[51].
Со страниц книг, вахтенных журналов, старинных рукописей поднимаются приметные знаки, поставленные на Земле путешественниками разных времен. И не хочется заканчивать этот рассказ напоминанием про гнилую доску, водруженную пиратами в качестве символа приобретения и утверждения права захвата. Ведь истории известны и совсем другие приметные знаки.
Не забудутся в истории науки бревенчатые сигнальные вышки, расставленные некогда в тропических Андах, всегда будут памятны первые бревенчатые маяки, установленные на берегах полярных морей.
Возле экватора, в Центральных Андах, на склонах могучего вулкана Пичинчи, находится город Кито, один из самых старинных городов Южной Америки. Некогда он был выстроен индейцами в государстве инков, в 1534 году его захватили испанцы. Ныне Кито — столица республики Эквадор. Из этого города начали восхождение на Пичинчу французские академики XVI!! столетия Кондамин и Бугэ (это было в 1735 году). Вместе с учеными гуськом шли носильщики, они тащили на вершину вулкана тяжелые бревна. Для того чтобы установить на Пичинче четыре бревна, связанные в виде пирамиды, и был предпринят этот путь по горным тропинкам, извивающимся среди обрывистых круч.
После нескольких неудачных попыток удалось добраться до самой вершины Пичинчи. Это был для того времени мировой рекорд восхождения. Исследователи находились на высоте около 4,8 километра над уровнем океана. Позади остался заваленный снегом кратер вулкана. Внизу виднелся город Кито, окруженный садами. А на север и на юг, в обе стороны уходили ряды снежных вершин.
Трудности восхождения кончились. Остались трудности сооружения приметного знака. Установить его на самой вершине исследователи не смогли. Помешали снег, холод, безжалостный ветер. Несколько ниже вершины была найдена защищенная от ветра скала — «Гнездо кондора», как называли это место сопровождавшие ученых индейцы. В этом «гнезде» и был установлен бревенчатый знак. Сооружение его было большой радостью для ученых, хотя они не собирались оспаривать право владения скалой ни у людей, ни у кондоров. Экспедиция была снаряжена для того, чтобы решить разгоревшийся между учеными спор о форме Земли.
Ньютон высказывал мнение, что Земля слегка сплющена у полюсов. Он основывался на теоретических соображениях. Ведь считалось, что некогда Земля представляла расплавленный шар, а всякое жидкое или вязкое тело при вращении принимает слегка овальную форму; писатели для наглядного представления о такой форме приводят в пример мандарин, математики называют ее эллипсоидом сжатия. Если Ньютон прав, то длина одного градуса меридиана у экватора меньше, нежели у полюса. Однако из прежних измерений длины одного градуса меридиана на разных широтах выходило наоборот: чем северней, то есть чем ближе к полюсу, тем величина одного градуса больше. Получалось, что Земля сплющена не у полюсов, а у экватора и напоминает по форме не мандарин, а лимон.
И вот из Парижа выехали две экспедиции. Одна в область экватора — в Перу, другая — на север в Лапландию. Предстояло самым точнейшим образом произвести градусные измерения и найти окончательный ответ, какова же Земля — «мандарин она или лимон?» Ныне каждый школьник знает этот ответ. Оказался прав Ньютон. Прежние измерения производились неточно.
Памятью о благородном труде исследователей остались стоять на перуанских вулканах и на равнинах Лапландии приметные знаки — сигналы, расставленные в шахматном порядке и образующие длинную цепь треугольников. Градусные измерения производились методом триангуляции, изобретенном в XVII веке. Не будем рассказывать здесь, как ведутся по этому методу измерения от сигнала к сигналу. Скажем только, что, будучи в Перу, ученые построили цепь из тридцати трех треугольников и занимались измерениями около девяти лет.
В те же годы, когда устанавливали бревенчатые сигналы французские академики в перуанских горах, русские геодезисты и моряки, люди Великой Северной экспедиции, ставили приметные знаки на арктическом побережье Евразии. Это была подлинно великая экспедиция. Десять лет продолжались ее труды, многие совершены подвиги, многие сделаны открытия. На карту легли бесконечные берега полярных морей, протянувшиеся от Архангельска до устьев Оби, Енисея, Лены и Колымы, уходящие на восток, к полуночным землям Чукотского края.
А на самих берегах в помощь трудам мореплавателей выросли первые арктические маяки. Возле устьев рек, на мысах, далеко вдающихся в море, сооружали их участники экспедиции. Маяки… Это были земляные конусы или пирамиды из камней или бревна, на которые можно повесить фонарь.
Сооружал из плавника приметный маяк лейтенант Дмитрий Лаптев возле устья реки Колымы, складывал пирамиды из камней на мысах таймырского берега двоюродный брат Дмитрия — Харитон. Геодезист Василий Селифонтов из отряда Степана Малыгина ехал вдоль побережья Ямала на санках, запряженных оленями, вел опись берега и ставил на нем «маяки» — невысокие земляные столбы и конусы.
