– Да мне эти сведения нужны не для защиты кораблей, а для защиты будущих обитателей Луны, а может быть, Марса. Все-таки там мы высаживаться будем, и необходимо подумать о безопасности космонавтов. По всей видимости, надо будет заготовить специальные детали убежища. Отправить их на место высадки, а там собрать. Меня и интересуют методы расчёта защиты, а также перечень возможных к использованию для этих целей материалов.
– Ты, видимо, скоро собираешься в космос с высадкой, если уже готовишься к строительству убежища? – спросил я.
– Вопрос о высадке ещё не созрел, но готовиться надо… Остаётся уйма нерешённых проблем. В частности, не знаю, какую удельную нагрузку следует принять для лунного грунта. До сего времени никак не могу получить от наших «лунатиков» самых необходимых сведений. Что там за почва? Плотный, твёрдый грунт или же он состоит из пыли и напоминает пепел сигары? Ну, как рассчитывать и проектировать конструкцию тех деталей аппарата, которыми он опустится на лунную поверхность? Если принять слишком высокую плотность грунта, а там окажется пепел – корабль утонет в нем, и все, кто будет находиться в корабле, неминуемо погибнут.
– А ты исходи из самого худшего, – сказал я.
– Конечно, но надо знать и это худшее. Это первое. И второе – такое допущение сильно усложнит конструкцию. Все значительно усложнится, – задумчиво произнёс Королев. – Вот и приходится при двух возможных вариантах искать третий – реальный и вместе с тем оптимальный. И у вас, вероятно, немало нерешённых задач – разница лишь в том, что вы решаете их на земле и для земных условий, а мы тоже на земле, но для неизвестной пока среды. Что же делать – надо искать эти решения.
Я хочу напомнить, что разговор этот происходит тогда, когда о высадке людей на Луну никто ещё, кроме авторов фантастических романов, реально не думал. Королев же глубоко и конкретно оценивал перспективы замышляемых им проектов, вынашивал свои планы и готовился к их осуществлению. В его словах всегда звучали интонации серьёзно изучающего вопрос делового человека.
В конце августа 1957 года, когда я собирался ехать в Вену на ежегодную конференцию Международного атомного агентства, Королев предложил мне встретиться.
– Ты, вероятно, будешь на заседании в Кремле. – И он назвал день, когда оно должно было состояться.
– Да. Будут рассматривать и наши вопросы.
– Ну, вот тогда и поговорим.
…В приёмной было много народу. Королев был уже там.
– Выйдем в коридор, – предложил он. – Очень скоро мы запустим спутник Земли, – начал Королев. – Точную дату пока назвать не могу. Но ты уезжаешь, и тебя это событие застанет там, за рубежом. Поэтому тебе надо об этом кое-что знать. Вот я и хочу тебя предупредить, а то сообщение застанет тебя врасплох. Думаю, все пройдёт хорошо. У меня все проверено, и никаких сомнений нет. – Сергей Павлович плотно сжал губы.
Тогда мне было ещё трудно схватить всю грандиозность приближающегося события. За два дня до запуска искусственного спутника Земли у меня была встреча с журналистами. Мне задавали вопросы о том, как действует первая атомная электростанция и какие новые проекты в области использования атомной энергии разрабатываются в Советском Союзе. Отвечая журналистам, я сказал.
– Мы живём в такое время, когда сказки становятся былью, и заранее трудно определить, какие проломы в глухой стене неизвестного сделает наука.
А сам в это время думал: «Как хорошо, что Сергей Павлович предупредил меня о запуске спутника…»
Через два дня все газеты были полны сообщений о триумфе советской науки. Об этом рассказывали все радиостанции мира. Казалось, что все мировые события остановились и мир оцепенел от неожиданности. Толпы людей на улицах оживлённо обсуждали происшедшее. Всех представителей Советского Союза, находившихся в зале заседания конференции, горячо поздравляли. До меня донеслись случайно слова одного из тех журналистов, что был до этого на нашей встрече
– Какое все-таки у него предвидение! Он нам ещё два дня назад сказал, что в наше время сказки становятся былью, – говорил он с горячностью своему коллеге. – Вот она, эта сказка!
А я в это время думал: «Не предвидение, а просто хорошие, заботливые и дальновидные друзья». И Сергей Павлович Королев встал перед моими глазами, спокойный, крепкий русский человек, готовый совершить подвиг во славу своей Родины.
«Как же все возбуждены запуском! Надо будет рассказать Сергею Павловичу. Теперь у него, вероятно, несколько спало напряжение».
Но это оказалось не так.
Когда я вернулся из Вены и мы снова встретились, Королев рассказал мне о том, какое огромное количество исследований и расчётов пришлось проделать учёным, работающим в его коллективе, который и дальше ведёт разработки и ставит эксперименты.
– Представляю многих из них в Высшую аттестационную комиссию – на присуждение учёных степеней. Они свои знания и способности показали всему миру: спутник вращается вокруг планеты на рассчитанной орбите. Думаю, это более чем достаточно для оценки их научной квалификации. – Королев называл сотни людей и подробно говорил, что каждый из них сделал. Он хорошо знал всех, с кем работал, и мог безошибочно оценить каждого.
