В этих же письмах изобретатель намечает для себя четкую программу работ на ближайшее будущее. «Я буду заниматься тремя вещами: во-первых, попытаюсь придать большую отчетливость изображениям предметов; во-вторых, превращать цвета (светлые и темные); в-третьих, наконец, их закреплять, что вовсе не будет легко», - пишет он Клоду 19 мая 1816 г.
О светочувствительных веществах, с которыми экспериментирует Н. Ньепс, по-прежнему не говорится ни слова. Причин, как нетрудно догадаться, может быть две: или Клоду все известно об этих веществах, а потому нет надобности напоминать о них лишний раз, или Нисефор умалчивает о применяемых им веществах, чтобы не рассекретить своего открытия - не исключено, что письмо могло прочитать постороннее лицо. Но вот 16 июня он пишет брату: «Я считал, что спиртовой раствор солянокислого железа, который имеет красивую желтую окраску, становится белым на солнце и восстанавливает в тени свою естественную окраску. Я пропитал этим раствором кусок бумаги и высушил его; часть, экспонированная свету, стала белой, тогда как часть, находившаяся вне контакта со светом, осталась желтой. Но, поскольку этот раствор был слишком гигроскопичен, я не применял его более, ибо случайно нашел нечто более простое и лучшее. Кусок бумаги, покрытый одним или несколькими слоями окисла железного шафрана (окиси железа. - И. Г.) и экспонированный хлористоводородному газу, насыщенному кислородом, приобретает красивый желто-жанкилевый цвет и белеет лучше и быстрее, чем предшествующий. Я помещал их оба в камеру-обскуру, и действие света не оказывало на них никакого ощутимого влияния, хотя я и изменял положение аппарата. Быть может, я недостаточно долго выжидал? И в этом мне нужно будет удостовериться, ибо я только еще коснулся этой проблемы».
Как явствует из этого письма, Н. Ньепс проводил опыты с хлорным железом и другими солями железа, но вынужден был отказаться от них из-за их малой светочувствительности. Не дали желаемых результатов и опыты с перекисью марганца с одновременным воздействием на нее соляной кислоты. Вот что писал по этому поводу в том же письме Н. Ньепс: «Мне удалось обесцветить черную окись марганца, т. е. установить, что бумага, окрашенная этой окисью, становится совершенно белой при контакте с хлористоводородным газом, насыщенным кислородом. Если до полученного обесцвечивания экспонировать ее на свету, то она очень быстро белеет. И если после того, как она станет белой, ее слегка почернить той- же окисью, то она вновь обесцвечивается действием светового потока. Я думал, что это вещество достойно того, чтобы подвергнуть его новым испытаниям, и я надеюсь заняться им более серьезно».
Но вскоре выяснилось, что марганец вовсе не то вещество, какое нужно Ньепсу, как, впрочем, и различные газы, опыты с которыми также оказались безрезультатными, о чем все в том же письме сообщает неутомимый изобретатель: «Я хотел бы удостовериться также, могут ли эти различные газы фиксировать цветовое изображение или изменить действие света. Для этой цели я подаю их (в камеру-обскуру) во время работы с помощью трубы с аппаратом. Я пока употреблял только хлористоводородный газ, насыщенный кислородом, водородный газ и углекислый газ. Первый обесцвечивает изображения; второй, по-видимому, не производит никакого ощутимого действия, а третий разрушает в значительной степени в веществе, которым я пользуюсь, способность поглощать свет. Ибо это вещество по мере контакта с газом едва окрашивается даже в наиболее освещенных частях, несмотря на то что этот контакт продолжался более 8 часов. Я возобновлю эти интересные опыты и последовательно испытаю многие другие газы».
Как видим, изобретатель, несмотря на постоянные неудачи, продолжает неустанно экспериментировать со все новыми и новыми веществами. Пробовал он, разумеется, работать и с хлоридом серебра, но и от этого вещества пришлось отказаться, потому что оно давало обратное изображение света и тени, т. е. негативное изображение. А во время опытов с фосфором Н. Ньепс обжег руку и также оставил это небезопасное вещество. В конце концов он решает заняться опытами со светочувствительными веществами растительного происхождения, в частности смолами. Первым таким веществом была гваяковая (бакаутная) смола, добываемая из дерева, растущего на Антильских островах. Об этой смоле Н. Ньепс прочитал когда-то в одной из книг по химии. «Я был, - писал он брату, - в сильном затруднении, не зная, каким другим веществом заменить хлористое серебро, когда прочитал в одной химической статье, что гваяковая смола, имеющая серо-желтоватый цвет, приобретает красивый зеленый цвет при экспонировании свету, что она приобретает тем самым новые свойства». Но и от гваяковой смолы пришлось отказаться, поскольку получаемые изображения не поддавались фиксированию.