В 1741 году штурман Семен Челюскин достиг самой северной точки Евразии — мыса на побережье Таймырского полуострова, получившего столетие спустя имя его открывателя. Полыхало полярное сияние, над безмолвной тундрой свирепствовал ветер, запускал свои когти под одежду таймырский мороз. Обмороженный, измученный человек, добравшийся к угрюмому мысу на собачьей упряжке, занес в дневник запись: «Здесь поставил маяк— одно бревно, которое вез с собою».
Человек поставил на берегу простое бревно. На нем не было ни пышных надписей, ни искусно вырезанных имен. Но такие приметные знаки останутся в памяти людей и тогда, когда лишь историкам смогут вспомниться разукрашенные кресты и падраны конкистадоров.
А пока будем помнить обо всем. Ведь разбойничья шайка, о которой писал некогда с негодованием Свифт, еще рыщет по дорогам планеты. И не так-то уж трудно разглядеть подручных ее и в карателях, жгущих селения Анголы, и в парашютистах, пытающих пленных в Алжире, и в агентах монополий заокеанской державы, приходящих за добычей в соседние и в дальние страны во всеоружии новейших приемов обмана, насилия и грабежа. Но системе колониального гнета уже приходит конец. Всем разбойникам издревле помогала в их промысле тьма. А сегодня все выше поднимается солнце с Востока, и чем ярче его лучи, тем светлее становится на Земле.
Уже скоро начнут открыватели водружать небывалые приметные знаки на далеких планетах. Люди верят: эти знаки будут символом мира, олицетворением благородных дерзаний, такими Уке, как и самый первый из них, гордый вымпел советской страны на Луне.
ИСПЫТАТЕЛИПРИРОДЫ ЗЕМЛИ
Всякое исследованное есть только ступень к чему-то более высшему…
Бесконечны дороги Земли. Они пролегают через степи и леса, пересекают пустыни и горы. Одни — хоженые, другие — непроторенные. Но любая из них достойна для открывателя. Неизвестное скрыто повсюду. Надо только уметь его отыскать. А для этого мало пройти, проехать, промчаться, побывать в незнакомых далеких местах. «Побывать» не всегда означает «увидеть» и совсем еще не значит «узнать».
То теряясь, то вновь возникая за поворотом, медленно развертывается перед путником бесконечная лента — дорога.
Это было давно, два столетия назад. От деревни к деревне, от города к городу, по степным и лесным дорогам ехали в тряских кибитках и громыхающих колымагах молодые натуралисты, снаряженные в путь Петербургской Академией наук. Их пути были дальними, долгими, от Балтийского моря до Каспия, от Поволжья до Кавказа и Забайкалья. На ночлеге при свете лучины заполняли они дневники, на рассвете опять отправлялись в дорогу.
Памятниками их больших путешествий остались книги: старинные, грузные, в толстых кожаных переплетах, с пожелтевшими от времени страницами, выцветшими рисунками, с обстоятельными названиями на заглавных листах.
«Путешествие по России для исследования трех царств естества». Эта книга рассказывает о донской степи и о нижней Волге, об Астрахани и Баку. Она напоминает о трагической судьбе путешественника. В книге собраны дневники С. Г. Гмелина. 23-летним, лишь недавно вступившим в самостоятельную жизнь ученым, начал он свой многолетний маршрут. Вернуться в Петербургскую Академию ему не пришлось. Где-то возле Дербента местный хан полонил его, бросил в темницу. В заточении Гмелин скончался. Путевые записки, которые он присылал в Академию с дороги, надолго остались жить в мире книг.
«Путешествие по разным провинциям Российской империи». Автор этой трехтомной книги — один из крупнейших натуралистов XVIII века П. С. Паллас. Ему было 26 лет, когда экспедиция выехала из Петербурга, и исполнилось 33 года, когда он вернулся назад. Он видел Волгу и Енисей, Урал и Алтай, добрался до Байкала и Кяхты. В последних строках своего дневника Паллас записал, что за время долгого путешествия он потерял здоровье и поседел. Труд Палласа принес ему заслуженную громкую славу. Его читали в Петербурге, Берлине, Париже и во многих других городах. В XIX веке его конспектировал Гоголь, мечтавший написать обстоятельную географию России.
«Дневные записки путешествия по разным провинциям Российского государства». В предисловии к этой книге, обращенном к «благосклонному читателю», прочитаем дружескую шутку, которую не лишне подчас припомнить и ныне: «Если все будете в моей книге бранить, то покажете свою злобу, а если все будете хвалить, то покажете свою глупость». Путешественник и далее на страницах своего дневника не раз запросто обратится к нам, его «благосклонным читателям», с кем беседует он о виденном за годы долгого странствия. О чем только не узнаем при чтении этих страниц! Для зоолога в особенности интересно будет встретить упоминание о редких животных; для ботаника — описание растений; для историка русского хозяйства — подробные сведения о промыслах, о способах земледелия, о промышленном производстве, о городах.