— Шурка, давай обратно в постель, — оценил отец моё состояние.
— Дел много, — возразил я.
— Без тебя пару дней разберутся. Позвоню Илье и предупрежу.
Прикинув в голове, что и как, я с этим согласился. Владимир Петрович просил копии портретов преступника. Так я и дома их могу нарисовать и передать с посыльным. В общем, дал себя уговорить и вернулся в постель. Второй раз поднялся ближе к обеду. Вышел, можно сказать, на запах, удивляясь тому, что у нас дома может так вкусно пахнуть. А обнаружив на кухне Михаила, сообразил, кто порадовал нас кулинарными изысками.
— Мама передала, — пояснил Мишка, кивнув на миску, полную пирожков, и кастрюльку с чем-то тушёным.
— Михаил, право слово, неудобно, — суетился отец.
— От чистого сердца, — заверил друг.
— Ты чего не на работе? — потянулся я за пирожком.
— Отметился на кафедре и ушёл. Сейчас толком работы нет.
Отец, взяв себе три пирожка и чашку с чаем, вышел из кухни, правильно предположив, что мы захотим поговорить друг с другом. После происшествия у нас встретиться не получилось и я жаждал услышать детали. История Михаила была примерно такой, как я себе и представлял. Не догнав преступника, он вернулся и успел увидеть уезжающий УАЗ со мной внутри.
Очередной наивный мечтатель, ни разу не соприкасавшийся с работой правоохранительных органов и оказавшийся рядом с местом преступления без документов, удостоверяющих личность.
— Как ты и учил, ничего не подписывал, повторял одно и то же, в показаниях не путался, — прихвастнул Мишка.
— Подожди. Я сейчас кое-что нарисую, — вспомнил я о своём задании.
Личность убийцы Михаил опознал по портрету сразу и без вопросов. Я же продолжил рисовать, делая копии и слушая историю друга о том, почему он не смог догнать парня.
— Пока бежали по прямой, я его хорошо видел. Как он свернул, то скорее всего где-то притаился. Пошарился я, пошарился, да и вернулся к тебе. А там меня уже и арестовали.
— Задержали, — привычно поправил я друга.
Совместными усилиями мы припомнили одежду парня, но толку от этого не было. В подобных клетчатых рубашках четверть Москвы ходит.
Отлёживался дома я неделю. Мог бы и раньше на работу выйти, но Владимир Петрович велел лечиться. Особой нужды в моём присутствии не было. Следователям хватало того материала, который уже предоставили. Им предстояло доказать, что имело место нарушение должностных полномочий.
Что касалось убитой девушки, то пока это считалось не нашим делом. На самом деле по учебным заведениям Москвы были отправлены сотрудники с портретами.
— Не уверен до конца, но мне кажется, что этот убийца охотился на женщин в красной одежде, — выдал я генералу пришедшее в голову воспоминание. Дядя Вова аж крякнул от избытка чувств.
— Хорошо, если бы так. Щёлоков тут с экрана телевизора призывает к бдительности, а его подчинённые мало того, что избивают неповинного, так ещё и поймать убийц не могут.
С десяток сотрудников, отправленных по учебным заведениям, где мог подрабатывать натурщиком парень, управились споро и, что не менее важно, с отличным результатом. Они бы и быстрее могли найти, но сказался тот фактор, что часть преподавателей вместе со студентами ту самую картошку сейчас собирают. За некоторыми пришлось ехать за город.
— Андрей Николаевич Евсеев, — с нотками восторга в голосе зачитал данные генерал. — Брать будут силами следственного отдела КГБ.
Арест и последующая разработка велись независимо от МВД. У милиции не было ни малейшей зацепки. Из меня выбивали совсем не те показания. Ни внешность, ни прочие факты оперативников не заинтересовали. Зато у следователей комитета имелся полный расклад и заключение от аналитического отдела (в смысле от меня) о том, что по почерку, месту действия и выбору жертвы можно предположить, что этот человек в течение трёх лет убивал в Москве и Московской области одиноких женщин, в частности тех, кто носил одежду красного цвета.
Моих показаний и показаний Михаила, где мы уверенно опознали Евсеева, хватило для возбуждения уголовного дела.
А дальше вообще всё красиво прошло. Обыск дома у матери Евсеева, где проживал убийца, проводили те же орлы, которые добывали доказательства против Полякова. Вскрыли даже полы. Ювелирных украшений отыскали столько, что сами не ожидали. Просмотрев список найденных женских украшений, я обалдел. Это сколько же людей нужно было ограбить?
Под напором неопровержимых улик Евсеев начал говорить.
Первой его жертвой стала школьница Марина Морозова, приехавшая к бабушке в Загорск. На девушке был красный наряд. Подобная расцветка стала на некоторое время визитной карточкой маньяка. Позже он перестал придерживаться своего правила. Да и советские женщины быстро поумнели, предпочли не провоцировать убийцу вызывающим цветом одежды.
Самым интересным фактом в этом первом случае оказалось то, что милиция Загорска нашла убийцу по горячим следам! Нашли, арестовали и получили показания. Жаль, дальше у них случилась неувязочка. Так называемый убийца не мог толком продемонстрировать, как и где убивал. К тому же убийства продолжились. Следователю не удалось притянуть за уши и повесить на того бедолагу убийство, несмотря на то что оперативники лихо нашли преступника. Типичный случай. Примерно как и со мной случилось — выбили признание в буквальном смысле этого слова.
