Поток трудностей не покидал ни цех, ни завод. Приходилось обращаться за помощью к заводам города Горького и других городов. Как правило, в большинстве случаев удавалось находить приемлемые решения. Часто это делалось в такие сжатые сроки, которые в других условиях вряд ли могли быть достигнуты даже при самом мощном «давлении» сверху. Так, группа работников Сормовского завода была на одном из уральских заводов, который тоже выпускал танки. Нас приняли как родных, мы получили техническую помощь, увидели гигантский завод, который выпускал сложнейшую машину на конвейере. Впечатления от встреч с главным инженером этого предприятия Юрием Евгеньевичем Максаревым у нас остались самые лучшие. Каждый видел, что он, как руководитель, по горло занят собственными заводскими делами, но тем не менее все же нашел время прекрасно организовать наше знакомство с технологией производства танков, снабдил чертежами, инструкциями.
За короткое время сормовичи многому научились и воодушевленные вернулись на родной завод.
ТЫЛ СРАЖАЕТСЯ
Победа под Сталинградом. — Петр Заломов на Сормовском заводе. — Герои трудовых будней. — Грозная боевая техника. — Героические советские женщины. — Ленд-лиз. — Курс — на мирные рельсы.
Советские люди наращивали темпы поставки всего необходимого для фронта. Война продолжала свое страшное шествие. Враг, получивший отпор под Москвой, предпринял новое наступление на других фронтах. Особенно сильный удар противник стремился нанести в конце лета 1942 года в районе Сталинграда. Упорные бои разгорелись на подступах к городу. Под угрозой оказалась группа крупных предприятий, в том числе такие, как Сталинградский тракторный, выпускавший танки Т-34, заводы «Баррикады», «Красный Октябрь» и др.
Еще совсем недавно наш снабженец, изобретательный и энергичный Дмитрий Васильевич Приезжев, ввиду трудного положения с траками на Сормове вывозил их со Сталинградского тракторного буквально под огнем противника. В сентябре этого делать уже было невозможно. Бои шли в самом городе. Завод был почти полностью разрушен. 15 октября противник захватил тракторный завод и прорвался к Волге. За событиями в Сталинграде мы, как и все советские люди, следили с замиранием сердца. Но героические защитники города держались. То, что давал раньше тракторный завод, теперь должны были восполнить другие танковые заводы, в том числе Сормовский. Сормовичи обязались выпустить 50 танков сверх плана. Нас радовало, что, несмотря на потерю двух крупнейших танковых заводов — Харьковского и Сталинградского, производство танков увеличивалось. В 1942 году Красная Армия получила более 24 тыс. танков, в том числе более половины из них — Т-34. Нам было радостно сознавать, что среди этих машин были и наши, сормовские. Чувство радости становилось еще более объемным, когда из скупых строчек газетных сообщений мы узнавали, что на предприятиях Горького и других городов с каждым днем увеличивается выпуск танков, самолетов, пушек, минометов, автомобилей, моторов, боеприпасов. Трудно назвать, какую продукцию не выпускали горьковчане, чтобы приблизить победу над коричневой чумой.
В ноябре 1942 года мир узнал о наступлении войск Юго-Западного и Донского фронтов, а затем об окружении фашистских дивизий под Сталинградом. А спустя немногим более двух месяцев остатки окруженной 6-й гитлеровской армии сдались в плен во главе с ее командующим фельдмаршалом Паулюсом. Ничто не спасло первоклассную немецкую армию: ни авторитет генералов, ни мощная военная техника, ни страшные названия дивизий, вроде «Мертвая голова». Люди всей планеты были потрясены грандиозной победой Красной Армии на Волге. Эта победа знаменовала коренной перелом в ходе войны в пользу Советского Союза.
Вместе со всем советским народом мы радовались этому великому событию. Люди вспоминали наши неудачи и поражения в начале войны и говорили, что теперь и на нашу улицу пришел праздник, горевали, что дорогой сын, муж, брат не дожил до этой победы, сложил свою голову, защищая Родину. Радость победы была и радостью за свой труд, сознанием своего вклада в ее достижение. Всех охватило одно настроение, одно общее чувство: еще больше и лучше трудиться. С помощью партийной организации завода было быстро преодолено появившееся у некоторых настроение «шапкозакидательства», представление о том, что, мол, теперь фашистские армии будут легко разгромлены. Переоценка своих сил всегда приводит к плохим результатам, говорили парторги на собраниях и в беседах, мобилизуя коллективы цехов и служб завода на еще более напряженный труд во имя полного разгрома противника, который далеко не побежден и располагает значительными силами. Каждый понимал, что предстоит еще многое сделать, затратить огромные усилия, чтобы выполнить до конца свой долг перед Родиной, перед партией Ленина.
Вера в партию была безграничной. Коммунистическая партия была главной организующей силой для всех трудящихся. Партия использовала весь свой огромный опыт политической работы, все способы воодушевления людей в трудное время, сплочения их под революционным ленинским знаменем.
