, ждет новых открытий, больших свершений.
Говорят полюсы Земли…
Дадим место известному соотношению, двум цифрам — 149 и 361. Первая — это площадь всей земной суши (в миллионах квадратных километров). Вторая — поверхность Мирового океана Земли. Еще много осталось нехоженых дорог на нашей планете. Открывателей ожидает безмолвный, бессолнечный мир, «голубой континент», как его именуют все чаще в знак того, что и этот мир будет обжит человеком.
Называть океан «голубым» или «синим» издавна стало привычным. Таким видят его зачастую и с берега и с борта корабля. Подводный пловец с аквалангом, забираясь в коралловый лес, любуется его зеленовато-голубым полумраком. Но одетыми в какой-либо из цветов радуги представляются только самые верхние слои водной пучины. Океанскую глубь не назовешь ни голубой, ни зеленой, ни синей. Она черная, даже «чернее черной», сокровенные тайны ее укрывает кромешная тьма. Краски водной поверхности издавна пленяют взор человека. Цвет пучины доводилось видеть немногим. Хорошо описал его натуралист, совершивший спуск в глубь морских вод и увидевший этот цвет одним из первых людей на Земле.
…Медленно погружался полый металлический шар — батисфера, укрепленный на стальном тросе. Человек внутри шара смотрел в иллюминатор сквозь прозрачный кварц; иллюминатор был окном в неизвестность. Опускалась вниз батисфера. Изменялась окраска воды. Угасали солнечные цвета Сначала исчезли теплые тона спектра — красный, оранжевый, желтый. Потом стал слабеть и зеленый цвет. Ниже двухсот метров глубины он вовсе угас. Человек у иллюминатора все более затруднялся в определении оттенков цвета. Как назвать его: черновато-синим или черно-серо-синим, или еще как-нибудь. Пока он подыскивал лучшее определение, синий цвет и все оттенки его тоже исчезли совсем.
«Еще глубже глаз не улавливает, а ум отказывается словами определять цвета. Солнце побеждено, краски изгнаны до тех пор, пока человеческое существо не проникнет сюда и не пронзит желтым электрическим лучом пространство, которое оставалось бесконечно черным в течение биллионов лет»[70].
Желтый электрический луч прожектора пронизывал мглу, подобно тому, как черные бездны Космоса прорезают лучи сверкающих звезд. И в свете прожектора появлялись обитатели глубин океана. Одни из них казались нелепо уродливыми, другие — своеобразно красивыми. Натуралист вглядывался сосредоточенно, напряженно. Он должен был сохранить в своей памяти фантастические очертания этих существ.
600… 700… 800 метров. В первый раз человек находится на такой глубине. «Казалось, сама тьма сомкнулась над нами», — так позднее вспомнит он об испытанном. Но и в этой немыслимой черноте своя жизнь. В полосу луча света входят рыбы, скользящие, словно призраки, входят медузы, моллюски. Как словами передать странные формы и причудливую раскраску этих существ? Человек, неподвижно застывший у люка иллюминатора, подыскивает названия: «выплывающий из пучины на призрачных парусах», «рыба-дракон», «рыба-фонарь» «рыба-скелет», «рыба-луна», «рыба-созвездие», «трехзвездный удильщик».
Среди густой тьмы пучины мелькают сигнальные огни жизни — синеватые и бледно-желтые огоньки Для чего этой большеглазой, почти круглой рыбе, проплывающей в луче батисферы, нужен собственный источник постоянного света? По бокам ее тела пять линий бледно-желтых светящихся пятен, окруженных полукруглыми пурпурными светофорами. Как колеблющееся северное сияние, уплывает эта рыба-созвездие в царство вечной ночи. У другой рыбы три длинных щупальца, словно три высокие мачты, со светящимися органами, бледно-желтыми фонарями на их концах. Рыба со светящимися зубами, рыба с ярко-красным фонарем у хвоста, нежно освещенные, словно зеленая радуга, рыбы-драконы… Для чего столько освещения? Чтобы привлечь к хищнику его жертву, или, наоборот, чтобы отпугнуть от мирного обитателя подводных глубин его хищных врагов? Человек смотрит на проплывающие мимо иллюминатора огоньки, видит яркую вспышку, словно взрыв слепящего пламени. Это красная креветка выбрасывает облако светящейся жидкости, ослепляя громадную зубастую рыбу, пытавшуюся ее проглотить. Батисфера начинает подъем из глубин океана.
Молча вглядывается в прозрачный кварц худощавый пожилой человек. Сколько лет изучал он жизнь океанических вод! Сколько раз бродил в тяжелом скафандре под водой, в голубом сумраке, среди коралловых рифов! Исполняется мечта его жизни. Он видит мир черных глубин. Возраст (а ему не хватает лишь трех лет до шестидесяти) так же не ощущается в эти часы, как не чувствуется давление в семь тысяч тонн, под которым находится батисфера.
Это было всего четверть века назад, в 1934 году. Батисфера опустилась на глубину 923 метра. Человек, совершивший этот спуск, американский натуралист Вильям Биб, написал о виденном:
«Сквозь иллюминаторы батисферы можно наблюдать странные существа, прекрасные и уродливые, как порождение фантазии»[71].