Владимир Петрович конкретно этот эпизод и по моему задержанию оформил в отдельную папочку. Разве что подарочным бантиком не перевязал, когда отправился на доклад к Андропову. Надеюсь, это не тот случай, когда «паны дерутся, а у холопов чубы трещат». Щёлоков получит такую оплеуху от Андропова, что мне как-то боязно стало. Кто же знал, что так всё раскрутится?
Глава 16
Своеобразного запаса прочности и власти у Щёлокова в конце 1977 года имелось предостаточно. Это я знаю, что он застрелится, когда Андропов начнёт усиленно под него копать. Но случится это после смерти Брежнева. Сейчас же «дорогому Леониду Ильичу» выгодно сталкивать лбами представителей силовых ведомств. Ничего не ново под луной — разделяй и властвуй. Щёлоков по делу маньяка и моему задержанию отписался ожидаемо: типа разберёмся с перегибами и уволим недостойных звания советского милиционера.
Единственный плюс для нашего ведомства — по телевидению объявили, что благодаря действенным мерам со стороны комитета государственной безопасности опасный маньяк, державший в страхе Москву и Московскую область в течение трёх лет, арестован и получит своё наказание. Про работу милиции даже не упомянули.
Андропов снова вызвал меня к себе, и я конкретно перетрухнул. Не к добру, когда рядового сотрудника привечают сильные мира сего.
Как оказалось, Юрий Владимирович уже успел проштудировать мою биографию. Много чего разузнал и пришёл к выводу, что я достоин чести запечатлеть его на холсте.
— Портрет парадный или для души? — уточнил я.
— Парадных у меня хватает, — скривился как от лимона Андропов. — На каждую демонстрацию трудящиеся выносят портреты вместе с транспарантами. Я слышал, что у вас, майор, неординарный подход и талант.
— Значит, портрет в домашней обстановке. Лучше бы на даче. И предоставьте мне несколько вариантов одежды, в которой хотите позировать, я отберу. Хотелось бы видеть свитер крупной вязки. К вашему цвету кожи что-то тёплых, но тёмных оттенков, — начал я откровенно «грузить» Андропова.
Тот слегка опешил и пообещал, что прикинет насчёт дачи и свитера. А я запоздало сообразил, что обратился ко мне Андропов как к «майору». Ошибся? Не думаю. Никак за пойманного маньяка поощрили внеочередным званием?
Ни Владимира Петровича, ни Илью моё сообщение о будущем портрете и новом звании не удивило. Чего-то подобного они и ждали.
— Сашка, ты же не дурак? — на всякий случай спросил генерал, предполагая мою художественную деятельность.
— Отнюдь, — заверил я.
На самом деле как себя вести и общаться с Андроповым в неформальной обстановке, я не знал, но и какого-то пиетета не испытывал. Для меня это некая историческая фигура, а не небожитель.
Время для написания портрета Андропов решил выделить в конце ноября. Пока же мне предстояло ждать и работать в родном управлении. Кстати, на службе случились некоторые несостыковки. Звание-то мне внеочередное присвоили, а свободной должности под него не оказалось. В этом плане Владимиру Петровичу было проще. Он, получив очередную звёздочку на погоны, остался на своём месте. Правда, с существенной добавкой к зарплате.
Что делать со мной, он так и не решил. Написал рапорт о несоответствии звания должности, да и махнул на это рукой, велев мне заниматься аналитикой. И не только по Великобритании, а вообще по всему тому, что приносят в управление.
— Сам выбери, что там интересного и важного, — напутствовал генерал-лейтенант.
В этом году много чего случилось в стране и за рубежом. Илья в наших частных встречах всё выспрашивал меня: «Как так?! Почему я такое не помню?!» Терпеливо пояснял ему, что в голове у меня не компьютер из будущего, а обычные среднестатистические мозги. То, что кажется важным сейчас, мало кому интересно в двадцать первом веке.
Что-то интересное в западных СМИ я, конечно, находил. Если бы знал, что в это время так часто самолёты падают, давно перестал бы на них летать. Всё же есть некая польза от того, что об этом умалчивается в советской прессе.
Из того, что я читал ежедневно, ничего особенного не видел и предсказаний не делал, поскольку раньше в эти дебри международной жизни конца 70-х годов не вникал. Про ту же Индиру Ганди так и не смог вспомнить, когда её застрелили. Выборы в марте 1977 года она проиграла, и не последнюю роль в этом деле сыграла массовая стерилизация мужского населения. Довольно непопулярный метод повышения благосостояния народа. Подразумевалось, что чем меньше будет рождаться детей, чем меньше государственных расходов.
Удивительное дело, более шести миллионам мужчинам была произведена насильственная вазэктомия (не путать с кастрацией!). Казалось бы, приличная цифра. Сейчас в Греции немногим больше населения проживает, а в Израиле так вообще половина от того числа, которое в Индии стерилизовали. Тем не менее в начале двадцать первого века населения в Индии было более миллиарда человек. И как тут осуждать действия Индиры Ганди? Страна на грани нищеты, кормить всю эту ораву нечем. Ещё и плодятся как кролики.