, частоту дыхания, сердечный ритм… Этот вопрос может показаться тебе странным, но твои мать или отец никогда не падали на пол, не бились в судорогах? Это могло сопровождаться рвотой, головной болью, нарушением речи…
— Нет. А что?
— Те смерти странно на тебя повлияли. После каждой с твоим телом происходило нечто странное. Кроме того, глянь на статистику.
Я вызвал справку и обомлел.
Нильям Тернер.
Сила: 0.8
Ловкость: 1.0
Телосложение: 0.8
Магический потенциал: 5
Вместимость бао: 1.4
Дебафы: раздвоение личности, галлюцинации.
Кроме подросших характеристик появилась новая строка.
— Бао? Но откуда?
— Вчера уровень твоей энергии возрос почти в полтора раза, что позволило заклинанию отследить размеры твоего объема искры. За единицу я взял прежний, стартовый объем, и добавил в твою статистику значение параметра. Знавал я людей, у которых сильные эмоциональные потрясения на краткий срок могли вызвать рост силы. Такое иногда сопровождалось приступами истерии или эпилепсии, но это не твой случай. Скажи, ты… получил что-нибудь от убитых?
Я не видел смысла скрывать от архимага произошедшее и рассказал ему про поглощенный дым.
— Жаль, что я сам не видел эту энергию, — вздохнул Апелиус. Интересно… Выходит, архимаг пользуется моими глазами, но не видит энергетические конструкты? Нужно будет не забыть об этом. В будущем мне может понадобиться спрятать что-нибудь от бестелесного соседа.
— Выходит, собратья Пауля могли охотиться за мной как раз из-за этой энергии?