Несколько позже сотрудник Биба — Бартон спустился на глубину 1360 метров. На этом закончились рекордные погружения батисферы. Стальной трос, удерживающий ее, не выдержал бы дальнейшего роста давления. В середине XX века для спуска исследователей в морскую пучину был сконструирован другой аппарат — батискаф. Это слово означает «глубинная лодка», однако батискаф с основанием сравнивают обычно не с лодкой, а с управляемым воздушным шаром — дирижаблем. Принцип действия у них один и тот же. Батискаф легче вытесненной его объемом воды. Опуститься на заданную глубину помогает ему специально добавленный груз. Глубина достигнута, груз отцеплен, батискаф всплывает на поверхность, подобно воздушному шару, взлетающему вверх, когда с него сброшен балласт.
Человек проникает все ниже в глубь океанской пучины. Что увидит он, если достигнет самого дна ее, прикрытого километровыми толщами вод?
В 1952 году изобретатель батискафа швейцарский ученый Огюст Пикар вместе со своим сыном совершает посадку на дно Средиземного моря, на сравнительно небольшой глубине, несколько более километра. Увы, произошло непредвиденное. Кабина так глубоко погружается в вязкое дно, что наступает полная темнота.
Пикар торопливо освобождает аппарат от балласта. Минуты ожидания кажутся томительно долгими. Вдруг батискаф не вырвется из подводного плена, и дно его «засосет»? Но, к счастью, подъем начинается.
Исследователи хотят посмотреть на морское дно, успеть окинуть его хотя бы одним мимолетным взглядом, по перед иллюминатором только огромные тучи «пыли», А когда видимость возвращается, дно уже далеко внизу.
На протяжении двух последующих лет совершаются большие события. Пикар достигает глубины свыше трех километров. Французы Ж. Гуо и П. Вильм — более четырех. Рефлекторы батискафа освещают дно океана. А на дне своя жизнь, еще мало известная человеку.
Жорж Гуо — «человек, ныряющий глубже всех», как его прозвали во Франции, в рассказе о своих наблюдениях сообщил, что он видел на дне, освещенном лучами прожектора, много холмиков, видимо, сооруженных животными, его поразило обилие отверстий разного размера, наподобие кроличьих нор. Кто притаился в этих бесчисленных норах от ослепительного чудовища — батискафа, неведомого обитателям подводного мира? За те 36 минут, что пробыли люди на океаническом дне, ни одно живое существо не выглянуло из этих отверстий. Зато показались у самой гондолы акулы. Одна из них громадными выпученными глазами уставилась на наблюдателей. Значит, и на такой глубине обитает множество рыб. Странный причудливый мир окружал путешественников. Покачивались на воде, словно тюльпаны, сотни морских анемон.
И еще прошло несколько лет. Погружения в батискафе постепенно стали привычными. В 1960 году сын Огюста Пикара, исследователь подводного мира Жак Пикар и Дэн Уолш опустились на дно Марианской впадины — самой глубокой впадины Тихого океана. Батискаф 20 минут оставался на дне, под толщей вод, достигающей около одиннадцати километров. Сквозь иллюминатор участники погружения заметили какую-то рыбу длиной приметно в тридцать сантиметров. Надо думать, вскоре последуют новые погружения в область предельных глубин. А пока и беи помощи батискафа людям уже удалось познакомиться с жизнью самых глубоких океанических впадин.
В начале рассказа о том, как человек увидал обитателей самых больших глубин океана, стоит это древнее слово «Персей» — название созвездия, имя легендарного героя Эллады.
Прогневала некогда царица Кассиопея бога морей Посейдона. Чтобы умилостивить его, повелел оракул отдать на растерзание морскому чудовищу царскую дочь Андромеду. Приковали прекрасную девушку к прибрежной скале. Заклокотала морская пучина, и выплыло из глубины ее страшное чудовище с рыбьим хвостом. Но спас Андромеду от гибели храбрый герой Персей, сын Зевса и земной девы, победитель злобной горгоны — Медузы. Вступил он в единоборство с чудовищем, трижды погрузил меч в его грудь. Радостными возгласами встретил народ победу Персея.
Минули тысячелетия. Горит в синем небе созвездие Персея, незримыми узами старой легенды связаны с ним созвездия Андромеды и Кассиопеи.
Видимо, в память этой легенды и было присвоено название «Персей» первому советскому экспедиционному кораблю. Ведь храбрый герой победил самое страшное чудовище подводных глубин, не убоявшись гнева бога морей Посейдона.
Шел 1922 год, пятый год жизни молодой советской республики. Корабль «Персей», родившийся в этому году, был сооружен из корпуса недостроенной в годы войны деревянной шхуны. Корпус был неприглядный, полуразрушенный, начавший уже плесневеть. Главные части машины и котел для будущего корабля строители взяли с затонувшего морского буксира. Остальное отыскали по гайке, кронштейну, иллюминатору в разных местах, что на одном судне, что на другом.
С любовью, с заботой о первенце советского кораблестроения трудились архангельские рабочие и инженеры. Дневали и ночевали на строящемся корабле будущие участники его плаваний, молодые исследователи, сотрудники Плавучего морского института. Декрет о создании этого института был подписан В. И. Лениным. Трудно было с ничтожными средствами, с отысканными по крохам деталями создавать образцовый экспедиционный корабль. Подлинно образцовый по тому времени, без скидок на отсталость, бедность, разруху.