шлись и снаряды. Вагоны с ними были на артиллерийском полигоне в 5—6 км от станции, на другом берегу Оки. Начальник станции и впрямь оказался предусмотрительным человеком.
Михин предложил приспособить платформы для ведения стрельбы из орудий, обложить пушки мешками с песком и приготовиться таким образом к встрече фашистов. Предложение начальника станции было принято. Заводу поручили выполнить всю нужную работу, а команду бойцов, умеющих обращаться с артиллерией, должен был подготовить районный военный комиссар.
Сказано — сделано. Через час-полтора пушки были уже на заводе, а в кабинете директора завершалось составление плана действий. На заводе после эвакуации оставалась небольшая группа конструкторов и технологов, которые по разным причинам не уехали в Киров. Это все были настоящие мастера и энтузиасты своего дела, люди с огромными знаниями и опытом. Вокруг этого ядра организовалось довольно сильное и удивительно универсальное конструкторское и технологическое бюро. Работники его не страшились никакой работы. Они не удивились заказу на подковные гвозди, изготовляли чертежи для ремонта танков, без колебаний взялись они и за конструирование бронепоезда № 2. Заводские инженеры встретили с большим интересом задание по устройству артиллерийских платформ. Вместо мешков с песком они предложили сделать невысокие металлические борта, устроить металлические настилы на полу платформ на усиленных балках, которых в обычных вагонах нет. Потребовалось сконструировать захваты в виде мощных клещей, которые должны скрепить платформу с рельсом, иначе платформа при стрельбе опрокинется. Была разработана конструкция артиллерийского погреба, если выражаться военным языком, а проще говоря, металлических ящиков, оборудованных гнездами для снарядов. К утру, примерно через семь-восемь часов после рождения идеи, проект был готов, а в цехи переданы рабочие чертежи. Спустя два дня все было сделано, осмотрено, проверено.
По времени это происходило в момент затишья перед вторым этапом наступления гитлеровцев на Москву. Завод имел время для того, чтобы улучшить конструкцию артиллерийских платформ, и, более того, появилась мысль соорудить настоящий бронепоезд, подобный бронепоезду № 1, построенному нами в самом начале войны. Инициатива завода была одобрена местным комитетом обороны и горкомом партии. Завод в короткое время завершил проектирование и начал строительство второго бронепоезда. Люди на заводе преобразились. Да и как же иначе? Ведь перед нами значительная цель, и ее надо выполнить в кратчайшее время.
Пришлось изыскать дополнительное количество платформ, переделывать их. Предстояло найти паровоз — отдали заводской, самый лучший. Его одели в броню. На платформах появились своеобразные башни, из которых смотрели внушительные жерла пушек. Между платформами провели телефонную связь. Захваты, сцепляющие платформы с рельсами, переделаны; теперь не нужно выходить наружу, чтобы привести их в действие; предусмотрено управление ими из внутреннего отсека бронепоезда, что намного быстрее и безопаснее. Следует подчеркнуть, что в процессе переоборудования бронепоезд всегда оставался в боевой готовности к выходу на позицию.
Из Москвы на завод прибыли военные. Среди них артиллеристы и специалисты по бронепоездам. Военные заинтересовались самодельным бронепоездом и обещали помочь вооружением и укомплектовать командой.
— Бронепоезд в основном уже закончен, — сказал главный инженер завода.
— Вот и хорошо. Давайте его посмотрим, — ответили военные.
После осмотра специалисты пришли в восхищение. Они не ожидали, что мощные пушки можно столь удачно расположить на обычных платформах. Им также понравилось оригинальное устройство башен и захватов. Была отмечена добротность сварочных и монтажных работ. Мы рассказали приезжим, что, хотя завод нашел броневую сталь, — это были остатки от танкового производства, — но термическую обработку стали не производили, так как нет ни нагревательных печей, ни ванн для закалки и отпуска, ни, самое главное, времени. И поэтому, мол, завод сомневается, насколько прочна будет броневая защита орудий и команды. Но испытание башен и корпусов всех четырех платформ было произведено по всем правилам — отстрелом. И сделал это по собственной инициативе начальник цеха Петр Викторович Лохмутов в присутствии работников отдела технического контроля.
Приезжие артиллеристы добились в Москве, чтобы заводу выделили зенитные крупнокалиберные пулеметы, танковые пулеметы с шаровыми опорами, новые, более совершенные телефоны и средства наблюдения. Наш самодельный бронепоезд превратился, таким образом, в узаконенную боевую единицу. В середине декабря 1941 года на завод прибыла военная команда. Бронепоезд был сдан с хорошей оценкой. Короткие проводы — и крепость на колесах ушла на фронт.