Я слушал и думал: «Многие ли руководители так знают людей, с которыми они работают, как знает их он?»
Королев знал многих и наблюдал за ними, опекал их. Он вмешивался, когда видел, что у человека начинают, по его мнению, проявляться неприятные черты, могущие впоследствии помешать нормальному развитию этого сотрудника, способные отвлечь его от полезной деятельности. Кое-кто ворчал даже, считая, что Королев слишком уж резко вмешивается в личную жизнь работающих с ним людей.
Как-то я был свидетелем такого случая.
На одном из больших приёмов присутствовало много приглашённых людей, связанных по своей деятельности с Королёвым. Я видел, как к нему один за другим подходили молодые участники приёма и говорили с ним. От моего внимания не ускользнуло, что некоторые из них после разговора уходили с сумрачными лицами, а одна из девушек даже расплакалась.
Улучив Минуту, я подошёл к Королеву и сказал:
– А около тебя молодёжь, как пчёлки около улья, крутится.
Королев был, видимо, расстроен и сердито пробурчал:
– Крутятся, да кое-кто из них не то делает, что нужно. Не понимают, что достигнутые успехи не им одним принадлежат. Нос слишком задрали и ног не чувствуют, парят в фимиаме славы. А когда споткнутся, поздно будет. Вот и пришлось напомнить об этом. Правда, кое-кому из них я сегодняшний вечер испортил. Но что делать: самомнение – это ведь особая болезнь, и её необходимо вовремя лечить. Иначе человек пропадёт… – А потом вдруг спросил про отношение к нашим успехам за рубежом: – Так ты говоришь, шумят там? Возбуждены?
– Конечно! Сколько лет им твердили об отставании России! И вот вам все сразу: и атомная станция, и космический корабль. А вот нам самим-то надо быть хладнокровными. Самое страшное – это переоценивать себя и свои достижения. Самомнение никогда не было двигателем науки. Уподобляешься пьяному. Недаром говорят, опьянение от успехов…
Я никогда не замечал, чтобы на Королева в какой-то степени повлияли те огромные успехи в развитии космической техники, созданием которой он руководил. В личном плане он оставался тем же Королёвым, с которым я впервые встретился в 1946 году, когда он только что приступил к своим основным работам. На протяжении всех лет нашего знакомства он оставался тем же – простым, скромным, энергичным и целеустремлённым человеком, целиком поглощённым решением поставленных перед ним задач.
…Вторая из особенно запомнившихся встреч – снова в Кремле в 1961 году. У меня был гостевой билет на сессию Верховного Совета. Зал заседания был уже полон, когда я вошёл, тщетно пытаясь найти свободное место. И вдруг услышал голос Королева:
– Пробирайся сюда…
Я прошёл к нему, мы поздоровались, и я сел рядом. Министр финансов делал доклад о бюджете. Цифры красочно и убедительно говорили о стремительном развитии страны и огромных возможностях поднятия её экономики. Королев сидел задумавшись.
Во время перерыва он предложил:
– Давай походим, ноги совсем затекли. Да и голова кругом от этих цифр. Ведь у меня дни проходят в расчётах и цифрах, таких же астрономических, как и эти.
– Скажи, Сергей Павлович, – обратился я к Королеву, может быть, под влиянием новых плановых перспектив, – есть у тебя какие-то сокровенные мечты? Такие, что не дают тебя покоя?
Королев задумался. Мы долго вышагивали по Георгиевскому залу молча. Потом он заговорил:
– Конечно, есть. Мне кажется, у каждого человека они есть. Иначе не может быть.
– Ну, а о чем ты лично мечтаешь? Можешь об этом рассказать?
– А ты смеяться не будешь?
– Ей-богу, не буду, – вырвалось у меня. Королев улыбнулся, помолчал немного.
– Ты в «Комсомольской правде» читал статью Шкловского о Марсе? Собственно, там речь шла не о Марсе, а о его спутниках. Как ты знаешь, у Марса два небольших спутника – Фобос и Деймос. В статье Шкловского изложена легенда о них. Но сами спутники – астрономическая загадка, ставящая многих астрономов в тупик… Так ты помнишь эту статью или нет?
– Откровенно говоря, помню, что она была, но о чем там речь шла, уже забыл. Ведь года два прошло.
– Да, 1959-й.. Раз не помнишь, слушай! До сего времени ни одна из существующих гипотез не может объяснить происхождение спутников Марса. Они, как пишет Шкловский, представляют собой уникальное явление нашей Солнечной системы… Я много перечитал литературы и о Марсе, и о его спутниках, в том числе много фантастики. Ты любишь фантастику?
– Люблю, и раньше много читал, теперь почти не читаю: времени нет.
– А я продолжаю и сейчас читать, хотя времени тоже нет. Отвожу душу, когда в больницу попадаю. Почти все перечитал, что было в больничной библиотеке, когда на обследовании лежал. Ну вот… о спутниках Марса. Кое-кто из астрономов считал, что это случайно захваченные Марсом астероиды. Но если это так, то непонятно, почему они движутся почти точно по круговым орбитам, лежащим в плоскости экватора. Спутники очень маленькие: диаметр Фобоса всего 16 километров, а Деймоса – вдвое меньше. Фобос вращается на расстоянии всего шести тысяч километров от поверхности Марс