Однажды на Сормовский завод приехал Петр Андреевич Заломов — участник революционного движения с 90-х годов прошлого века, послуживший прообразом Павла Власова — героя романа А. М. Горького «Мать», тот самый Петр Заломов, сормовский рабочий, входивший в группу искровцев, убежденный сторонник Ленина. Старые сормовичи помнили его как знаменосца широко известной демонстрации 1 мая 1902 года, когда более 5 тыс. рабочих вышло на улицу. Во время схватки с полицией Заломов с красным знаменем пошел на штыки солдат. «Это был высший момент счастья в моей жизни», — рассказывал Петр Андреевич. Затем арест, тюрьмы и суд. Кто из нас не знал его выступления? Сила его убежденности была выражена в словах: «Самое большее, что в их власти, — это отнять у нас жизнь. Вот, если бы они могли отнять у нас наши убеждения, это было бы действительно ужасно. У нас против наших врагов есть сильнейшее оружие — это вера в правоту нашего дела, вера в близкую победу». В этих словах все: и вера в свои силы, и вера в светлое будущее.
На заводе прошло собрание с участием Заломова. Его присутствие имело огромное значение. Он как бы олицетворял революционный рабочий класс России. С волнением всматривались мы в этого человека. Пусть это был уже не тот молодой рабочий, с темной бородой и горящими глазами, но он оставался Павлом Власовым, героем пролетариата, героем революции. Его имя воодушевляло людей. Заломов говорил медленно, тихо, но каждое его слово огнем врывалось в сердца людей, укрепляло веру в собственные силы. Старик Петр Заломов мало говорил, но многое сказал. Ему верили, а это главное…
…В тяжелых и напряженных заводских буднях рождались новые герои труда. Помню молодого парнишку Сережу Арефьева, пришедшего на завод из ФЗУ. Был он небольшого роста, с курносым лицом, озорными серыми глазами. Сережа работал на формовочном станке, а месяца через два стал бригадиром формовщиков. Бригада — это четыре человека, рольганг и два формовочных станка. На одном делался низ, на другом верх формы. Работа происходила на конвейере, а конвейер требовал трудиться в ритме с другими и не тратить время попусту. Сережа это отлично понимал, никогда не суетился и не спешил. Его движения были скупыми и точными. Присматривался, кто как работает, какие у них получаются отливки. Сережа попросил перевести к себе в бригаду младшего брата. Мастер это сделал не сразу. Ему желание Сережи показалось прихотью: не все ли равно с кем работать? Затем бригадир попросил заменить еще одного члена бригады. Старший Арефьев готовился к хорошей устойчивой работе.
Он не был рационализатором, не просил переставить оборудование, не изобретал нового инструмента, не предлагал новой технологии. Но Сережа подбирал товарищей по своей мерке, тех, кто не собьется с темпа, с кем можно не бояться за качество работы. Его творчество заключалось в выработке поистине артистической ловкости при выполнении операций и в тщательно продуманном разделении труда между товарищами. Члены бригады замечали, как работает Сережа, но редко успевали за ним. Он увлекал других своей виртуозностью. Темп работы был молодежный, неутомимый и задорный. Бригада действовала так, что всем было радостно за ее успехи. Без торжественных заявлений, без красивых жестов молодежь давала столько форм, сколько две-три соседних бригады.
Все цеховые службы были вынуждены перестроить темп своей работы, подлаживаясь под бригаду; в землеприготовительном отделении, или, как его звали в обиходе, земледелке, пришлось поставить дополнительное оборудование. Ремонтники модернизировали редукторы на смесителях, увеличили мощность моторов, с огромными трудностями создали запас резервных моторов, узлов и целых агрегатов.
Темп работы бригады Сережи Арефьева заставил преодолеть застой плавильного отделения, хотя никаких капитальных работ в нем не было проведено. Просто Иван Васильевич Карев — сталевар электроплавильной печи — видел, как заполнялись рольганги готовыми формами, и он действовал. Металл нужен был по часовому графику. Это требование конвейера, подчинение ритму явилось для сталевара делом само собой разумеющимся. За 30 лет своей жизни Иван Васильевич успел научиться варить разные марки стали, быстрыми и энергичными движениями заправлять подину печи, дирижировать крановщиками, когда выпускается плавка, незаметно для других кивком головы подать знак работнику пульта, одним взглядом оценить состояние подготовки ковша не только к очередной, но и к будущей плавке. Отличался Иван Карев особой легкостью походки и движений. Носил всегда чистую косоворотку, непременно темной расцветки. На нем ловко сидела даже плохо сшитая брезентовая куртка. Когда его спрашивали, почему он не носит новые валяные сапоги, которые с большим трудом наши снабженцы доставали для сталеваров, он отвечал:
— Для работы новые валенки неудобны. Я сначала их отдаю жене, а когда она разносит, подошью и беру на работу.
При этом Иван Васильевич улыбался, показывая крупные белые зубы.