По внешнему виду второй бронепоезд, конечно, уступал первому, над которым трудился более сильный коллектив. Второй бронепоезд носил следы спешки, казался угловатым, как бы нескладным. Однако на фронте он показал себя блестяще. Сказалась его огневая мощь и хорошо обученная команда. Нам рассказывали, что экипажу бронепоезда было присвоено звание гвардейского. Почти все бойцы и командиры были награждены орденами и медалями. Кстати сказать, бронепоезд приходил на завод для ремонта и затем вновь отправился воевать.
…Завершились бои за Москву. Гитлеровцы потерпели полный провал. Наша армия перешла в наступление и отбросила фашистов на 100—250 км от столицы. Разгром немцев под Москвой, сорвавший план «молниеносной» войны, явился мировым событием и праздником для советского народа.
Рабочие и жители Коломны чувствовали огромный прилив энергии. Завод стал работать заметно лучше. Не теряли даром времени и наши товарищи в Кирове. В ноябре и декабре 1941 года на новом месте монтировалось оборудование, коллектив готовился начать производство танков. Хотя изготовление корпусов и башен было освоено еще в Коломне, дело для кировчан нисколько не упрощалось. Серийное производство танков — очень сложная задача даже на действующем заводе, не говоря уже о том, что завод на новом месте еще не сформировался. Однако уже в январе 1942 года были выпущены первые пять танков. В феврале завод перевыполнил план по танкам. Государственный Комитет Обороны прислал телеграмму следующего содержания: «Ваша телеграмма о том, что Коломенский завод перевыполнил план февраля 1942 года по танкам, нами разослана всем директорам и парторгам ЦК ВКП(б) танковых заводов». В марте завод удвоил выпуск танков по сравнению с февралем и направил их на фронт. Таким образом, оба завода в разных местах жили одними целями, одними задачами, работали в едином порыве.
О тех днях позднее мне рассказывал Е. Э. Рубинчик, бывший тогда директором Коломенского завода в Кирове:
— Шел монтаж оборудования и завершалась подготовка производства танков. Поздно ночью ко мне зашел приехавший из Москвы представитель управления минометных войск Красной Армии и сообщил, что заводу предстоит делать минометные установки, так называемые «катюши». Как же так? Ведь мы еще только начали производство танков, завод еще не сформирован, мощности его пока недостаточны даже для танков. Говорю это, а сам думаю: где и как это сделать? Конечно, мы стали делать и то и другое. С января 1942 года завод организовал выпуск минометных установок на базе грузовой автомашины. Грузовики завод получал с большим опозданием, за несколько дней до конца месяца. Но завод предусмотрительно готовил детали и узлы заранее, на склад. С приходом автомашин организовывалась срочная сборка. В монтаже «катюш» участвовали почти все цехи завода. Каждый из них имел задание. Организовывали сборочные бригады из самых опытных ремонтных слесарей и электромонтеров. Четкость и организованность, высокое сознание своего долга обеспечивали систематическое выполнение плана. В конце марта 1942 года группа работников завода была награждена орденами и медалями за успешное выполнение заданий правительства по освоению и производству вооружения, повышающего боевую мощь Красной Армии.
Испытания первого периода войны были самыми жестокими, самыми суровыми для Советского государства, для каждого советского человека. Этому испытанию подверглась вся наша промышленность.
В самый тяжелый период для нашей страны промышленность фашистской Германии находилась в выгодном положении. Если вследствие быстрого продвижения немецких войск Советский Союз потерял значительную часть своих промышленных предприятий, резко сократил производственные мощности, то гитлеровцы обрели новые возможности к повышению своего военно-экономического потенциала.
Если в восточные районы страны в течение июля — ноября 1941 года было перебазировано 1523 промышленных предприятия, в том числе более 1360 крупных, что практически надолго выводило из строя эти предприятия, то к немецкой промышленности добавлялись заводы европейских стран, завоеванных фашистами и перестроенных для нужд немецкой армии. «Военная продукция только одних чехословацких предприятий «Шкода» могла снабдить многими видами вооружения около 40—45 немецких дивизий. Гитлеровская Германия использовала в Италии и оккупированных странах производственную мощность автомобильной промышленности, которая составила около 600 тыс. автомобилей в год», — писал Н. А. Вознесенский в своей книге «Военная экономика СССР в период Отечественной войны».
Если Советский Союз, потеряв десятки тысяч вагонов и паровозов, вынужден был за июль — декабрь 1941 года занять 994 тыс. вагонов под грузы, связанные с эвакуацией, то лишь за первые два года оккупации фашисты захватили и вывезли из Франции 5 тыс. паровозов и четверть миллиона вагонов.
Нужно ли еще приводить подобные примеры? Доказательств вполне достаточно, чтобы представить себе отчаянно тяжелое положение советской промышленности. Люди, работавшие на заводах, понимали всю тяжесть положения. Но шло время, и, направляемые из единого центра — Государственного Комитета Обороны, — они с необычайным воодушевлением трудились над выполнением фронтовых заказов. Партия сумела воодушевить весь народ на борьбу с врагом; с большим мастерством организовала перевод индустриальных мощностей страны с мирной продукции на военную.