Перед тем, как выйти, архимаг наклонился над оставшейся от баррикады кучей земли и долго рассматривал её. Отпечатки моих сапог — единственное, что четко выделялось на рыхлой земле. Не знаю, что именно хотел высмотреть здесь Апелиус, но как по мне, ничего интересного на земле не было. Однако старику виднее: он так-то архимаг, на минуточку. И император трёх планет.
Телеги и след простыл. Где стояла повозка, остались лишь следы от колес и копыт. Архимаг оказался прав. Снова.
— Ну вот, как я и говорил, — самодовольно заметил дед, — если ты не против, до городских стен тоже я поведу. Этой твари нет в руинах, а значит, она может быть где угодно.
— Тогда она может быть и в городе.
— Может. Если хочешь, я и в городе буду управлять телом.
— Нет, спасибо, — отказался я, — не хочу тебя напрягать.
— Ну ладно. И факелы я брошу — лень их тащить, а если нападет кто, помешают защищаться.
— Без проблем.
Обратная дорога до города оказалась интереснее, чем поездка к замку. Когда мы шли по лесу, я не отвлекал настороженного архимага, а вот стоило выйти в поля, где никакой монстр не смог бы напасть на нас неожиданно, я наконец начал расспросы.
Модель монстра, которую спроектировало и подвесило над дорогой заклинание, чересчур напоминала человека. Антропоморфная горбатая фигура под метр восемьдесят, кисти гипертрофированы, оканчиваются огромными когтистыми кистями, один в один как у наставника химерологов. Морда размывается — заклинанию не хватает данных, чтобы проанализировать, как выглядит голова монстра. Единственное, что на морде выделяется четко — чудовищная пасть, полная громадных зубов.
— Кадавр, — уверенно сказал я, — В бестиарии я таких существ не видел.
— В бестиарии ты многого не видел: вспомни хотя бы тех летучих чудовищ, которых ты со скорпионом покрошили у скалы. Но я согласен с тобой: тварь чересчур антропоморфна. Вдобавок, посмотри на ее ноги.
Я посмотрел и выругался. Заклинание четко воссоздало ступни монстра: покореженные, изменённые, но однозначно когда-то бывшие человеческими.
— Похоже, наш художник доигрался.
Апелиус промолчал.
— Слушай, расскажи про команды и возможности заклинания, — попросил я архимага, но тот отмахнулся:
— Да ты все уже сегодня услышал. Вообще, пробуй отдавать ему команды самостоятельно. Я сам не до конца разобрался со своим творением и время от времени открываю в нем все новые и новые грани.
Вот же жук...
На воротах старик вернул мне управление. Я рассказал страже про найденные тела, только ничего, кроме "как скажешь, пацан" не услышал. Ну и ладно, их проблемы.
От ворот я добрался прямиком до гостиницы, заказал в номер обед — желудок уже выводил рулады — и уселся листать добытую книгу. К сожалению, аккуратность Аталеса отразилась и на его хобби — парнишка не опустился до пометок на полях. Я уверен: педантичный малый где-то спрятал дневники, в которые и записывал все свои заметки, но дневников как раз не было ни в комнате, ни в мастерской.
В дверь постучались. Я отложил книгу, сдвинул старт с центра пентаграммы, и разрешил войти. Незнакомая девчонка-подавальщица вошла, стрельнула в меня глазами и спросив разрешения, поставила на стол поднос с полной тарелкой и кружкой морса. После этого оперативно исчезла, чтобы постоялец мог без смущения покушать. И только я взял вилку, как меня обломали.
— Стоп...— сказал Апелиус. Я замер над тремя сочными котлетами и картошечкой.
— Перезакажи еду, если не хочешь биться в корчах и наблюдать за летающими по комнате лошадьми. Твое блюдо отравлено.
Чего?!
— Дьявол!
Глава 5
Аппетит пропал сразу. Придется идти на рынок и покупать у старушек пирожки, потому что здесь я есть больше не стану.
— Как узнал?— спросил я архимага и вытащил из ножен меч, на случай, если сейчас ко мне зайдут проверить, все ли я съел, и добить, если необходимо.
— Запах характерный — сладковатый, дурманящий. Возможно, дело в особенностях местной кухни и повар химичит с приправами, но я бы поставил на беладонну.
— Понятно...
Я принюхался и уловил запах, о котором говорил Апелиус. Про беладонну Нильям слышал, но без конкретики. Я ее описание в справочниках не встречал — значит, растение не магическое.
— И чем употребление беладонны грозит человеку?— спросил я сразу.
— Судорогами, рвотой, галлюцинациями и параличом. Эффект зависит от дозы и крепости организма. Стандартная доза на тебя не подействовала бы — все-же ты адепт. Предполагаю, в еде яда в три раза больше, чем требуется обычному человеку.
— Интересно...
Сперва я хотел идти на кухню, попутно кошмаря персонал на своем пути, но теперь осторожно подошел к двери и прислушался. Тишина. Если кто-то ждет в коридоре, пока меня начнет крючить, то он не переминается с ноги на ногу, а спокойно отсчитывает минуты.
Через пятнадцать минут дверь открылась и в комнату вошла девчонка, которая и принесла мне еду. Я оттолкнул ее от двери и выглянул в коридор. Пусто.