Изобретение гелиографии. В августе 1817 г. Клод Ньепс переехал в Лондон, надеясь, что, живя в этом крупнейшем промышленном центре Европы, ему все же удастся реализовать свои изобретения, в том числе и пи-роэлофор. С этого момента переписка между братьями, которая является основным источником для изучения истории изобретения гелиографии, перестает быть по настоянию Клода ясной и понятной, становится завуалированной, с недомолвками и намеками (Клод с некоторого времени начал страдать подозрительностью). Так, например, в письме от 31 декабря 1818 г. Клод писал младшему брату: «Я горячо желаю, чтобы новое вещество, которое ты получил из Парижа, могло соответствовать твоим намерениям. Я не догадываюсь, каким может быть это вещество. Благодарю тебя за то, что ты его не называешь». К счастью для нас, Нисефор Ньепс, несмотря на требование брата, время от времени делится с ним своими удачами и затруднениями, что позволяет нам хотя бы частично восстановить последовательность событий.
Еще несколько лет Н. Ньепс настойчиво экспериментирует с самыми различными, порой довольно неожиданными (как, например, костный жир, известный под названием «масло Диппеля») веществами. Вспоминая об этом периоде, сын изобретателя Исидор писал: «Начиная с 1815 г. и до 29 марта 1821 г., т. е. времени, когда я подал в отставку, я ежегодно приезжал на три месяца к моей семье. Мой отец показывал результаты, полученные им на металле, на стекле, на бумаге, то налагая гравюру на эти тела, предварительно покрытые его лаком, то задерживая изображения самой природы в камере-обскуре на оловянные пластинки, обработанные лаком, который он изменял в зависимости от результатов своих опытов. Лишь после 1821 г. я стал повседневным свидетелем трудов моего отца. Он работал тогда на стекле и применял асфальт».
Обратите внимание на последнее слово. Исидор упоминает об асфальте мимоходом, не придавая ему особого значения, но это именно то вещество, которое так было необходимо Н. Ньепсу и которое он так настойчиво искал. Приходится лишь сожалеть, что он раньше не остановил свой выбор на этом веществе, тем более что оно было ему давно знакомо. Как мы помним, братья Ньеп-сы еще за двадцать лет до этого применяли асфальт в своем пирэолофоре в качестве горючего. И позже Нисе-фор неоднократно использовал асфальт, вводя его в различные лаки собственного приготовления, которыми покрывал пластины из камня, олова, стекла при копировании гравюр. К тому же о светочувствительных свойствах асфальта он должен был знать и, вероятно, знал из книг Сенебье, с которыми, безусловно, был знаком.
Асфальт был известен с очень давних времен. Еще в Вавилоне и Египте он находил широкое применение в строительстве и мумифицировании. Особенно много его встречалось у берегов Мертвого моря. Уже тогда было замечено, что под воздействием солнца это вещество меняет свою окраску. Но вот исчезли древние цивилизации, и об асфальте забыли на целых два тысячелетия. И только в начале XVIII в. вновь стали проявлять интерес к асфальту как дешевому природному строительному материалу, благо его месторождения были открыты во Франции и Швейцарии. Наряду со строительством асфальт начинают применять и для покрытия дорог. Постоянно пользовались в своей работе асфальтом живописцы и графики, которые вводили его в составляемые ими лаки. Асфальт - вещество черного цвета. Хорошо растворяется в некоторых жидких маслах, скипидаре, эфире, нефти. Под влиянием солнечного света асфальт обесцвечивается, окисляется и становится нерастворимым. Все эти качества как нельзя лучше подходили для гелиографических опытов Н. Ньепса.
Начал Н. Ньепс свои опыты с асфальтом, как обычно, с копирования гравюр. Покрыв пластину асфальтом, он, как и в опытах с другими веществами, накладывал на нее прозрачную гравюру и в течение 2 - 3 ч экспонировал ее под солнечным светом. На пластине оставался отпечаток гравюры в виде мутного беловато-серого изображения. После этого пластина погружалась в нефть или какой-либо другой растворитель асфальта. В тех местах, где асфальт освещался солнцем (под светлыми местами гравюры), он не растворялся и становился светлым. В теневых же местах асфальт растворялся и вымывался, обнажая металлическую пластину.
Поняв, что наконец-то найдено столь необходимое ему вещество, Н. Ньепс с 1822 г. прекращает всякие опыты с другими веществами и все свое внимание сосредоточивает на асфальте. Наряду с разработкой способа копирования гравюр он настойчиво пытается получить зафиксированное изображение в камере-обскуре. Имеется несколько сведений (письмо Клода к Нисефору от 10 июля 1822 г., свидетельства Исидора Ньепса и известного графика Леметра), что уже в 1822 г. Н. Ньепсу удавалось получать снимки. Таким образом, этот год может считаться годом изобретения фотографии. Именно так и склонны считать некоторые историки фотографии, например, француз Ж. Потонье.
К сожалению, об этом периоде в жизни Н. Ньепса сохранилось очень мало сведений, которые позволили бы нам проследить в деталях весь процесс изобретения гелиографии. Как уже говорилось выше, обо всем, что касается этого вопроса, в переписке братьев говорится одними намеками. Но вот, наконец, 16 сентября 1824 г. Ньепс пишет: «Со времени моего последнего письма мне немного мешала плохая погода, но, несмотря на это, я с удовольствием могу наконец сообщить1 тебе, что, усовершенствовав свои способы, я добился получения такого снимка, какого я мог желать. Не осмеливался раньше хвастаться успехом, потому что результаты до сих пор были не вполне удачны. Этот снимок сделан из твоей комнаты со стороны Гра, и я работал при этом с самой большой моей К(амерой)-О(бскурой)