— Что вы делаете?— спросила девушка и отшагнула от меня. Разносчица пыталась быть вежливой, но в глазах рос страх. Понимаю — ситуация не рядовая, но мне тоже неприятно. Неприятнее, чем ей.
И все же, когда девчонка нашла меня живого и здорового, не удивилась, а значит, с высокой долей вероятности она непричастна к попытке меня отравить. Но стоит проверить.
— Чего пришла?— поинтересовался я, запирая дверь на засов.
— Так посуду же забрать нужно...
— А я еще не ел, тебя ждал,— улыбнулся я,— Давай, покажи мне, что блюдо не отравлено.
— Да нормальное оно!— возмущенно затараторила девчонка,— У нас повар хороший, никто не травился...
— Ешь,— приказал я.
Девчонка сглотнула, но подошла к столу. Безропотно съела одну ложку, другую.
— Вот видите, нормальная еда. Хватит, или есть дальше?
— Останови ее,— посоветовал Апелиус,— Дряни в еду могли насовать много, а она — всего лишь человек.
— Хватит,— сказал я,— Теперь ждем.
Клинок отправился в ножны — девчонка на засланного убийцу совершенно не походила.
Спустя десять минут подавальщица выпила стакан воды. Дыхание наблюдаемой было тяжелым, зрачки — расширенными. Сердце девчонки билось в быстром рваном ритме.
— Это определенно беладонна,— заключил архимаг.
— Но я не наблюдаю паралича и галлюцинаций.
— Если хочешь объяснять стражникам, от чего пускает слюни парализованная девчонка, можешь кормить ее дальше. Но вряд ли тот, кто подсыпал яд, безропотно согласился бы есть твою еду.
Кто здесь может быть заинтересован в моей смерти? Здоровяк с отчекрыженными пальцами, какой-нибудь идейный охотник на адептов, мужики и девчонка за прилавком, которые знали, что я имею старты и возможно, Аталес. Картра тоже может быть замешана, но она отправила запрос в школу и подкрепила его монетами. Скорее я поверю, что отец или официальный жених девушки — если такой есть — прознали про меня и поспешили ампутировать проблему.
Я отнес девчонку в коридор, вернул старт в центр отпугивающей печати и запер дверь. Если подавальщица непричастна, буду пытать повара.
В зале сидели обычные посетители, и никто не обратил на меня внимания больше, чем на случайного пацана в обычной одежде. Пока девчонка за стойкой разливала по кружкам вино и пиво, я прошел по залу и толкнул дверь кухни.
В помещении было жарко, душно, воняло кислой капустой. Я тихо запер дубовую дверь на удобный внутренний засов и пошел на звук стучащего о доску ножа. У плиты стояла повар: женщина лет тридцати. Увидев меня, та не показала никаких эмоций, сообщающих, что женщина замешана в моем отравлении. Истинное зрение, которым я осмотрел помещение, тоже не выявило никаких аномалий.
— Вон из кухни!— махнула женщина рукой на дверь, а затем продолжила шинковать морковку.
— Кто еще имеет доступ к продуктам?— спросил я. На кухне не было слышно разговоров из зала, поэтому я надеялся, доносящихся отсюда криков в зале не услышат.
— Вышел!— повысила голос женщина.
Я скользнул вперед, выбил из руки женщины нож, перехватил даму за горло и слегка сжал. Женщина засипела, уставилась на меня с растущим ужасом и осела на ослабевших ногах. Да, от подростка таких сил точно не ожидаешь.
— Я постоялец из комнаты на втором этаже,— спокойно сказал я,— Решил проверить свою еду на наличие яда на вашей подавальщице и знаешь что?— я наклонился к женщине и повысил голос,— Ваша девка валяется парализованная беладонной! Подыхает ваша девка! Отравить меня решила? Я вашу гнилую забегаловку сожгу вместе со всеми работниками! Гореть заживо будешь, поняла?!
Ужас в глазах женщины достиг запредельных значений. Женщина захрипела, заскребла ногтями по моему предплечью.
— Рассказывай,— отпустил я ее горло,— Попробуешь соврать — пальцы отрублю, как одному из ваших! А ложь я отлично чую!
И повар, захлебываясь в соплях, слезах и кашле, рассказала, что час назад подошел мужчина, закутанный в черное, и попросил за одну серебряную монету добавить в еду постояльцу, живущему на втором этаже, соус, который он принес с собой.
— И ты так просто согласилась? — со скепсисом в голосе спросил я. — И человек тот был тебе абсолютно незнаком?
— Гос... господин, клянусь, так и было!
— Давно ты работаешь на людей, которые отдают тебе такие указания?— спросил я и подобрал с пола нож,— Кого из них знаешь по имени? Где эти люди собираются?
— Господин...
— Цена лжи — пальцы. Недавно я одному их отрезал, сейчас — твоя очередь. Очень уж мне нравится вид искалеченных рук.
Я схватил женщину за руку, не обращая внимания на сопротивление, положил ладонь на стол. Нож взлетел вверх...
— Господин, не надо!— заверещала женщина,— Все-все скажу!
— Попозже скажи,— попросил я,— Я уже настроился, так что...
По полу расползалась мокрая лужа. Я поморщился и выпустил руку женщины.
— Рассказывай. И постарайся, чтобы на этот раз мне понравилась история.